Индия

Однажды Дженни нездоровилось и занятие по йоге взялась провести Шанти Ма. И тут меня снова отослало ко сну ощущение параллелей с происходящим наяву в Индии. В зал вошла та самая пожилая женщина с небесно-голубыми глазами! Шанти Ма когда-то была заметным американским адвокатом, для которой йога стала намного большим, чем упражнениями. Жизнь сложилась так, что она приехала в Пармат Никетан, да тут и осталась. Именно она вела регулярные занятия для всех желающих в 6 утра круглый год без единого выходного, вдобавок помогая в офисе, и именно на ее мягком занятии, я впервые по-настоящему ощутила, какой может быть «поток» в Сурья Намаскар. Она просто сказала: «Представьте, что вы одни и дышите так, как хочется» – и этого было достаточно. Мне не терпелось рассказать ей о московском сне и ее роли в нем, но случай представился, как это ни курьезно, только когда мы подметали пол во время карма-йоги. Все ребята ушли, а Шанти Ма попросила принести метелку, забытую кем-то в углу, и собиралась закрыть дверь зала. Мы остались одни. Она внимательно выслушала мой рассказ, а потом тихо произнесла:

– Знаешь, болезнь может прийти и не по нашей воле, но то, как скоро мы из нее выйдем – в наших руках.

Затем мы закрыли дверь, вышли на улицу и увидели Дженни: она несмотря на больное горло пришла помочь. Мы с Шанти Ма улыбнулись друг другу – как же она была права!

А потом взяли Дженни под руки и повели пить горячую масалу в ее любимое кафе – «Офис».

Вообще «Офис» всегда был местом встреч. Однажды я пришла туда за фруктовым салатом и увидела знакомого – Сашу. Он смотрел на меня и убеждал, что по Ришикешу бродит такой же энерджайзер, как и я, и нас обязательно надо познакомить. И – как это почти всегда и бывает в Индии – Вселенная моментально реагирует на сказанное вслух, и в кафе залетает тот самый парень, и тоже – Саша. Сказать, что он юла – не сказать ничего! Он одновременно объясняет что-то в телефон, жмет руки практически всем собравшимся, небрежно дает миллион поручений, связанных с его завтраком, хозяину заведения Аппи, и, наконец, усаживается напротив меня:

– Александр!

– Оля. А почему именно Александр? (В Ришикеше редко кто-либо представляется полным именем, даже если ему перевалило за пятьдесят).

– Потому что Александр Великий, девочка моя!

– Вообще-то, я не твоя девочка!

Но это Санек уже не слышит, а рассказывает нашему общему знакомому о том, как он только что побывал… в Раю.

Саша вернулся из монастыря, выросшего на высоком светлом холме в предгорьях Гималаев. Там обитают сотни ароматных цветов, и повсюду кружат белоснежно-лимонные бабочки. Жители Ашрама пьют родниковую воду прямо из-под крана, а внизу струится чистейшая река. Все это напоминает сказочную идиллию, кроме одного: Саше туда вход заказан. Настоятель ашрама уже не первый год отказывает ему в праве находиться там более нескольких часов, что еще больше разжигает в Александре Великом желание остаться там и обучаться у Рахи Бабы (так зовут основателя монастыря). И тут взгляд возбужденного рассказчика падает на меня.

– А ты такая хорошая, светлая, с тобой меня точно пустят.

Я в голос рассмеялась от его откровенной наглости – ну и Санек!

– А что, я серьезно! – не унимался он.

Пришлось встать из-за стола и попрощаться.

И в эту секунду на плите у Аппи убежало молоко.

– Закипело! – воскликнул самоуверенный Саша, улыбаясь и глядя мне прямо в глаза.

И действительно – закипело.

Глава 7. День милости Шивы или Пушкар Баба

На следующий день, неспешно прогуливаясь по немногочисленным улочкам Ришикеша, мой взгляд упал на тележку, просевшую под тяжестью столь редких на севере Индии молодых кокосов, и очень захотелось ее немножечко разгрузить. Я полезла в сумку за кошельком, но денег не обнаружила. Порядком расстроившись, что оставила эти полезные бумажки дома, и поняв, что кокосов мне не видать, я побрела в Ашрам, и тут -меня одернул чей-то крик. Я подняла голову и увидела прямо перед собой того самоуверенного Сашу, выпорхнувшего из местного «салона красоты» с пеной на лице. Оказывается, помимо йоги, вкусной еды и Ганги, в Ришикеше можно еще и отлично провести время у цирюльника! Веселый индус не только побреет, но и сделает массаж спины и шеи – и все это удовольствие обойдется при небольшом торге в каких-то 100 рупий. Саша как любитель красивой жизни и умеренных цен, давно знал об этом и частенько захаживал к одному и тому же знатоку своего дела. Попросив подождать 5 минут, он получил свое, быстро расплатился и выбежал на улицу со словами:

– Хочешь кокосов?

