Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты

– У меня только одна версия, – признался Сергей, потирая кончик носа. – Так иногда делают воры, ты уж извини за сравнение. Чтобы по какой-то причине не лишиться бриллиантов по дороге в Москву или по возвращении, они спрятали их где-то неподалеку от могилы Жанны, в Старом Крыму, составив карту, по которой можно до них добраться.

Юля опустила длинные пушистые ресницы:

– Да, дедушка говорил про карту. Но почему никто из них за долгие годы не забрал сокровища?

Плотников улыбнулся:

– Пожалуй, это я смогу объяснить. Сбыть такие бриллианты в Советском Союзе было трудно, практически невозможно. И потом, после этой командировки они наверняка находились под пристальным вниманием самой могущественной организации СССР. Ну а после, вероятно, в этом не было надобности. Все ждали подходящий момент, а он, вероятно, так и не наступал. Странно, что все… – Он задумался, и на его лбу опять собрались морщинки, и снова Юле захотелось их разгладить. – Мне кажется, твой дед придумал какую-то штуку, благодаря которой сокровище могли забрать или все сразу, или никто.

– Возможно. – Самойлова дернулась под пледом. – Остается самый главный вопрос: где карта? Ты предположил, что грабитель и убийца не взял ее, раз дед упомянул о ней перед смертью. Так где же она?

Плотников пожал широкими плечами:

– Вот этого я не знаю. Сейчас у нас с тобой единственная зацепка – отыскать его сослуживцев. – Он достал из кармана список. – Вот они, голубчики: Григорий Борисович Поплавский, Станислав Михайлович Пономаренко, Василий Андреевич Чистяк и Павел Федотович Лисицын. Я попросил наших компьютерщиков, пусть пробьют по базам, где эти люди, живы ли они вообще. Пока не звонили, но… – он широко улыбнулся, показав белые ровные зубы, – думаю, они не заставят меня ждать.

Он оказался прав: Юля не успела ничего сказать, как раздался звонок мобильного. Ее всегда раздражала мелодия симфонии Шостаковича, она казалась ей слишком безжизненной и немелодичной. Однажды она сказала об этом Плотникову, и тот, усмехнувшись, обещал сменить звонок, но так этого и не сделал – не дошли руки. Странно, но сегодня девушка выслушала Шостаковича совершенно спокойно, вероятно, после пережитых страданий все остальное казалось ей ерундой.

– О, Сашок! – крикнул капитан в трубку. – Представь, только о тебе говорили. Неужели выполнил мое поручение? – Он включил громкую связь, и девушка услышала чуть глуховатый голос Саши Андреева, лучшего компьютерщика отдела, прозванного Гейнцем.

– Это означает, что мне нужно икнуть?

– Необязательно, – успокоил его Сергей. – Скажи, ты нашел этих людей?

– Разумеется, – спокойно ответил Андреев. – Хотя, в общем, не всех.

– Как не всех? – не понял Плотников.

– Не всех на этом свете, – усмехнулся Андреев, и капитан представил, как его полное лицо с глубокой ямочкой на подбородке расплылось в улыбке. – Жив только старик Пономаренко, у остальных есть родственники. В нашем Дивногорске обитает только Григорий Поплавский, сын покойного с теми же именем и фамилией. Он предприниматель, и довольно процветающий. Остальные проживают неподалеку, в соседних городах. Я имею в виду родственников покойных. Записывай адреса.

– Одну минутку. – Юля знала, что сейчас Сергей достанет из кармана пиджака блокнот с прикрепленной к нему шариковой ручкой с золотым колпачком. – Давай говори. – Мелким убористым почерком он записывал координаты. – Спасибо, друг. Сочтемся.

– Обязательно. – Компьютерщик снова усмехнулся. – Теперь с тебя четыре бутылки пива.

