Приходи, мы тебя похороним
– На ней женюсь, – решил про себя Игнат, заглядываясь на неё. Но Анфиса, при виде его, каждый раз испуганно вздрагивала ресницами и убегала, боясь остаться с ним наедине.
Как и все, она сохла по Александру и, хотя знала, что он встречается с Тамарой, приходившейся ей дальней родственницей, не переставала мечтать, что однажды он обратит на неё своё внимание.
И вот, наконец-то, это случилось! Анфиса прижала ладони к пылающим щёкам: а что, если он и в самом деле посватается к ней? Или это была просто шутка?
Но Александр совсем не шутил. Тамара уже стала надоедать ему, она выматывала его силы, изводила ревностью, не позволяя даже смотреть в сторону других женщин. А если замечала что–то подобное, устраивала парню самый настоящий скандал.
Масло в огонь подливала и Наталья:
– Девок тебе, что ли, в деревне мало? – вздыхала она. – Что ты прицепился к этой Тамаре?
Александр привычно отмахивался от матери, но к Томе заглядывал всё реже. А однажды осенью, когда совсем уже стемнело, свернул к дому Анфисы и постучал в окошко, вызывая её на улицу.
– Что тебе надо? – насмешливо спросила его девушка, – или окна перепутал? Так твоя зазноба на другом конце деревни живёт, если вдруг ты забыл.
– Помню, – усмехнулся Александр. – А только мне до неё никакого дела нет. Или ты ревнуешь?
– Вот ещё! – фыркнула Анфиса и хотела уйти, но он удержал её за руку. – Приходи завтра в клуб на танцы. Я тебя ждать буду.
– Некогда мне, – ответила она ему. – Мать приболела, всё хозяйство сейчас на мне. До танцев ли, когда такое?
Вырвав руку, Анфиса ушла, ничего не пообещав Александру, но он всё равно ждал её и был очень удивлён, когда понял, что она не придёт.
– Ишь ты, недоступная какая, – покачал он головой. – Ну, посмотрим, кто кого.
Полгода он добивался внимания Анфисы, задаривая её букетами полевых цветов или тех, что тайком срывал в палисадниках своих же односельчан. Если ему приходилось бывать в городе, он привозил оттуда для Анфисы конфеты или другие сладости. Баловал и просто приятными подарочками: шёлковым платочком, красивыми брошами или колечками.
Тамара догадывалась об этом и с ума сходила от ревности, а когда Александр время от времени навещал её, бросалась на него с упрёками в том, что он совсем её позабыл.
Вот только ему было всё равно. В его мыслях была только недотрога Анфиса и он с нетерпением ждал того дня, когда она ответит ему взаимностью.
И вот однажды, тёплым, апрельским вечером Анфиса вышла к нему и сама прильнула к его плечу:
– Ой, Саша, а я думала ты сегодня уже и не придёшь… Все глаза у окна проглядела!
– Ждала, значит? – улыбнулся он, прижимая её к себе.
– Ага, – кивнула она и вдруг вздохнула: – Прикипела я к тебе, а всё-таки боязно. Отец сердится, говорит, что у тебя ветер в голове, да одни гулянки. Мама тоже не верит, что ты можешь любить меня по-настоящему. На улицу запрещает выходить, боится, что я сразу побегу к тебе на свидание.
– А ты побежала бы? – Александр заглянул ей в глаза.
– Не знаю, – покачала головой девушка. – Наверное. Только ты не думай, я не такая как Тамарка. До свадьбы ни-ни, ничего такого не позволю.
– Летом сыграем, – пообещал ей Александр. – Май пройдёт и поженимся. Я и сам этого давно хочу.
С тех пор Анфиса не ходила, а летала по земле и не знала, что беда ходит за ней по пятам.
Игнат не мог не слышать о том, что Анфису просватал Александр, и просто кипел от злости.
Он уже несколько раз подкарауливал её в укромных местах, пытался поговорить с ней, обещал золотые горы, говорил, что она никогда и ни в чём не будет нуждаться.