Я не поверила своим ушам! Откуда он мог знать, что больше всего на Свете сейчас я мечтала именно об освежающем соке этого дивного ореха?

– Хочу, кто же их не хочет! А ты, наверное, жаждешь меня ими угостить?

– Естественно! Какая ты догадливая. Пойдем на Гангу.

Такое предложение меня удивило. Неужели он собирался найти спелые кокосы на берегу? Но то, что увидела через минуту заставило улыбнуться: по реке плыли сотни белоснежных цветов, багровых яблок и – свежих кокосовых орехов!

– Это что за чудо! – воскликнула я, протирая глаза.

– Нормальная пуджа19, – сдержано ответил мой спутник, вылавливая из реки пунцовое яблоко.

– Но это же подношение реке! Как мы можем это брать?!

– Мы – это река! – многозначительно сказал Александр, вытирая от влаги огромное яблоко. – Ладно, пойдем пить чай.

Мне совершенно не хотелось идти в кафе, и настроение в целом было не очень: немного напрягало, что мы стащили прасад20 из Ганги, однако, наша дорога вовсе и не походила на путь в чайную. Пройдя мимо заброшенного Ашрама Махариши, мы оказались в джунглях.

– Куда ты меня завел? – не выдержала я.

– Еще не завел, но минут пять – и мы будем на месте. Не волнуйся, тебе понравится! – как всегда самонадеянно заключил он.

И мне действительно понравилось!

Через несколько минут мы вновь приблизились к Ганге, и на небольшом холме показались несколько неподвижных фигур. Мы подошли ближе и старцы разом обернулись. В Ришикеше бродит много так называемых садху, претендующих на звание бабЫ или «святого человека». На самом деле, они в большинстве своем бродяги и попрошайки, пристально следящие за кошельками туристов. Но эти трое выглядели иначе. Они также были одеты лишь в набедренные повязки, но их глаза не желали ничего. Один из почтенных дедушек сразу принялся готовить чай на костре, а остальные выложили перед нами бананы и мандарины. Саша толкнул меня в бок со словами:

– Нельзя им отказывать!

Я с улыбкой приняла чашку и взяла небольшой мандарин и спелый банан. И что же – вкуснее чая я не пила нигде, а фрукты казались просто божественными!

– В чем секрет? Почему это так вкусно, Саша? – не унималась я.

– Просто это прасад, – улыбнулся он и вернул яблоко Ганге.

Один Баба неподвижно любовался рекой. Упавшее в Гангу яблоко не поменяло выражения его глаз, как и наше появление рядом с ним. Не отрываясь от созерцания, он жестом пригласил нас подойти еще ближе, чтобы мы смогли увидеть Гангу «его глазами». Мы сели совсем рядом. Я молча восторгалась ее мощью. Мы не видели воду, отблески солнца и цветы после пуджи – то, что мы видели, – была сила, закованная в берега. Сила, способная наполнить каждого, готового к встрече с ней. Сила жизни и смерти. Эта река может напоить миллионы людей и растений, но именно она каждые несколько лет сметает с пьедестала могучую статую самого Шивы, принимая ее так же легко и весело, как яблоки и кокосы.

Баба улыбнулся, видимо, уловив наше восхищение, и попросил лист бумаги. Слава Богу, у меня как всегда был при себе листочек с расписанием Ашрама и пара ручек. Сейчас этот листок почти потерял свою форму, но не содержание – я все еще храню его, как что-то очень важное. Первое, что написал Баба было слово «God21».

Мне это напомнило эпохальные строки Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог».

Баба провел стрелку от каждой буквы этого слова и расшифровал: «God = Go On Duty, то есть служение Богу – это исполнение своих обязанностей. Очень важно найти свое место, дело и выполнять его добросовестно», пояснил божий человек.

Вот в такой простой форме этот неторопливый старец изложил Формулу Жизни: просто делай свое дело, делай его безупречно и этого будет достаточно. Так доходчиво, так честно и так хорошо. Ничего лишнего, никаких «если» и «что мне за это будет» – просто делай, просто будь – Господь будет с тобой.

