Тайны Никольского маньяка
– Рита, ты можешь нормально объяснить мне, что с Аней? – вскипел Игорь, поворачиваясь к жене. – И какое она имеет отношение к этим погибшим? Может они и знакомы не были.
– Я сама не знаю, что с ней, – покачала та головой и громко всхлипнула: – Ты не представляешь, как я испугалась, когда она пришла! Её кожа на лице и шее покрыта странными пятнами. И температура упала. Ей очень плохо, Игорь, а я не знаю, чем помочь…
***
Аня лежала на кушетке и смотрела на потолок, по которому блуждали неясные тени. Но мысли её были далеко, она пыталась вспомнить сон, который видела прошедшей ночью. Кажется, это было что-то страшное, а может быть, и нет. Зачем она столько выпила вчера? Врачи взяли у неё анализы крови и теперь расскажут родителям, что их дочь совсем не такая паинька, какой они привыкли её считать. О, как сильно болит голова. И эти пятна. Медсестра сделала Ане обезболивающий укол, но он почему-то не помогал. Глаза девушки наполнились слезами: а что, если она останется такой навсегда? Вдруг эти синяки не пройдут?
Аня посмотрела на грудь и осторожно прикоснулась к самому большому пятну не округлой, а продолговатой формы:
– Ай! – не удержавшись, вскрикнула она. Боль была мгновенной и очень острой.
В палату тут же заглянула медсестра:
– Вам плохо?
По щёкам Ани потекли слёзы:
– Как вы думаете, если я тут, мне хорошо?! Где все ваши врачи? Куда они ушли? Почему никто мне не помогает?
– Я сейчас позову вашего доктора, Константина Ильича Макутина, – сказала медсестра. – Вы не переживайте, у нас работают очень хорошие специалисты и Константин Ильич один из лучших. Так что не надо волноваться, одну вас не оставят. Кстати, в коридоре ожидают ваши родители. Если хотите, я приглашу их к вам.
– Не надо, – всхлипнула Аня. – Потом. Пусть сначала придёт доктор…
***
Макутин в палату пришёл не один, с ним было ещё двое мужчин, но Аня обратила внимание на пожилого полного мужчину в помятом белом халате и очках. Он сильно хмурился и был как будто недоволен тем, что его отвлекли от серьёзных дел и вызвали сюда. Однако два других врача с такой предупредительностью относились к нему, что девушка сразу поняла: он главнее и опытнее, чем они. Поэтому именно к нему она обратилась с вопросом, беспокоившим её:
– Доктор, что со мной? Вы можете сказать?
Он как-то странно взглянул на неё, но ничего не ответил и, поправив на носу очки, взялся за осмотр синяков и кровоподтёков, покрывавших лицо и грудь девушки. Несколько раз он довольно-таки сильно надавил то на одно пятно, то на другое, тем самым заставляя Аню кричать от боли.
– М-да, – изрёк он, наконец, закончив мучить её, двумя пальцами приподнял очки и потёр толстую красную переносицу. Потом вышел в соседний кабинет, кивнув и без того поспешившим за ним врачам.
– Виталий Петрович?! Ну? – с нетерпением обратился к нему Макутин.
Тот посмотрел на своего молодого коллегу поверх очков:
– Константин, вам говорит о чём-нибудь такое понятие как «стадия гипостаза»?
– Да, но это совсем не то, – смутился Константин. – Андрей, ты-то что молчишь? У девушки просто необычные гематомы, надо расспросить хорошенько, что с ней произошло, и тогда мы обязательно докопаемся до истины.
– Это не гематомы, это трупные пятна. Костя, неужели тебе не понятно? – Виталий Петрович начал сердиться. – Я вам патологоанатом или кто? Если вы мне не верите, тогда зачем позвали? Сами же пришли за советом, я вас не звал.
– Трупные пятна? На живом человеке?! – не удержался Григорьев. – Петрович, ты сам себя слышишь?