– Ты же знаешь, кто мой отец. Он сделает всё, что я попрошу. И для тебя тоже! Хочешь хорошей жизни, выходи за меня!
Анфиса в ответ покачала головой и попросила оставить её в покое. А однажды, когда Игнат, выследив девушку за деревней, не сдержавшись, припал к её губам, взмахнула рукой и влепила ему такую крепкую пощёчину, что он даже вскрикнул.
– Ах ты бесстыжий!
Мгновенно озверев от ярости, он схватил девушку за шею и крепко сдавил. Анфиса тут же обмерла, на её глазах выступили слёзы, а Игнат другой рукой уже рвал пуговицы на её блузке.
– Отпусти, – прохрипела девушка. – Игнат, не надо…
– Закрой рот… – не сдерживая охватившего его возбуждения, ответил он, подтаскивая её к кустам, росшим возле колхозного амбара.
Неизвестно, чем бы закончилось та их встреча, если бы неподалёку не послышались чьи-то голоса.
– Ходи теперь и оглядывайся, – зловеще прошептал Игнат Анфисе в лицо, отпуская её и поворачиваясь к ней покрасневшей щекой. – Я не из тех, кто прощает такое. Запомни!
Он торопливо ушёл, а Анфиса ещё долго стояла, прижимая руки к груди и пытаясь унять рвущееся наружу сердце. Она ничего не стала рассказывать Александру, потому что знала, он этого так не оставит и обязательно достанет Игната, где бы тот ни был. Ну а к чему все это могло привести, догадаться было совсем не трудно, всё-таки Игнат – единственный сын председателя колхоза, самого могущественного человека в округе, от которого зависели все её жители.
Два месяца Анфиса боялась выходить на улицу, ожидая преследования Игната. Но его нигде не было видно, и девушка осмелела, решив, что он забыл о ней.
Однажды под вечер, это было в конце мая, Анфиса возвращалась домой от портнихи, когда на её пути встал Игнат, выросший перед ней словно из-под земли.
– Ну и откуда ты идёшь, красота? – спросил он, растягивая губы в вызывающей ухмылке и дыша в лицо Анфисы самогонным перегаром. – Неужто к Верке-портнихе бегала?
– Да, – кивнула Анфиса. – Платье она почти дошила, вот, последняя примерка была.
– Поздравляю, – Игнат пошатнулся в её сторону. – Значит, ты всё-таки решила выйти замуж за своего недоумка-морячка?
– Почему ты так его называешь? – спросила Анфиса, отступая в сторону.
– Потому что он знает, что я просто так тебя ему не отдам! – тихо засмеялся Игнат и, быстро оглянувшись, схватил девушку за руку. Он дёрнул её к себе, а потом увлёк к заброшенному сеновалу деда Василия. В позапрошлом году старика не стало и с тех пор его подворье, оставшееся без наследников, пустовало, поэтому Игнат не боялся, что кто-то может помешать ему. Ни он, ни Анфиса не заметили острого взгляда Евдокии, матери Тамары, случайно оказавшейся неподалёку.
Она как раз выходила из проулка, когда Игнат, зажав ладонью рот Анфисы, потащил её в сарай. Поняв, что происходит, Евдокия замерла на месте. Она слышала, как девушка пытается отбиться от своего обидчика, слышала её придушенные крики, но ничего не сделала для того, чтобы помочь ей. Она просто стояла и ждала, чем всё закончится.
Не скоро пошатывающаяся Анфиса показалась из-за покосившегося, почерневшего от времени штакетного забора деда Василия. Дрожащими руками она пыталась расправить измятое платье и поправляла растрёпанные волосы. Слезы катились по щёкам девушки, и она молча глотала их искусанными губами.
Евдокия покачала головой, отступив в тень, но к Анфисе не подошла и не окликнула её. Она просто ждала, что же будет дальше и теперь с интересом смотрела на появившегося вслед за Анфисой Игната. Он, застёгивая рубашку и заправляя её в брюки, встал рядом с девушкой и тихонько хохотнул:
– Вот теперь можешь выходить за своего морячка. Я сливки снял, а он пусть молоко хлебает, мне всё равно. А хочешь, я расскажу ему, какая ты спелая и сладкая?
