Золотой конь Митридата

Ни один отряд, посланный Лаодикой на поиски негодяев, укравших ее сына, не помышлял о том, что беглецы могут выйти к морскому побережью и сесть на корабль, отплывающий в Херсонес, который подчинялся Понтийскому царству, потому что морское путешествие в Тавриду считалось опасным. Чтобы пересечь Понт Эвксинский, нужно было умудриться не попасть в руки пиратов-тавров. О них рассказывали страшные вещи. Во-первых, они были прекрасно экипированы и для морских сражений задействовали не утлые лодчонки, а огромные корабли-петеконтеры.

Эти кровожадные люди (им даже приписывали людоедство) не пощадили ни одного пленника. Они убивали их дубинками и сбрасывали со скалы в море. Это был их священный обычай – они почитали богиню Деву и приносили ей обильные жертвы. Если пленных было слишком много и крови жертв хватало с избытком, оставшимся несчастным они отсекали головы мечами, приносили их домой и насаживали на колья, выставляя на всеобщее обозрение. Голова бедняги с этих пор служила оберегом – стражем дома.

Нападения тавров на иноземцев проходили по разным сценариям. Они не только атаковали потерпевших кораблекрушения, но и сами провоцировали их, зажигая фальшивые огни. Судно спешило на них, как мотылек, мечтая укрыться от непогоды в уютной гавани, но вместо этого налетало на скалы. Несчастные не успевали опомниться, как их атаковали тавры. Шансов спастись ни у кого не было. Грозное племя считало каждого захватчиком и приговаривало к смерти. Иногда они вступали в морской бой и всегда побеждали, потому что брали количеством. Вот почему редкие храбрецы-капитаны, отваживавшиеся на путешествие в Херсонес, вооружались до зубов. Одного такого капитана, не раз побывавшего в Тавриде и оставшегося невредимым, и разыскал Тирибаз на берегу моря, где стройный загорелый седобородый человек в длинном льняном хитоне с широким поясом внимательно следил, как матросы штопали парусину и смолили канаты. Занятый своим делом, мужчина не заметил подошедшего к нему Тирибаза.

– Здравствуй, Аной, – поприветствовал его наставник Митридата. – Ждешь попутного ветра? Я вижу, твой «Коринф» готов бороздить моря. Прекрасное судно. Так и любовался бы им целый день.

– Да, мое судно – лучшее на побережье, – гордо отвечал грек, и ему было чем гордиться. Аной владел тримерой и назывался не капитаном, а триерархом. Тримера имел три яруса весел, и для последнего дополнительно прорезали отверстия в борту судна. Наиболее сильные гребцы – граниты – сидели в верхнем ряду, в среднем помещались зигиты, а в нижнем – таламиты. Флейтист поддерживал ритм, командовал гребцами гортатор. Такие корабли славились своим экипажем – в нем могло быть двести человек, а еще подводным тараном, служившим продолжением киля и представлявшим собой железный наконечник. Он свободно мог обрубать в бою весла вражеских судов.

– Возьмешь меня и моих спутников до Херсонеса? – поинтересовался Тирибаз, поглаживая шрам. Аной задумался. Он был не только хорошим мореплавателем, но и прекрасным купцом.

– Что дашь? – спросил он быстро и пристально посмотрел в серые глаза старого знакомого. Воин позвенел в кармане монетами, оставшимися от горного похода, но этот звук не произвел на Аноя никакого впечатления.

– Маловато, – решил он. – Путешествие опасное.

Тирибаз наклонился к его уху, прикрытому длинными седыми прядями.

– А если я попрошу тебя перевезти царя?

Аной вздрогнул:

– Царя? Но какого?

– Нашего Митридата, сына Эвергета, – пояснил воин. – Если до тебя долетали какие-то вести, ты слышал, что Эвергет почил, причем ему помогла это сделать любимая женушка. Сейчас она опекунша несовершеннолетних детей, двое из которых – Митридат и его брат – коронованы на царство. Матушке очень не хочется отдавать трон старшему, видевшему, как она приложила руку к смерти отца.

Аной покачал головой, и серебристые волосы рассыпались по плечам.

– Ужасные вещи ты рассказываешь, Тирибаз.

– Ужасные, Аной, – согласился приятель. – Так ты готов нам помочь?

Аной оглянулся и увидел группу из трех человек, пристально наблюдавших за ними. Двое – мужчины средних лет, с такими же мужественными лицами, как у Тирибаза, – старались заслонить собой коренастого мальчика со светлыми кудрявыми волосами, сложенного, как греческий бог.

– Это и есть Митридат, сын Эвергета? – поинтересовался он, прищурившись. Морщинки-лучики разбежались вокруг глаз, делая его лицо добрым и сострадательным. – Красивый мальчишка. Жаль, если он погибнет в пути. Говорят, тавры будто озверели, подстерегают корабли на каждом квадрате и атакуют с утлых лодчонок, приводя их несметное множество.

– Но у тебя прекрасный быстроходный корабль, – заметил Тирибаз. – Он носом разбросает их утлые суденышки.