– Согласен, – кивнул тот, – ничего подобного за свою практику я не встречал. Но трупные пятна от обычных синяков или гангрены отличить могу. Да и вы тоже. Всё-таки не первый день в медицине. Особенно ты, Андрюша. Так вот. Прекращение активного кровообращения в точках, которые мы осматривали, соответствует двенадцати-четырнадцати часам. То есть как раз той самой стадии гипостаза, о которой я вам сейчас говорил. Это она и есть, коллеги, хотя теоретически этого не может быть.
– Что же нам делать? – развёл руками Константин. – Какой диагноз ставить?
– Над этим мы сейчас подумаем, – сказал Виталий Петрович. – Предварительно я бы указал на некротические изменения тканей и их повышенную болезненность, но расположение и частота пятен, признаюсь, меня сильно смущают. Так что надо назначить пациентке серьёзные анестетики, и внимательно наблюдать за её состоянием. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что процесс будет обратимым. Скорее всего, некроз распространится на всё тело девушки, это вопрос времени. Разумеется, ни ей, ни её родственникам об этом говорить не надо, чтобы не вызвать панику.
Андрей покачал головой:
– И всё-таки так не бывает…
Константин перевёл взгляд с него на патологоанатома:
– Послушайте, а если созвать консилиум?
– Я сейчас позвоню Виктору, это мой товарищ, – Урманский снял очки, достал из кармана платок и протёр линзы. – Он работает в НИИ Сеченова, очень грамотный специалист. Посоветуюсь… А ты всё-таки поговори с главным. Не годится прыгать через голову, тем более при таком непонятном диагнозе.
***
Ожидая появления врачей, которые после осмотра ушли, так ничего и не объяснив ей, Аня повернула голову на лёгкий скрип входной двери, но вместо них увидела родителей в сопровождении незнакомого человека в полицейской форме, на которого был наброшен белый халат.
– Доченька… – Маргарита стремительно подошла к ней и, присев рядом, взяла её за руку, – как ты?
Аня не ответила. Она смотрела на незнакомца, и он поспешил представиться ей.
– Майор? Значит, вы полицейский? – спросила она. – Но при чём тут полиция? Я никого ни в чём не обвиняю.
– Если ты что-то скрываешь от нас, то сейчас самое время во всем признаться, – заговорил Игорь, внимательно глядя на дочь. – Такие синяки, как у тебя, не появляются сами по себе. Скажи честно, тебя изнасиловали? Кто это сделал?! Павел? Или он был не один? Я всегда говорил, что тебе не нужен этот детдомовский недоумок.
– Пап! – воскликнула Аня. – Перестань, пожалуйста! Ничего такого не было! И не оскорбляй Пашу, он хороший человек и я его люблю!
– Маргарита Юрьевна, Игорь Валерьевич, – обратился к родителям Ани майор. – Позвольте мне наедине поговорить с вашей дочерью. Я задам ей всего несколько вопросов, а вы пока можете найти врачей и обсудить какие-то моменты с ними.
– Идите, мама, – поддержала его Аня. Она чувствовала, как паника, немного отпустившая её после обезболивания, снова возвращается вместе с болью. К тому же присутствие родителей нисколько не успокаивало её, а только заставляло ещё больше нервничать. Ещё этот майор. Наверняка, его вызвала мать, все-таки, нажаловавшись на Павла. Разговаривать с ним Ане совсем не хотелось. Что она могла сказать ему, если сама ничего не знала? Она была только уверена в том, что её никто не трогал. Иначе она обязательно почувствовала бы это.
Дождавшись, когда за родителями закроется дверь палаты, Аня сама начала разговор:
– Послушайте, я ничего не знаю о том, что со мной произошло и никого не обвиняю в этом. Кто вообще вызвал вас? Мама? Не слушайте её, пожалуйста. И папу тоже. Ему просто не нравится мой парень.