– Не подходи ко мне! – с надрывом выкрикнула ему в лицо Анфиса. – Я всю свою жизнь буду ненавидеть тебя!
– А ты не ори! – осадил её Игнат. – Я ведь всем могу сказать, что ты сама пошла со мной. И как ты думаешь, кому поверят? Я – сын председателя колхоза, уважаемого человека. А ты обыкновенная девка, гулёна, которая решила поймать меня на свой крючок. Что, жизни хорошей захотела? – Игнат рассмеялся. – Конечно, со мной ты всегда была бы сытая и при деньгах. Только раньше я тоже этого хотел, а теперь ещё подумаю, нужна ли ты мне такая порченная!
Анфиса, не найдя слов, плюнула в его сторону и побрела прочь, низко опустив горевшую от стыда голову…
***
Вернувшись домой, девушка тайком от всех закрылась в нетопленной бане и долго отмывалась там холодной водой, мешая её с горячими слезами. Боль, которую доставил ей Игнат, распространилась на всё тело. Даже виски ломило от невыносимых приступов, и тошнота то и дело подкатывала к горлу, вызывая слабость и головокружение.
Нарыдавшись, обессиленная Анфиса упала вниз лицом на жёсткую, пахнущую деревом скамью и закрыла глаза. Она думала о том, что лучше всего дождаться темноты, пойти на озеро и броситься в воду, ведь с таким позором жить просто невозможно.
– Анфиса-а-а! – голос матери ворвался в её мысли, и девушка затихла, испуганно приподняв голову и боясь, что мать застанет её здесь в таком состоянии. – Да где ж ты есть?! – продолжала звать дочь Галина.
Она прошла мимо бани, не догадавшись заглянуть туда, и Анфиса перевела дыхание: мать ушла и теперь никто не мог помешать ей исполнить задуманное. Уже совсем стемнело, когда девушка выбралась на тропинку, ведущую к калитке, но едва оказалась на улице и сделала несколько шагов, как столкнулась с выступившей из-за куста сирени тенью.
– Анфиса!? Ты куда это на ночь глядя?
– Саша… – выдохнула она и ткнулась лбом в его плечо. – Это ты…
– Я! А ты кого ждала? И где вообще ходишь? Я тебя весь вечер ищу, – ответил он. – С матерью твоей разговаривал, она сказала, что не знает, где ты. Я уже волноваться начал.
Он вдруг немного отстранил её от себя:
– Постой! Ты что такая? Что-то случилось?
Анфиса подавила тяжёлый вздох. Она решила прямо сейчас рассказать Александру о том, что с ней сделал Игнат, признаться во всем и будь, что будет. Но не успела произнести и слова, как Александр заговорил снова:
– Если тебя кто-то обидел, ты только скажи. Я за тебя любому шею сверну. Как клопа по стене размажу. Никого не побоюсь. Пусть даже в тюрьму за это сяду, мне всё равно. А тебя никому в обиду не дам, ты это запомни.
Горькое признание застыло на губах Анфисы. Разве могла она допустить, чтобы её Сашенька пострадал из-за того, что случилось с ней. Она подняла глаза на своего жениха и улыбнулась ему:
– Что ты, любимый, никто меня не обижал. Всё хорошо, правда.
– Ну тогда давай прогуляемся или посидим вот тут, на скамеечке, – миролюбиво сказал Александр, увлекая девушку за собой. – Жду – не дождусь, когда же ты станешь моей женой. Сам не знаю, почему я в тебя так влюбился…
Раньше время с Александром пролетало для Анфисы незаметно, теперь же два часа, проведённые с ним, тянулись невыносимо долго. Он, как всегда, принёс с собой гитару и тихо напевал её любимые песни, но они не приносили ей былой радости. Игнат всё растоптал, сломал, испачкал, и Анфиса знала, что никогда уже не будет такой, какой была прежде.