Закончив разговор, Плотников повернулся к девушке и подмигнул:

– Ну вот, любимая, у нас есть адреса всех, кто помогал твоему деду в той поездке. Это уже кое-что. – Он пробежал глазами список. – Сегодня уже поздно, а завтра начнем расследование. Думаю, сначала нужно побывать у сына Поплавского. Во-первых, он живет в нашем городе, во-вторых, Матвей Петрович постоянно упоминал о нем в своем дневнике. В общем, как бы то ни было, надо с кого-то начинать. Верно? – Он наклонился над Юлей, однако девушка не слышала его. Ее принял в свои объятия сон.

Глава 7

Париж, 1785

Полтора месяца промчались как один день. Калиостро регулярно приезжал в загородный домик, проводил занятия с талантливой ученицей, хвалил ее за усердие и однажды, в конце апреля, когда снег совсем сошел, обнажив голую желтую землю с пробивающейся местами редкой изумрудной травкой, решительно объявил:

– Завтра вам предстоит знакомство с кардиналом!

Графиня побледнела и прижала ладонь ко рту:

– Уже завтра?

Граф расхохотался.

– Что я вижу? – Его светлые глаза, казалось, пронизывали ее насквозь. От такого взгляда женщина растерялась еще больше. – Что я вижу? – повторил он. – Бесстрашная графиня боится? Хочу заверить вас: бояться нечего. Де Роган вас не укусит.

– Но кардинал… – Жанна метнулась к шкафу с платьями и, дернув на себя дверцу, принялась перебирать немногочисленные наряды. – Что мне надеть, как вы считаете? То платье, в котором я была в Версале?

– Ни в коем случае! И именно потому, что вы уже в нем были, – ответствовал граф. – Перестаньте волноваться. Я привез вам новое платье.

Жанна замерла, открыв рот.

– Вы купили для меня платье?…

– А вас это удивляет? – поинтересовался Калиостро. – Надеюсь, вы не станете спорить со мной – хотя бы потому, что я больше вашего вращаюсь в высшем обществе.

– Ну разумеется. – Молодую женщину охватил понятный азарт, который охватывает каждую представительницу прекрасного пола, когда речь идет о смене гардероба. – Вы покажете мне его?

– Ваш вопрос меня удивляет. – Калиостро распахнул дверь и указал на картонную коробку. – Берите, примеряйте. Оно ваше!

Жанна бросилась к покупке и судорожным движением разорвала тонкий шпагат. Атласное бордовое платье с фламандским кружевом выглядело потрясающе.

– О, – прошептала она, – о-о-о!

Этот возглас многое бы сказал любому человеку. Сразу становилось понятно, что у графини никогда не было таких дорогих и шикарных вещей.

– Примерьте, – повторил Калиостро. – Знаете, очень важно не ошибиться с размером.

Восхищенно проведя по материи белой рукой с едва заметными голубыми жилками, Жанна бросилась в спальню и там, путаясь в одежде, лихорадочно ее сняла. Когда женщина наконец облачилась в новое платье и подошла к зеркалу, изумлению ее не было предела. На нее смотрела не прежняя Жанна де Ла Мотт, готовая унижаться из-за жалких десяти лир, а гордая королева с аристократичными чертами лица, белой гладкой кожей, небольшим ртом, пухлыми губами, маленьким орлиным носом, миндалевидными голубыми глазами и словно нарисованными углем тонкими бровями-подковками.

– О-о-о! – произнесла она еще раз и отворила дверь спальни, представ перед Калиостро во всем своем великолепии. Граф замер, с довольной улыбкой созерцая новую богиню.

– Если раньше я немного сомневался в вас, то теперь мои сомнения улетучились, – заметил он и достал из кармана камзола небольшую коробочку. – Но это еще не все. Метаморфозы продолжаются. – Лилейную шейку Жанны обвило жемчужное ожерелье. – Это не бриллианты, однако все равно драгоценность, которая вам необыкновенно идет. Когда наше мероприятие выгорит, вы согнетесь под тяжестью бриллиантов. О, моя дорогая, вы разобьете не одно мужское сердце! Впрочем, чтобы вы не расслаблялись, я перестаю сыпать комплиментами. Хорошо отдохните, моя деточка, завтра вы должны быть во всеоружии.