– Я хочу спросить вас о другом, – сказал он, с нескрываемым интересом разглядывая странные фиолетовые пятна, покрывавшие лицо и шею девушки, – хотя ваша история тоже вызывает у меня вопросы. К ней мы ещё вернёмся, а пока расскажите об аниматорах, развлекавших вас прошлой ночью. Они ведь приезжали к вам для организации дня рождения?
– Да, их пригласила Лиза, хотела устроить всем нам сюрприз, – пояснила Аня. – Света, Вадим и Никита очень хорошие ребята и настоящие профессионалы своего дела. Насколько я поняла, Вадим и Света – муж и жена, а Никита её брат. Лично мне они очень понравились. Но до вчерашнего вечера мы не были знакомы, поэтому ничего другого я сказать о них не могу. Они провели всё как надо и уехали после двенадцати.
Слушая Аню, Макаров делал какие-то пометки в своём блокноте. Но когда она сказала о времени, когда они проводили аниматоров, поднял голову и внимательно посмотрел на девушку:
– Вы уверены, что это было после двенадцати? Может быть, они уехали в одиннадцать или ещё раньше?
– Нет, – покачала головой Аня. – Ровно в двенадцать Вадим, он был в костюме Пеннивайза, вынес торт, потом они ушли собираться. Ещё минут через двадцать они уехали, мы все вышли провожать их.
– Кто-нибудь из вас потом уходил или уезжал? – спросил Макаров. – Я имею в виду сразу после аниматоров или вместе с ними.
– Нет, – уверенно сказала Аня. – Мы ещё посидели за столом, потом разошлись по своим комнатам.
– Кто ушёл первым? – продолжал свои расспросы майор.
– Сначала Влад и Лиза, – пожала плечами Аня, припоминая события ночи. – Потом Дэн, Денис, то есть, и Ника. Я тоже ушла к себе, потому что у меня уже глаза слипались. А Паша остался на веранде, за столом. Я не знаю, когда он пошёл спать. Но когда уезжали аниматоры, мы были все вместе.
Аня помолчала, дожидаясь, когда Макаров закончит писать, потом спросила:
– А почему вы так расспрашиваете о них? Разве они что-то натворили?
– Они погибли. Попали в аварию, – коротко ответил майор, прислушиваясь к шуму, который доносился из коридора, и торопливо поднялся: – Выздоравливайте, Анна. И если что-нибудь вспомните, обязательно сообщите мне об этом.
Он не стал говорить ей, что ночью, на трассе, ведущей в Никольское, произошла не авария, а что-то непонятное и необъяснимое. Случайные автомобилисты, рано утром обнаружившие погибших и вызвавшие полицию и скорую помощь, были шокированы тем, что увидели: на заднем сиденье машины со сломанной шеей лежала Света, за рулём находился обезглавленный труп её мужа, а на обочине, в придорожной пыли лежал бездыханный Никита. В его глазах застыл непередаваемый ужас, а пальцы касались окровавленных волос Вадима, голова которого лежала рядом с ним.
***
Набросив на шею махровое полотенце, Дэн вышел из душевой и по длинному коридору семейного общежития направился в свою комнату, которая находилась рядом с комнатой Павла. Для приличия пару раз стукнув в дверь, он заглянул к другу и застал его замершим у телевизора.
– Слушай, я после этой дурацкой ночи никак не могу проснуться. Не представляю, как вечером пойду на смену, – сказал ему Дэн, усаживаясь в старое продавленное кресло и вытягивая ноги. – Под холодной водой стоял почти пять минут. Замёрз как цуцик, но спать всё равно хочу. Эй, Паш, алло, ты меня слышишь?
– Смотри… – Павел показал рукой на телевизор, и Денис перевёл взгляд на экран. По местному каналу шли новости, и ведущий рассказывал о происшествии, случившемся в одном из районов области.