– Да что с тобой сегодня? – Александр отставил в сторону гитару и посмотрел на свою невесту. – Волнуешься перед свадьбой? Я тоже. Самому не верится, что в субботу стану женатым человеком. И уж тогда-то я тебя никуда не отпущу и никому не отдам. Мне кажется, я теперь вообще не могу без тебя.
Анфиса подавила тяжёлый вздох. У неё больше не было сил на то, что она решилась. Значит, ей придётся жить с этим, вот только как, совсем не понятно.
– Я люблю тебя, Саша, – сказала она тихо. – Ты всегда должен помнить об этом.
– Анфиска-а-а… – улыбнулся он, крепко прижимая её к себе. – Ох и заживём мы с тобой… Вот посмотришь! Детей нарожаем. Двоих. А лучше троих или даже четверых. Сначала пацанов, а потом девчонок. Чтоб у нас с тобой помощников поровну было. А потом последушка пятого заделаем. Будет кому за нами в старости присматривать.
Александр тихо засмеялся, и Анфиса физически почувствовала, как сильно заныла её израненная душа: она словно знала, что никогда больше не услышит этого смеха и сама навсегда разучится смеяться.
***
А в это время Тамара металась по дому, не находя себе места. Она, не обращая внимания на молча сидевшую мать, рыдала и рвала на себе волосы, завывая от отчаяния и обиды, как раненая волчица. Евдокия следила за дочерью внимательным взглядом, но ничего не говорила, позволяя ей выплеснуть всю свою боль, чтобы раз и навсегда избавиться от неё. Она ждала, когда Тамара возьмёт себя в руки, но та и не думала успокаиваться, напротив, остановившись напротив матери, она воскликнула, глотая слезы:
– Жить не хочу! Лучше в омут с головой или петлю на шею, чем жить без Сашки! Я не смогу-у-у-у, не смогу без него, мама-а-а!!!
– И не надо, – сказала Евдокия таким тоном, что Тамара замерла возле неё с открытым ртом.
– То есть, как это? – тяжело сглотнула она подступивший к горлу комок.
– А вот так, – спокойно и уверенно ответила Евдокия. – Он будет твоим, если сделаешь всё, как я тебе скажу.
– Что я должна сделать? – встрепенувшись, спросила Тамара.
– Ты наденешь своё лучшее платье, купишь хороший подарок и пойдёшь со мной на свадьбу к своему Сашке и его Анфисе, – сказала ей мать. – Все-таки, она приходится нам роднёй, должны же мы поздравить её с бракосочетанием.
– Ты с ума сошла! Я не хочу! – воскликнула Тамара, с недоумением глядя на мать.
– Разве я тебя когда-то обманывала, доченька? – улыбнулась Евдокия. – Просто доверься мне и сделай всё так, как я скажу.
Тамара внимательно посмотрела на мать и кивнула. Она и в самом деле привыкла доверять ей.
Глава 7
Свадьба Александра и Анфисы была весёлой и шумной. Праздничные столы накрыли прямо на улице, и вся Касьяновка собралась, чтобы поздравить молодых. Гармонисты без устали играли для односельчан, и подвыпивший народ притопывал ногами, задорно отплясывая под залихватскую музыку.
– Горько-о-о-о!!! – взметнулся над столами чей-то крик и Александр с Анфисой поднялись, чтобы в очередной раз обменяться поцелуем. Разгорячённый выпитым самогоном и тёплым дыханием молодой красавицы-жены, Александр впился в её губы, думая только о том, чтобы скорее наступила ночь, и они могли бы остаться наедине друг с другом. Увлечённый этими мыслями, он не сразу заметил улыбающуюся Тамару, которая, сжимая в руках букет цветов и какой-то свёрток, подошла к ним и остановилась совсем рядом.
