Агнесса среди волков в овечьей шкуре

– Натали, ты знаешь, кто такой этот Владимир Робертович? – вопрошала я ее

громким шепотом.

– Знаю, конечно. Это опытнейший книготорговец и книгоиздатель, владелец фирмы "Скряжников, Москитов и компания". Нам с Сашей повезло, что он помогал нам продавать книги – без него мы могли бы пролететь. У него нюх, как у пса – чует заранее, что будет пользоваться спросом, а на что вообще не найдется покупателя.

– Натали, а ты уверена, что он не жулик?

– В какой-то мере, несомненно, – да. Когда играет в карты, а играет он по- крупному, то плутует, не без этого, но поймать его еще не удалось никому. А почему ты спрашиваешь? Тебя что-нибудь в нем не устраивает?

– Слушай, я с ним встречалась раньше. Мне он показался, в лучшем случае, аферистом. К тому же, насколько я знаю, где-то с полгода назад он разорился.

– Разорился? – Натали удивленно приподняла одну бровь, отчего ее лицо стало похоже на физиономию лукавой старшеклассницы. – Ничего об этом не слышала. Знаешь такие люди, как он, умеют качаться на волнах, их дела идут то лучше, то хуже, но они никогда не тонут, даже когда штормит. А насчет разорения – кто знает, может быть, ему выгодно было объявить себя банкротом?

– И ты собираешься дальше с ним работать?

– Собираюсь. А ты против?

– Вообще-то говоря, да. Я ему не доверяю.

– Не беспокойся, Агнесса, у меня все под контролем!

Мне очень не понравился покровительственный тон, которым была произнесена последняя фраза. И еще больше мне не понравилось сотрудничество "Астарты" с толстым шулером, которому, как я уже имела случай убедиться, необыкновенно подходила его фамилия. Но пока я имела право только совещательного голоса – и свое мнение я высказала.

Мы с Натали вернулись к нашему стенду; Скряжников уже разглагольствовал вовсю, пустив в ход свое неординарное обаяние – и я тоже чуть не попала под его чары.

– Сейчас полно литературы для женщин, – рассуждал он, – этими книжками завалены все прилавки. Ну, сами знаете: "Как выбрать себе мужа", "Как быть счастливой в браке и вне его" – и тому подобная хренотень. Но никто не пишет руководства для мужчин – типа "Как стать настоящим мужчиной". А мужской род хиреет, что там говорить… Так вот, третьего дня меня нашел некий полковник и принес рукопись, – и он потряс толстой пачкой машинописных листов, причем два из них упали на пол, и Саша тут же их подобрал. – Впечатляюще, впечатляюще… Я назначил ему свидание у вашего стенда.

Баранкин стоял у прилавка и показывал книги одиночным покупателям. Торговля шла вяло, оптовиков наш стенд пока не слишком заинтересовал, только седовласый мужчина в клетчатой рубашке с неподъемным рюкзаком за плечами отбирал для себя образцы. Внезапно нарочито пружинистой походкой к нам подошел невысокий человечек и, энергично отодвинув в сторону рюкзаконосителя и даму в шляпке, перебиравшую женские романы, оказался прямо перед нами.

– Это и есть полковник Бражиновский, о котором я вам говорил, – представил нам его Скряжников.

Поздоровавшись и усевшись на стопку нераспечатанных книжных пачек, новоявленный автор заявил:

– Сам я считаю себя настоящим мужчиной, двадцать пять лет отслужил в армии и знаю, как это трудно – быть мужчиной в полном смысле этого слова. Я себя делал долго и трудно и хочу помочь другим пройти этот путь безо всяких лишних препятствий. Пусть идут по моим стопам и не повторяют моих ошибок!

При ближайшем рассмотрении настоящий мужчина оказался довольно плюгавеньким, он был приблизительно моего роста (а у меня 164 сантиметра), костлявый, черноволосый, чернобровый и черноусый. Держался он необыкновенно прямо, как будто проглотил палку – наверное, подсознательно надеялся таким образом компенсировать свой малый рост. Я инстинктивно взглянула на его ботинки – нет, каблуки не слишком высокие, с этим все в порядке. Интересно, почему высокорослые, успешно идущие по жизни и довольные собой красавцы не учат других, как стать настоящим мужчиной?

Впрочем, я скоро отвлеклась от этих мыслей – моим вниманием целиком завладел Скряжников. Он начал торговаться с полковником – и как он это делал, просто блеск! Для начала он предложил ему два с половиной процента (то есть два с половиной процента от себестоимости тиража – это для тех, кто не разбирается в тонкостях нашего бизнеса, то есть для подавляющего большинства). Автор возмутился и стал настаивать на десяти:

– Издательство "Кубань" предложило мне сразу пятнадцать, – сблефовал он, – но я

понимаю прекрасно, что в Москве книгу могут издать несравненно лучше – и большим тиражом, поэтому я согласен на десять – и половину авансом.

Но куда ему было тягаться с таким классным игроком, как Владимир Робертович!