– Тела молодой женщины и двух её спутников были обнаружены местными жителями на выезде с грунтовой дороги на Михайловское шоссе около пяти часов утра. Как выяснили наши корреспонденты, погибшие – члены одной семьи, работавшие аниматорами. Правоохранительные органы не дают каких-либо комментариев и обещают во всём разобраться в самые короткие сроки. Однако мы нашли свидетелей, утверждающих, что произошедшая трагедия напоминает сцену из фильма ужасов, ведь один из пострадавших мужчин был обезглавлен. Мы вернёмся к этой теме в следующем выпуске, а пока переходим к другим новостям.
– Пашка! – Дэн вскочил с кресла: – Это же наши аниматоры! Их машина! Ты узнал её?
– Узнал, – кивнул Павел. – Что делать будем?
– Подожди, – оторопел Денис. – А мы-то тут при чём?
– Ты не понимаешь?! – усмехнулся Павел. – Мы последние видели их живыми.
– И что с того? – удивился Денис. – Не мы же их убивали. И за работу заплатили им хорошо. Какие к нам претензии?
– Слушай, Дэн, – немного помолчав, спросил друга Павел. – А ты вчера ночью ничего странного не заметил?
– Заметил, – кивнул Денис. – Один мой друг, Пашкой его зовут, напился до галюников. Мерещилось ему всякое. А так больше ничего.
Павел отвёл взгляд в сторону: разубеждать Дэна и доказывать ему что-то было бессмысленно, всё равно он бы ему не поверил.
– Ладно, забудь. Слушай, я перед работой заеду к Ане, узнаю, что с ней. Почему-то не могу ей дозвониться. Если вдруг задержусь, прикрой меня.
– Договорились, – кивнул Денис. – Только ты не вздумай снова пить.
– Дэн, – нахмурился Паша. – Не надо так со мной. Ты что, первый день меня знаешь?
– В том-то и дело, что я знаю тебя давно, но видел таким впервые, – немного резко ответил ему Денис. – И не хочу, чтобы ты снова возвращался в своё вчерашнее состояние.
Он хлопнул Павла по плечу:
– Ладно, давай! На работе прикрою. Аньке привет. Надеюсь, ей уже лучше.
Денис ушёл, а Павел снова повернулся к телевизору, как будто тот мог понять его или ответить на все вопросы. Но на экране мелькали весёлые лица очередной рекламной семьи, рассказывающей о вкусных колбасках, которые можно жарить на природе. Взглянув на костёр, пылающий на экране, Павел почувствовал головокружение и тошноту: в его глазах снова заплясали огни факелов, а в ушах зазвенел жалобный детский крик: «А-а-а!!!»
Зажмурившись и закрыв уши руками, Павел выбежал из комнаты, даже не позаботившись закрыть за собой дверь.
***
– Ну что ты трезвонишь? – Наталья, старшая сестра Ани, встретила Павла таким недовольным взглядом, что он смутился и убрал руку от звонка.
– Привет, Наташ, можешь позвать Аню, я звоню ей, но она трубку не берет, – сказал он.
– Аня в больнице, – хмуря нарисованные брови, проговорила Наташа. – Извини, в квартиру не приглашаю, у нас вечный ремонт и потому беспорядок.
– Она что, ещё не вернулась? – удивился Павел. – Подожди, я знаю, что она хотела показаться врачу, но не думал, что будет там так долго. Разве у неё не аллергия?
Тяжёлое, неприятное предчувствие шевельнулось у него где-то глубоко внутри, а когда Наталья отвела взгляд в сторону, оно стало быстро расти, заполняя собой душу.
– Мы с отцом были на даче, когда мама позвонила и сказала, что Ане очень плохо, – снова посмотрела на него Наталья. – Не знаю, Паша, что там у вас произошло, но сестру положили в больницу. У неё что-то серьёзное. А телефон она второпях бросила дома, поэтому ты и не смог ей дозвониться.
– В какой она больнице? Я сейчас поеду к ней, – Павел чувствовал, что сходит с ума.