В новом шёлковом платье и с ниткой алых бус на шее, она выглядела очень хорошо и Анфиса не могла не заметить этого. Александр тоже оценил бывшую подругу, и немного смутился от этого:
– Рад, что ты пришла, Тома, – сказал он, слегка понизив голос.
– Как же иначе, Сашенька? – улыбка Тамары была мягкой и искренней. – Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. Пусть даже не со мной… – Она повернулась к Анфисе: – Саша будет лучшим мужем на свете. Береги его и цени, очень тебя прошу.
Договорив, Тамара протянула ей цветы и свёрток:
– Здесь отрез ткани. На занавеси пойдёт и скатерти. Можно и постельное белье сшить… Сама уже решишь, что вам нужнее. Ещё раз поздравляю вас и… горько!
Александр и Анфиса снова поцеловали друг друга, а Тамара вернулась на своё место и обменялась взглядами с матерью, которая сидела напротив неё и как-то странно улыбалась, думая о чём-то своём.
Одобрительно кивнув дочери, Евдокия отвернулась от неё и заговорила с Натальей, матерью Александра:
– Молодец всё-таки твой сынок, Наташа. Не каждый возьмёт за себя порченную да гулящую девку, а Сашке всё равно. Вот она, настоящая любовь-то. Всё прощает.
– Как это порченную да гулящую? – нахмурилась Наталья. – Ничего такого за Анфисой вроде не водится… И сына моего она любит.
– Ага, любит, – рассмеялась Евдокия, налила себе полный стакан вина и залпом выпила его, потом вытерла губы и продолжила: – А с Игнатом, председательским сынком, она просто так по сеновалам шастала.
Наталья даже с места поднялась:
– Да ты что такое выдумываешь?! Зачем врёшь?
– Я вру?! – вскочила Евдокия, всем своим видом показывая, что слова Натальи оскорбили её до глубины души. – Да я своими глазами видела! С неделю назад это было. Не веришь, иди, сама у неё спроси! А то, глядишь, будет твой сынок чужого ребёночка нянчить, молодая жена ему быстро такой подарочек преподнесёт.
Народ стал умолкать, прислушиваясь к вспыхнувшей ссоре, и Александр тоже повернул голову, не понимая, о чём спорит с тёткой Евдокией его всегда такая спокойная мать.
– Что там у вас? – нахмурился он, когда Наталья стремительно подошла к нему и положила руку на плечо. Она наклонилась и что-то горячо зашептала ему на ухо.
Александр слушал недолго и встал так резко, что опрокинул стул, на котором сидел.
– Евдокия правду говорит о тебе и Игнате? – повернулся он к застывшей от ужаса невесте.
Она хотела встать, но не смогла, ноги не держали её. Всхлипнув, Анфиса поставила руки на стол и уткнулась лицом в ладони. Горячие слезы закапали сквозь пальцы. Александр понял всё.
– Ах ты гадина! – закричал он, и не думая сдерживаться перед умолкшими односельчанами. – Строила из себя недотрогу, а сама перед Игнатом юбку задирала! На сеновалах с ним валялась! И тем вечером, когда я тебя искал, тоже к нему бежала, да? То-то сидела потом со мной, как на иголках! Ну прости, что помешал! Пошла вон отсюда, председательская подстилка! Ну?! Что расселась?! Поднимайся!
Анфиса, рыдая, упала перед ним на колени:
– Не виноватая я, Сашенька… Сам это он…
Договорить она не успела: подоспевший Яков, срывая фату, схватил дочь за волосы и оттащил её от Александра, а потом поднял на ноги и с размаху ударил по лицу:
– Опозорила, паскудина такая! А ну-ка быстро домой!
Притихший было народ зашумел, глядя как Анфиса бежит домой по пыльной дороге, а за ней, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, плетутся её отец и мать, согнувшись от обрушившегося на них позора.
– Что же это, сынок? Люди, как же так?! – заплакала Наталья, протягивая к ним руки. – Свадьба, а тут такое! Стыд-то какой!
– А чего нам стыдиться, мать? – хлопнул по столу ладонью Александр. – Свято место пусто не бывает, как говорится!