Триерарх пожал плечами:

– Как сказать, как сказать… Ты не мореплаватель, и тебе неизвестно, сколько триер захватили тавры. Они хитры и храбры. Может быть, им покровительствует Дева, по-нашему – Артемида, которой они приносят несметное количество жертв. Мне будет жаль, если и вы попадете в их число.

Тирибаз немного помолчал, словно обдумывая сказанное, но уже через несколько секунд с силой рубанул воздух:

– Мы согласны. Пойми, за ним посланы лучшие воины, они, как хорошо обученные псы, идут по нашим следам. Наша хитрость позволила нам дойти до побережья. Они не ожидают, что мы решимся на морское путешествие. Так что у нас нет выхода, Аной. Либо нас убьют на горной тропе или заколют в лесу, либо тавры принесут нас в жертву Деве, либо боги помогут нам, и мы спасемся. Третий вариант мне нравится больше всего.

– Да и мне он по душе. – Седобородый махнул рукой. – Зови своих друзей. Мы скоро отплываем.

Дивноморск, 2017

Геннадий, как и обещал, подъехал к десяти. Он испугался, когда увидел бледную до синевы Ларису с растрепанными волосами и черными траурными полукружьями под глазами. Тем не менее она руководила мужичонкой в рабочем костюме, менявшем замок.

– Похороны сильно подействовали на тебя, – произнес Геннадий и дотронулся до ее руки. – Сейчас я бы мог наговорить кучу банальных фраз о том, что нужно продолжать жить дальше, но мне противно их произносить. Я знаю, чем для тебя был Стас, а еще знаю, что его уже не вернешь. К чему тратить слова?

– Да, ты прав. – Лариса сунула мастеру деньги, занятые у соседа, провела расческой по волосам, будто потускневшим за ночь, и тряхнула головой, словно сбрасывая усталость. – Поехали.

– Знаешь, что мне кажется странным? – сказал Геннадий, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Что? – безразлично произнесла она.

– Его смерть. – Мужчина вырулил со двора и поехал по магистрали. – Мы со Стасом часто катались на этой яхте вдвоем. Я сбегал от своей Ленки, а он составлял мне компанию.

– Ты хотел сказать – сбегал от меня. – Лариса нервно усмехнулась. Геннадий поморщился:

– Вот и неправда. Ты никогда не мешала ему. И доказательство этого – ваш брак. Мы с Ленкой развелись, с трудом прожив семь лет, а вы перевалили за десяток.

Женщина махнула рукой:

– Какое это имеет значение теперь! Ты ведь не об этом хотел сказать?

– Да, я хотел сказать, что Стас никогда не вышел бы в шторм, – продолжал Геннадий. – Иногда я упрашивал его это сделать, мне хотелось покорить бушующее море и пощекотать нервы, но тщетно! – он не соглашался. Не представляю, что заставило его нарушить свои привычки в этот раз. – Он взглянул на Ларису, вжавшуюся в сиденье, и испугался. Женщина покрылась холодным потом, зубы стучали.

– Что с тобой? – спросил он.

– Сейчас ты вынуждаешь меня сказать о том, что беспокоит меня уже несколько дней, – начала Лариса. – Стас жив.

Геннадий открыл рот и уставился на женщину:

– Что ты сказала?

– Я не утверждаю наверняка, – быстро заговорила Лариса, – но мне кажется, мой муж жив. Он звонил мне несколько раз.

Мужчина заморгал:

– Тебе звонил Стас? Как он мог звонить?

– Да очень просто! – выкрикнула она. – По телефону. И не смотри на меня как на ненормальную. Да, он не сказал ни слова, но я знаю его дыхание, как-никак прожила с ним пятнадцать лет. Это был мой муж.

– То есть ты определила только по дыханию, – протянул Геннадий, сворачивая на дорогу, ведущую в дачный поселок.

– И это не все. Один сотрудник похоронного бюро, который нес гроб, сказал, что тот был слишком легким, будто пустым! – Бедная женщина сама едва дышала. – Выводы делай сам. Если считаешь меня ненормальной, вези домой. И спасибо за помощь.

– Я не говорил, что считаю тебя ненормальной, – протянул Геннадий. – Но, согласись, все это так неожиданно… Выходит, ты не знаешь, кого похоронила? Или не похоронила… Но ведь ты была на опознании…

– Я с начала и до конца сомневалась, кто лежал передо мной в морге, – пояснила женщина. – Когда перед тобой труп с изуродованным лицом, но при нем документы мужа и его телефон, все начинают внушать, что это именно он и есть. Кто же еще может быть? Я предлагала Милене провести генетическую экспертизу, но она не согласилась.

– Значит, ты опознала его только по одежде? – удивился Геннадий. – Но это действительно глупо.

– У трупа был такой же искривленный палец, как и у Стаса, – призналась Лариса. – Я решила, что таких совпадений не бывает. Разве мог кто-то другой в его костюме, с его документами и телефоном оказаться на этой яхте?