Он галантно поцеловал мраморную ручку и, насмешливо поклонившись, вышел. Раньше Жанну покоробила бы его насмешливость. Какой-то плебей так ведет себя с дамой королевских кровей! Как именно? Да как с подельницей, которую никто не уважает, и прежде всего он. Но теперь подобная вспыльчивость казалась ей излишней. Только бы завтра все получилось! Чтобы расслабиться, как советовал Калиостро, она выпила чашку горячего шоколада и вышла в сад. Весна уверенно вступала в свои права. На газонах возле домика курчавилась изумрудная травка. Нежные нарциссы склонили к земле свои желто-белые головки. Женщина сорвала нарцисс и поднесла его к носу, испачкавшись в желтой пыльце. Свежий воздух с ароматами оттаявшей земли пьянил и слегка кружил голову. Жанна сжала кулачок.

«У меня все получится, – заявила она сама себе. – У меня не может не получиться».

Кардинал никогда не опаздывал и явился в особняк Калиостро ровно в шесть часов. Жанне, вышедшей навстречу гостю, он показался очень высоким и чуть полноватым, но полнота его не портила. Свежее, красивое лицо принца крови с румяными щеками и большими серыми глазами было довольно привлекательным. Светлые напудренные волосы, зачесанные назад, открывали гладкий большой лоб, не испорченный ни единой морщинкой. Увидев гостя, Алессандро послал ему самую очаровательную улыбку и отвесил легкий поклон.

– Вы не представляете, как я счастлив вас видеть!

– Взаимно, дорогой граф.

Молодая женщина заметила, что зубы кардинала чуть-чуть выступали вперед, однако это не было серьезным недостатком. Вероятно, так считала не только она, но и те дамы, которые втайне навещали священнослужителя для любовных утех. По сплетням, наводнившим Париж, их было достаточно много. Кардинала считали первым ловеласом столицы. Его образ никак не вязался с кардиналами былой Франции, в частности, с Ришелье. Луи ни в коем случае никто не назвал бы набожным – скорее светским, умным и воспитанным, – так считал и Вольтер.

На самом деле Луи-Рене страстно любил охоту, искусство, литературу, но более всего – симпатичных женщин. Странно, но, будучи неплохим дипломатом, как раз в дипломатии он не преуспел. Когда Луи исполнял обязанности посла Франции в Австрии, императрица Мария-Терезия невзлюбила епископа-посла, чья разнузданная манера поведения претила ее суровым нравам. Разумеется, о своих выводах она писала Марии-Антуанетте, и письма матери сделали свое дело: будущая королева Франции возненавидела кардинала. А когда в одном из писем Луи взял на себя смелость высмеять свою государыню, ненависть приняла чудовищные размеры. С тех пор Роган, успевший вернуться во Францию и награжденный почетным титулом Главного духовника при королевской особе, находился в немилости. Что он только не делал, чтобы расположить к себе королеву, к которой испытывал большую симпатию! Ничего не помогало. Вот на этом и решил сыграть великий маг и чародей.

Жанна все знала из рассказов графа. Ее любопытство было задето, и она не отрывала от гостя глаз. Большой лоб кардинала говорил об уме и незаурядности. Интересно, позволит ли принц себя одурачить? Калиостро однажды сказал ей, что Луи-Рене при своем незаурядном уме очень доверчив. Во всяком случае, он безоговорочно верил той чепухе, которую предсказывал великий маг. Ну, как говорится, будущее покажет. Де Роган, чувствуя пристальный взгляд Жанны, повернулся к ней.

– Сегодня вы встречаете меня в обществе очаровательной незнакомки, – произнес он, и его глаза блеснули восхищением. – Почему же вы до сих пор меня не представили?