Он взял полный стакан самогона, не поморщившись, выпил его, потом подошёл к сидевшей в стороне за столом Тамаре и дёрнул её за руку.
– Вот моя настоящая невеста! С той… разведусь, на Тамарке женюсь. А свадьбу сейчас сыграем! Поздравляй нас, народ! Налива-а-ай!
Тамара, раскрасневшись от такой неожиданной радости, прижалась к плечу Александра и позволила ему увести её и усадить на место невесты. Высоко вскинув голову, она обвела сидевших за столами горделивым взглядом и, встретившись с глазами матери, благодарно улыбнулась ей. Она была счастлива.
***
Застолье продолжалось до поздней ночи. Самогон, брага и вино лились рекой, и перепившийся народ завалился спать там, где придётся. Тамара подняла почти бесчувственного Александра и, сгибаясь под тяжестью его тела, увела к себе домой, а там уложила в постель и, довольная всем случившимся, прилегла с ним рядом.
Он проснулся около двух часов ночи, долго всматривался в темноту, пытаясь сообразить, где находится. Почувствовав, что рядом с ним кто-то спокойно дышит, Александр решил, что это Анфиса и больно сжал её плечо.
– А-а-а, пришла всё-таки… Потаскуха! Хоть после Игната, но я тоже попользуюсь тобой всласть… А потом ноги вытру, голышом на улицу выгоню…
Он сбросил с неё одеяло и принялся срывать платье, заставляя ткань трещать по швам. Тамара тут же проснулась, но не издала ни звука. А когда он подмял её под себя, стараясь причинить как можно больше боли, стала отвечать ему на это тихими вздохами и такими смелыми ласками, что он застонал от острого наслаждения.
– Томка! – наконец-то узнал её Александр, но из объятий не выпустил и только крепче сжал широкими ладонями, содрогаясь всем телом. – Томка-а-а… Ты-ы-ы…
– Я это, я… – простонала Тамара, измятая будущим мужем. – Сашенька… Делай со мной, что хочешь! Миленький мой, как же сильно я тебя люблю…
***
Анфиса в ту ночь так и не сомкнула глаз. Едва она, опозоренная, прибежала домой, как следом за ней ворвался Яков, чуть не сорвав дверь с петель. Запыхавшаяся девушка стояла, прижавшись к ней спиной, и от удара отца отлетела к стене, больно ударившись о стоявшую там печь.
Подняться Анфиса не успела, разъярённый Яков крепкой рукой поднял её сам, ухватившись за ворот платья. Крепкой затрещиной он отбросил дочь на кровать и, шипя, склонился над ней:
– Ну? Зачем под Игната стелилась? Зачем потом за Сашку пошла? Грех свой хотела прикрыть?!
– Не стелилась я под Игната. Сам он ссильничал меня, – расплакалась Анфиса, не оборачиваясь к вошедшей матери, которая ахнула, услышав слова дочери. – А потом сказал, что если я кому-нибудь расскажу, всем нам плохо будет. Папка… Ты же знаешь меня! Не виноватая я ни в чём!
Захлёбываясь слезами, Анфиса рассказала отцу, как Игнат преследовал её, что он ей говорил и как угрожал. Рассказала и о том, как он поймал её в проулке и затащил на заброшенный сеновал деда Василия.
– Дурында!!! – оторопел от рассказа дочери Яков. – Сразу надо было ко мне бежать!
– Да он же сказал, что всех нас со свету сживёт, – всхлипнула Галина, качая головой. – Что уж теперь, Яша. Не вороши… Пусть уж как-нибудь…
– Замолчь!!! – взревел Яков. – Совсем ополоумела? Или я должен молча всё стерпеть!? Я бычка продал, чтобы эту чёртову свадьбу строить. Теперь они там едят за мой счёт, а я должен утереться и дальше спокойно жить?!