Дальше он написал «No karma – no dharma». Без бескорыстного служения – нет пути.

Он нарисовал цветок и написал свое имя Pushkar baba.

«Pushkar – означает цветок», – с мягкой улыбкой пояснил старец.

«Бог – это природа», – продолжил записи садху, – «Природа, как огонь – чиста.

Но для слияния с природой и Богом, надо тоже быть чистым. Надо набраться храбрости и посмотреть внутрь себя. Индия учит этому».

Пушкар Баба посмотрел на меня и попросил написать дату моего рождения. Затем Саша написал свою. Святой обвел наши даты и, скорее всего, увидев, что ничего дельного у нас не получится, не стал комментировать несостоявшийся союз, зато рассказал много интересного о каждом из нас по отдельности.

Он начал с Саши:

– Тебе нужно носить белый цвет и работать в медицине. Ты должен лечить. Ближайшие месяцы денег не будет, но в августе все будет хорошо.

Саша улыбнулся, но немного опечалился. У него как раз заканчивались деньги, и появление их в конце лета вовсе не входило в его невероятные планы, но так оно и вышло. А Баба действительно помог. Он указал в каком направлении двигаться. Сейчас Саша очень успешен в сфере здравоохранения.

Затем Баба принялся за меня. Он долго молчал, а потом сказал:

– Твой цвет желтый, солнечный. Ты должна заниматься только творчеством – рисовать картины, писать книги, но быть дома. Тебе очень важно быть дома.

– О, домохозяюшка! – довольно заулыбался Санек, но уловив на себе строгий взгляд Бабы, осторожно добавил:

– Может, не «быть дома», а «работать в системе»?

– Нет, быть дома, – пояснил он.

– Хорошо, но если у меня нет дома? – улыбнулась теперь и я.

– Ты и есть дом. Там, где ты – дом! – твердо сказал Пушкар Баба.

И тут до меня дошло: быть дома – это быть в ладу с собой! Если не будет гармонии, и меня будет растаскивать на куски миллион желаний, идей и иллюзорных возможностей, не будет ни вдохновения, ни сил для творчества – вот о чем говорит этот мудрый садху.

Он продолжил:

– Твоя мантра – «Ом Намо Шивая»22. Произноси ее, когда будет необходимо. И помни, главное отношение: если ты – любовь, никто тебя не обидит. Если ты – Эго, твоя жизнь будет тьмой. Нет плохих и хороших, есть только люди с Эго и люди без него.

– Твой камень – желтый топаз, – продолжал он. – Сделай из него кольцо и носи его тут (он раскрыл ладонь и продемонстрировал указательный палец, сжатый простым медным перстнем с прозрачно-золотистым камнем). Но помни – камень должен касаться твоего тела иначе не будет толку!

Тут я заметила, что и на его руке само кольцо выполняет скорее функцию поддержки для камня, плотно прилегающего к изрезанной морщинками коже.

Затем Баба строго посмотрел на меня и добавил:

– Ни один магический камень не поможет тебе, если ты не начнешь день с мантры «Аум» – без нее нет связи с Богом. Без молитвы и пуджи – не будет силы для действия.

Я посмотрела на шкурки от бананов и дольки мандаринов, которыми нас угощали и поняла, что это как раз и была пуджа, которую служили для нас – просто прохожих.

Все тело окатило благодарностью, и захотелось обнять этого худенького старца, который просто делал свое дело и видел Бога в каждом живом существе и неживом предмете. Я очень пожалела, что именно сегодня не взяла с собой денег.

Саша положил 100 рупий. Это было много для его худого кошелька, возможно, даже все, что у него сейчас с собой было. Он как будто прочитал мои мысли, или же его также переполняло желание поделиться с Бабой хоть чем-то значимым, помимо понимающего взгляда.

Баба поблагодарил нас, отдав все свои фрукты, с лицом, не принимающим отказов, и принялся рисовать что-то пеплом. К нам подошел один из аскетов и вновь пригласил присоединиться к чаепитию. Оставив Бабу наедине со своим медитативным занятием, мы тихонько встали и, сложив руки в намасте, перешли к костру.

На огне закипал второй чайник с масалой. Пламя было ровным, а мысли ясными: я буду заниматься творчеством, я напишу книгу, и я уже дома.