– В третьей клинической. Но я бы не советовала тебе это, – покачала головой Наташа. – Папа очень зол на тебя и может при всех устроить скандал.
– Я ни в чём не ви-но-ват, – медленно проговорил Павел, повернулся и, не дожидаясь лифта, стал торопливо спускаться по лестнице.
***
Наталья оказалась права: едва Игорь увидел Павла, которого всегда недолюбливал, как сразу же напустился на него с криком и оскорблениями:
– Как ты посмел явиться сюда после того, что сделал с моей дочерью?! Мелкий гадёныш! Да я тебя за Аню как клопа по стене размажу!!!
Он схватил Павла за грудки и приблизил к своему лицу, но тот оторвал его руки от себя и оттолкнул так, что Игорь чуть не упал.
– Что вы тут устроили? – воскликнула медсестра, проходившая мимо. – Я сейчас охрану вызову! Перестаньте сейчас же!
Но Игорь уже снова бросился на Павла и если бы не подоспевший майор, услышавший шум во время разговора с Анной, драки не удалось бы избежать.
– На пятнадцать суток захотели? – прикрикнул Макаров на разъярённых мужчин. – Я быстро вам это организую!
– Не надо, – попросил Павел. – Я просто хотел увидеть Аню.
– А я хочу, чтобы ты навсегда исчез из её жизни! – тяжело дыша, ответил ему Игорь. – Убирайся отсюда, я всё равно не подпущу тебя к ней.
Макаров обратился к Павлу:
– Вы Трофимов Павел Анатольевич, правильно? Я – оперуполномоченный по особо важным делам ГУ МВД майор полиции Макаров. Мне нужно задать вам несколько вопросов, пройдёмте со мной, чтобы мы могли поговорить в спокойной обстановке.
Павел кивнул. Он понял, что разговора не избежать и догадался, что сейчас ему придётся как-то объяснять то, что произошло с ними прошедшей ночью.
– Это не закончится никогда, – пробормотал он, направляясь вслед за майором.
***
– Мы что, едем в полицию? – спросил Павел, когда Олег усадил его в свою машину и вырулил с больничной стоянки на дорогу.
– Да. Там нам никто не помешает, – кивнул майор и свернул на улицу, ведущую к УВД.
В кабинете Макаров предложил Павлу стул, а сам занял своё место за столом.
– Никогда не думал, что попаду на настоящий допрос, – усмехнулся Павел, разглядывая его кабинет.
– Это не допрос. Я же сказал, что хочу просто поговорить с вами, – майор был предельно серьёзен. – Мне нужно кое-что понять. Вы знаете, что произошло с девушкой и двумя парнями, которые прошлым вечером организовали для вас вечеринку?
– Да, об их гибели говорили в новостях, – кивнул Павел.
– Расскажите, кто был на дне рождения Елизаветы, – попросил Макаров.
Павел перечислил всех своих друзей. Его рассказ ничем не отличался от рассказа Ани и майор удовлетворённо кивнул. Потом задал новый вопрос:
– Вы постоянно находились вместе? Никто из вас не отлучался?
– Нет, мы всё время были друг у друга на виду, – соврал Павел, не желая вдаваться в подробности. – Послушайте, не надо подозревать нас в том, что мы не совершали. Никто из нас не способен на убийство. О девчонках и говорить не стоит. Они, все трое, дружат очень много лет. Мы с Денисом тоже знакомы со школьной скамьи, учились в одном классе и сидели за партой вместе. Наш детский дом, где я воспитывался, был прикреплён к школе Дениса, и жил он совсем рядом. Я часто бывал у него в гостях и даже оставался на ночь. Так что можно сказать, что мы с ним как братья. Влад тоже нормальный парень. Учитель истории, весёлый, умный и начитанный. Мы знаем его не так давно, но он жених Лизы, она нас и познакомила.
– А что вы можете сказать о состоянии Анны? – спросил Макаров, записав что-то в свой блокнот.