– Да что ж ты сделать теперь можешь? Не пойдёшь ведь еду со столов собирать! – схватив себя за волосы и раскачиваясь из стороны в сторону, стонала мать Анфисы. – Наш позор, нам и нести… Господи-и-и… Как же нам теперь людям в глаза смотре-е-еть?
Яков не ответил ей. Он схватил свою фуражку и широкими шагами направился к выходу.
– Куда ты?! – кинулась к нему жена.
– Папка-а-а! – протянула руки к отцу Анфиса. Но он не ответил ни одной, ни другой и молча вышел из дома, повернув в ту сторону деревни, где жил председатель колхоза.
В спину Якову неслись весёлые крики и музыка: это продолжала шуметь свадьба Александра, который просто сменил невесту. Яков заскрипел зубами, и вскипевшая ярость окатила его нахлынувшим жаром. Всем было всё равно, никто и не подумал вместе с ним и его семьёй покинуть застолье. Радуются, что пришли на дармовую еду, и никому дела нет, что у него на душе кошки скребут. А ведь он всегда помогал каждому, кто обращался к нему с просьбой, и платы за это не брал, говорил, что не всё в этом мире меряется деньгами и люди должны быть добрее друг к другу. Вон, соседу Николаю на прошлых выходных помог крышу перекрыть, два дня работал как раб на галерах, перекурить было некогда. А теперь подвыпивший Николай развлекает своим баяном чужую свадьбу, забыв о том, что по совести должен был поддержать своего соседа.
Яков почувствовал, как его замутило, но не остановился. Хмель от выпитого за день спиртного давно отпустил его, но в голове сильно шумело, и в ушах слышался непривычный гул. Боясь, что накатывающаяся слабость не позволит ему исполнить задуманное, Яков ускорил шаг. Он хотел, во что бы то ни стало, поговорить с Игнатом и добиться, чтобы тот перед всем народом признал свою вину.
***
Игнат услышал громкий стук в дверь и толкнул в бок успевшую уснуть после постельных утех Татьяну, толстую рыжую деваху, известную по всем окольным деревням своей бабьей слабостью. Ей было всё равно с кем проводить время, лишь бы выпить и сытно поесть перед этим, а потом сладко выспаться, похрапывая у мужского плеча.
Игнат, обделённый вниманием девушек, частенько зазывал к себе Татьяну, но старался сделать это так, чтобы отец ни о чём не догадался. Слишком сильно тот дорожил своей репутацией, чтобы позволить сыну встречаться с такой женщиной, а вот Игнату было всё равно, он с детства привык думать только о себе и не собирался считаться с чьим-то мнением. Боялся он только отца, да и то лишь потому, что не хотел терять его поддержку и расположение.
О том, что случилось на свадьбе Анфисы, Игнат не знал. Воспользовавшись отсутствием родителей, которые ещё с прошлого вечера уехали в район на юбилей брата Аксиньи, он ещё утром привёл домой Татьяну и принялся с ней на пару заливать свою досаду вином.
Вокруг постели валялись пустые бутылки, а на столе заветривалась закуска: нарезанные хлеб, колбаса и соленья, но Татьяна больше не обращала на еду никакого внимания. Игнат утомил её своей ненасытностью и она, привалившись к его тёплому боку, задремала, довольная таким удачным вечером. Поэтому, когда Игнат толкнул её, она только почмокала губами и пробормотала что-то невнятное.
– Да проснись ты, колода! – горячо зашептал ей в ухо Игнат. – Слышишь, стучат! Отец с матерью, наверное, вернулись. Вставай живее! Лезь под кровать!
Он вскочил с постели и принялся торопливо пинать под кровать пустые бутылки, пару раз попав по неуклюже заползавшей туда Татьяне.
– У-у-у, толстозадая! – выругался он, сплюнул и поспешил открыть дверь, не понимая, почему так сильно стучит всегда сдержанный с близкими отец. – Батя! Что там у вас случилось?! Пожар, что ли? Вы же до завтра гостить собирались…– Игнат распахнул дверь, ожидая увидеть родителей, и удивлённо попятился назад, узнав отца Анфисы.