Глава 8. Второе октября

Проснувшись, как обычно, в пять под пение индийских монахов, я, по обыкновению, направилась в душ, по пути поблагодарив Меган за чай, и на этом все обычное в тот день закончилось. И вовсе не потому, что 28 лет назад именно в этот день я родилась на свет (об этом незначительном факте в то темное и весьма прохладное октябрьское утро я напрочь забыла) – на то была намного более весомая причина. Размером с Индию. А если уж быть до конца объективной – с весь Земной шар! Однако открылась она мне совсем не сразу. А пока, я одевалась, держала во рту кунжутное масло (аюрведический способ вытягивания токсинов через секрецию слюнных желез) и никак не могла понять, куда же запропастилась моя книжечка с мантрами?

Меган, заметив мою растерянность, уверила, что поделится своей, но вместо знакомой красно-белой брошюры достала из недр рюкзака совершенно новую, со сладким ароматом типографии, толстенную книгу, с вселяющим тихую йогическую радость названием: «Asana Pranayama Mudra Bandha».

– «Happy birthday!» – торжественно объявила Меган, протягивая мне бесценную книгу.

Так я вспомнила, какой день собираюсь встретить с заспанным лицом и нечищеными зубами!

Завершив утренний туалет, мы поспешили на занятие, но было очевидно, что первым минутам пранаямы суждено пройти без нас. Почти бегом проскочив мимо обезьян, мы отчаянно приближались к корпусу для занятий, когда за нашими спинами раздался веселый голос Дженни:

– Ага! Опаздываете!

Мы мигом обернулись и увидели именно ее с огромным пакетом, доверху набитым чем-то неопределенным.

– Дженни, тебе помочь? – сразу вызвалась Меган.

– О, спасибо – это все почти невесомое! – улыбнулась она.

– Так что же это за невидимка такой невесомый? Дженни, сознайся, ты поймала в ночи приведение и несешь его нам показать? – поинтересовалась я не без иронии.

– Действительно, что там у тебя такое большое? – поддержала меня Меган.

– Сейчас увидите! – озорно подмигнула Дженни, подходя к нашей группе, которая, вопреки обыкновению, собралась не в зале, а на зеленой лужайке.

Пожелав всем доброго утра, Дженни запустила руку в пакет и, наконец, извлекла оттуда крошечную белую леечку!

«Итак, мы снова в детском саду!», пронеслось, судя по лицам, не только у меня в голове.

Какие же мы темные, поняла я всего минуту спустя, когда, налив в сосуд теплой слегка соленой воды, Дженни показала, как легко и эффективно можно очистить нос при помощи этой белой малютки по имени «нети-пот». Процедура под названием «Джала Нети» («джала» – вода, «нЕти» – нос) предельно проста: наклоняете голову на бок, вливаете воду, к примеру, в левую ноздрю – и она самопроизвольно выливается через правую. Так вы проводите минуту – две в медитации под звуки струящегося из носа водопада, лейка постепенно пустеет, и пополнив ее свежей дозой раствора, меняете ноздрю, вновь вставляете леечку и медленно наклоняете голову в другую сторону.

Дженни раздала нети-поты и мы, неуклюже хихикая, принялись за нехитрое занятие. С непривычки, вода заливалась за шиворот, мы обливали свои белоснежные алладины23 – пытались помочь друг другу, вконец намочив одежду – так что скорее это походило на конкурс «мокрая майка» нежели на промывание пазух носа… Но так весело мне не было, пожалуй, с самого глубокого детства! Юля каталась по траве, не в силах сдержать приступы хохота, и я очень скоро к ней присоединилась – ведь это мои кривые руки щедро поливали ей колени. Дженни явно не ожидала такого бардака от группы взрослых йогинов, но и ей непросто было сохранять серьезность. Однако Матаджи уже давненько ждала нас наверху, и балаган надо было прекращать.

Но удивительно было не то, что великовозрастные студенты катались по полянке, умирая со смеху, а то, как мастерски Дженни нас всех утихомирила, ведь через каких-то пять минут мы тихонько сидели перед уважаемой Матаджи и ощущали благотворный эффект Джала Нети, самозабвенно предаваясь Нади Шоданам – самой спокойной из пранаям.

Последовавшее за пранаямами занятие по йоге также прошло на удивление спокойно, да и завтрак мы постарались провести в тишине, и в совершенном расположении духа. Я уже было думала улучить пятнадцать минут для пробежки в интернет-кафе – поблагодарить родителей за возможность физического воплощения, да и сообщить, заодно, что их дочь по-прежнему жива, но Юля перехватила меня у самых ворот с красивым развернутым поздравлением. И вскоре мы оказываемся в йога-холле, в столовой, и снова в классе… День получился интересным, насыщенным и приятным, но весь пролетел в стенах Ашрама.