– Я не знаю, я не врач, – пожал плечами Павел. – Я пришёл в больницу, чтобы поговорить с ней, но вы же видели реакцию её отца. Он всегда считал, что я недостойная партия для его дочери.
– Почему? – майор бросил на Павла испытующий взгляд.
– Ну а как же? – горько усмехнулся тот. – Бывший детдомовец, обыкновенный рабочий человек. Звёзд с неба не хватаю, живу в общежитии. У меня нет элитных квартир, дорогих машин и свободных денег. А Игорь Валерьевич видит счастье только в этом. Ему плевать на чувства и любовь.
– Любовь – это хорошо, – неизвестно к чему произнёс Макаров. А потом вдруг резко спросил, глядя в глаза Павлу: – Вчера вечером вы никого подозрительного не видели? Может, был кто-то ещё, о ком вы мне не сказали?
– Бородач в спецовке! – чуть не вырвалось у Павла, но он вовремя прикусил язык. Не хватало ещё, чтобы он здесь рассказывал о призраке, который померещился ему сначала на дороге, а потом в их с Аней спальне. Как он может доказать, что он был, если его никто, кроме него не видел? Даже Аня…
Павел вдруг побледнел и диким взглядом посмотрел на майора, вспомнив момент, который почему-то упустил: бородач в спецовке склонился над спящей Аней, это он оставил на ней эти странные пятна! Он душил её, получается, или хотел сделать это, а Павел ему помешал.
– Что с вами? – спросил его внимательно наблюдавший за ним Макаров.
– Ничего. Просто голова сильно разболелась, – ушёл от ответа Павел и поднялся. – Если вы не будете задерживать меня, можно я пойду? Мне нужно ещё успеть на работу.
– Сейчас я выпишу вам пропуск, – кивнул майор. – Но надолго с вами не прощаюсь. Пока идёт следствие, нам придётся ещё не раз встретиться. Подписку о невыезде я вам вручать не буду, вы не обвиняемый, а свидетель. Но прошу вас в ближайшее время не покидать пределы города.
– Я и не собирался, – буркнул Павел и вышел из кабинета, не попрощавшись с майором.
Макаров посмотрел ему вслед, потом набрал номер телефона Сафонова, начальника управления:
– Товарищ полковник. Макаров. Я по поводу сегодняшнего убийства. У меня есть подозреваемые, и я хотел бы лично обсудить этот момент с вами. Через полчаса? Да, конечно. Спасибо, Георгий Валентинович.
***
Павел показал пропуск дежурному и вышел на улицу. Больше всего он хотел сейчас оказаться подальше от этого мрачного здания, которое невольно навевало страх на всех, кто приходил сюда не по своей воле. Но на ступеньках УВД он невольно задержался, услышав знакомое название. Двое полицейских курили, тихо переговариваясь между собой, но Павел разобрал их слова:
– Да я тебе говорю, Макс, это маньяк орудует в Никольском. Было уже такое около двадцати лет назад. Вообще это Никольское про́клятое какое-то.
– Ну да, отрезать голову нормальный человек не будет, – согласился со своим собеседником Максим. – Чёрт, только маньяка нам не хватало.
Больше Павел ничего не услышал. Заметив, что он не торопится уйти, оба полицейских повернулись к нему, и он сделал вид, что ищет зажигалку. Похлопав ладонями по карманам, Павел медленно пошёл прочь, чувствуя на себе внимательные взгляды сотрудников полиции.
– Маньяк, – думал Павел. – Они сказали «маньяк». А что, если бородач не привиделся ему? Вдруг он и есть настоящий убийца? Но зачем он приходил к ним? Нет, это бред и не может быть правдой. Неужели маньяк-одиночка хотел расправиться с ними? Но их было трое парней, а он один. На что он мог рассчитывать, нападая на них? Хотя с аниматорами он же справился… Ещё и так страшно!
Павел остановился. Ему вдруг захотелось вернуться к майору и рассказать обо всём, что там случилось на самом деле. Целую минуту он колебался, но потом покачал головой, тихо пробормотав себе под нос:
– Сначала я должен разобраться во всем сам…
***
После совещания с Сафоновым, Макаров несколько дней опрашивал свидетелей, беседовал с Лизой, Дэном и Владом. А вот разговор с Никой у него не получился: Николай категорически запретил дочери давать какие-то объяснения, а потом и вовсе отправил её куда-то вместе с женой. Макарову он сказал, что дочь всегда отличалась слабым здоровьем и периодически нуждается в санаторном лечении.
– Сейчас именно такой момент? – усмехнулся Макаров.
– Да, – вполне серьёзно ответил ему Николай. – Ника в детстве часто болела и долго не разговаривала. Только к шести годам у неё сформировалась базовая речь, и нам пришлось для этого привлекать немало специалистов. Психологи уверяют, что она перенесла какой-то стресс, но мы с женой не представляем, о чём они говорят. Мы всегда заботились о своей дочери и не позволяли, чтобы с ней произошло что-то плохое.
Макаров внимательно выслушал Николая:
– Хорошо, я понял, – сказал он. – Вероника ваш единственный ребёнок и вполне понятно, что вы так переживаете за неё. Но если у меня будут вопросы к вашей дочери, ей придётся на них ответить. Она совершеннолетняя и не нуждается в вашем присутствии. То, что я сейчас пошёл вам навстречу, не должно оставлять у вас ложного впечатления о том, что я и дальше буду идти на все уступки, тем более против интересов следствия.
– Моя дочь ни в чем не виновата, – медленно, чётко проговаривая слова, произнёс Николай.
– Её никто ни в чём не обвиняет, – немного резко оборвал его Макаров. – Но если вы и дальше будете разговаривать со мной в таком тоне, я начну думать по-другому.
Николай исподлобья взглянул на него и, ничего не сказав, ушёл, боясь, что не сдержится и нагрубит этому наглому майору. Макаров молча посмотрел ему вслед и почему-то вдруг вспомнил своего собственного отца.
Василий всегда был таким весёлым и общительным, он обожал семейные праздники и шумные застолья. А когда Макаров-старший брал в руки свой баян, даже дряхлые старики шли в пляс, забыв и про почтенный возраст, и про вечный ревматизм. Но после смерти дочери Елены и маленькой внучки Дашутки, погибших от руки Ивана, изверга, бывшего для первой мужем, а для второй родным отцом, с Василием произошла непоправимая перемена. Он замкнулся в себе, перестал ходить в гости и звать людей к себе. Хмурый и молчаливый, он теперь никогда не смеялся, даже с женой и сыном был сдержан и строг.
Глядя на мужа, Елизавета Антоновна сначала вздыхала, потом стала находить утешение в молитвах. Она больше не носила цветные одежды, предпочитая чёрные или просто тёмные, неброские цвета. А как только у неё появлялось свободное время, шла в местную церквушку, где подолгу молилась у икон. Она просила у Бога милости для невинно убиенных дочери и внучки, а для бывшего зятя – все кары небесные и геенну огненную, чтобы он, не переставая, мучился до скончания веков…
Олег смирился с этим, а вот привыкнуть так и не смог. И теперь, после разговора с Николаем тяжёлое, неприятное чувство снова наполнило его душу, как будто он только что поговорил не с отцом Ники, а с собственным отцом, которому был совершенно не нужен.Подумав о семье, Макаров поморщился: он очень давно не навещал отца и мать, но никак не мог заставить себя поехать к ним. Тяжёлая, тягостная атмосфера родного дома невыносимо давила на него, не позволяла дышать полной грудью, убивала малейшие проблески радости и надежды на счастье. Впрочем, родители ни разу не упрекнули Олега в том, что он не приезжает к ним, на его звонки отвечали неохотно и сухо, сами никогда не звонили и вообще как будто забыли о том, что у них есть ещё и сын…