И если бы не вечерняя Аарати, я наверняка осталась бы в стороне от самого главного сюрприза, уготованного Создателем, но пуджа – дело святое!

В 17.30, наконец, покидая ворота монастыря, я уже представляла умиротворяющий, как и весь сегодняшний день, берег Ганги, как чуть не угодила под колесницу! Вся улица была до отказа заполнена людьми: дети, взрослые, старики, мужчины и женщины, здоровые и калеки – все вышли на улицы в этот день! Пройти к реке не было и крошечной вероятности, и факт случайной встречи со Славой, скорее напоминал шутку. Но не эта спонтанная встреча удивила меня в тот вечер больше всего, а то, что он мне поведал. После моего троекратного оклика, друг, наконец, обернулся, и на его лице, как и за минуту до этого у меня, появилось нечто среднее между радостью и удивлением – с явным перекосом в удивление. Мы обнялись и направились на прогулку, если, конечно, ее можно было так назвать. Протискиваясь между тонкими, толстыми, благоухающими сандалом и мускусом, и отчаянно потными телами людей, я не смогла не задать другу логичный вопрос:

– Слав, а что делают здесь все эти люди?

– Отмечают твой День Рождения! – как обычно сострил он.

– Да ладно тебе! – протянула я, прекрасно зная его натуру.

– О, и не только здесь, – в его глазах сверкнули озорные искры, – но и по всей Индии, и уж поверь мне – ни один день не отмечается так, как этот. И если быть откровенным, совсем недавно ко всем этим восторженным миллионам примкнул и весь мир!

– Ну это ты загнул! Хватит издеваться над моим невежеством, хотя бы в День Рождения! – взмолилась я.

– Хорошо, поведаю тебе эту тайну, тем более все, кроме тебя, на Земле уже давно в курсе. Ровно… 143 года назад (если не обсчитался) в уважаемой индийской семье появился мальчик. Мать – глубоко верующая вегетарианка, отец – диван (только не подумай, что я говорю о мебели). Диван в Индии – почетный титул, что-то типа министра. Короче, прекрасная семья! Мама в сыне души не чает, папа возлагает на него большие надежды, ведь это старший из детей, да и самый способный. Парня женят на хорошенькой девушке, отправляют учиться юриспруденции в саму Англию. Казалось бы, живи и радуйся! А теперь представь, Оля, этому счастливчику, баловню судьбы взбрело в голову оказывать сопротивление!

– Ну, нормальное дело, поссорился парень с родителями…

– Ох, если бы! Но нет. Конечно, женили его рановато, да и факультет он подумывал выбрать не юридический, а медицинский. Но в этом смысле все устаканилось. С женой он в итоге прожил всю жизнь душа в душу, да и Университет успешно закончил. Дело было в другом. Оказавшись в Англии, мальчик узнал, что мир не так уж прост, и в яблоке земного шара давно завелся большой и жирный червяк!

– О Боже, Слава, что еще за червяк такой?!

– О, очень страшный, Оленька, очень страшный… Но и ты с ним знакома – все его знают.

Мое лицо застыло в вопросе.

Слава посмотрел мне в глаза, а затем медленно и без тени его всесильной улыбки произнес длинное, некрасивое слово:

– Дискриминация.

– Дискриминация? – эхом отозвалась я.

– Да, дискриминация: расовая, национальная, половая, религиозная – вот то, что будило чувства в юном адвокате. На каком краю света он бы ни был – в Англии, в Индии или Южной Африке – везде вставал на защиту угнетаемых.

– Да, таких людей в мире немного… – заметила я с тяжелым вздохом, вспоминая первого президента Гавайев, ученого, революционера и нашего со Славой соотечественника, Николая Судзиловского (Nicholas Russel), который, где бы ни находился – в России, Англии, Румынии, Болгарии, США, Японии или на Филиппинах – везде заступался за честных и, естественно, не нужных властям свободомыслящих, и по какой-то неведомой причине, не вошедший ни в один учебник истории. Видимо, сочли слишком опасным для «инкубатора» послушных граждан.

– Да, таких людей в мире немного, – задумчиво повторил он, – а еще меньше тех, кто противостоит всей этой несправедливости лишь с одним чистым сердцем, никаких там тебе ружей, бомб и пулеметов. Именно поэтому День его рождения весь мир отмечает как День ненасилия.