– Аванс? – Скряжников одновременно возвел кверху и очи и брови, и руки. – О чем вы говорите? Я рискую, я вкладываю в вас, автора совершенно неизвестного, деньги – а вы еще просите аванс! Пушкину, между прочим, никаких авансов не выдавали.

Да, как Скряжников торговался – любо-дорого было посмотреть! Я люблю наблюдать за работой профессионалов и следила за ним, как зачарованная. Через пять минут полковник уже соглашался на восемь процентов и без аванса, через сорок пять – на три процента через полгода после появления книги на прилавках. Настоящий мужчина оказался очень наивным и далеко не таким психологически устойчивым, как представлялся. Правда, договор сразу не подписали – Натали настаивала, чтобы рукопись сначала показали специалисту.

Этим специалистом, естественно, оказалась я. Через пару дней я выбрала время и посмотрела эту "нетленку". Боже! Что я там только не обнаружила! Рассуждения о богоизбранной природе казацкого народа, казарменный юмор самого низкого пошиба, подробная инструкция, как уложить в постель бабу… Помимо всего прочего, сама форма руководства сильно смахивала на армейский устав – все было расписано по пунктам и подпунктам, причем в ультимативном виде. Мне попадались, например, такие перлы: "мозг женщины меньше мужского (на 200 г), поэтому в сложных ситуациях она больше доверяет интуиции, а не разуму" или "Крупная золотая (мужская) серьга, золотая оправа очков либо суровая татуировка подчеркивают в вас мужское начало и сразу привлекут к вам внимание, а сверкающий золотой перстень с бриллиантом на пальце руки прикует внимание слушателей к ее жестам". Среди всего этого словесного сора я вдруг обнаружила одну главу, посвященную проблемам общения и написанную в высшей степени прилично. Я сначала удивилась, потом призадумалась и наконец вспомнила, что нечто вроде этого недавно попадалось мне на глаза. Я достала с полки западное руководство по общению, которое еще не удосужилась прочесть, только просмотрела, и тут же все стало ясно: Бражиновский списывал текст прямо абзацами, не меняя ни слова; впрочем, он всюду, согласно укоренившейся с годами армейской службы привычке, проставил пункты и подпункты. Когда потом господин полковник явился в наш офис и Натали швырнула ему прямо в физиономию рукопись, обвинив в плагиате, то он даже не смутился: как он объяснил, настоящий мужчина просто обязан в своей практической деятельности использовать новейшие достижения научной мысли.

Такова была моя первая встреча с графоманом и плагиатором одновременно, но, увы, не последняя: и тех и других мне пришлось повидать достаточно. Впрочем, графоманы хоть и бывают чересчур настырными, но на самом деле они обычно безобидные создания, в отличие от плагиаторов. Собственно говоря, для меня понятия "плагиатор" и "вор" фактически одно и то же: не все ли равно, что ты присваиваешь: деньги, имущество или мысли? Плагиаторы бессовестные просто нагло крадут чужую интеллектуальную собственность и выпускают ее под своим именем – особенно в этом деле отличались некоторые профессора старой советской закалки, не из благородных – в те времена жертва ограбления не могла подать на них в суд. Плагиатор же деликатный обычно утешает себя тем, что если он и воспользуется чужими мыслями без ведома их хозяина, то всем от этого будет только лучше: с ними познакомится большее число людей. Особенно это относится к кражам книг западных специалистов, например, психологов – расчет строится на том, что вряд ли у них есть сверхдотошный литературный агент, который будет сличать русский текст какого-нибудь Иванова с английским оригиналом некого Джонсона. Образец плагиатора такого рода предстал перед нами в тот же день и даже час, что и «настоящий полковник».

Это был Сергей Гремучин, мужчина лет тридцати пяти с гладко зачесанными темными волосами и в очках; ничем: ни фигурой, ни ростом, ни лицом – он не выделялся бы из толпы, если бы обуревавшие его чувства – явно нехорошие – не выплескивались бы наружу. При ходьбе он чуть склонялся вперед и нагибал голову, как бычок; плечи его были скованы, а физиономия искажена внутренним напряжением. От него прямо-таки исходили волны злобы, так что даже находиться рядом с ним было неприятно. Он прошел мимо Баранкина, не удостоив того взглядом, и остановился прямо перед Скряжниковым в такой позе, будто собирался с ним бодаться.

– Где мой гонорар? – начал он с ходу, и мы с Натали, поежившись, отодвинулись подальше. Петров же, раздувая щеки, поднялся на ноги и встал рядом с огромным коммерсантом, как бы собираясь его защищать.

– Какой гонорар? – невинным тоном спросил Скряжников, сузив и без того узкие азиатские глазки.

– Мой гонорар за мою собственную книгу! – в подтверждение своих слов потряс перед самым носом Скряжникова брошюрой в черно-белой обложке.

– Простите, уважаемый Сергей Александрович, мы с вами заключали договор, как с автором, не так ли?

– Вы обязаны были мне заплатить два месяца назад…

– Но, как выяснилось, вы не написали книгу сами, а просто ее перевели, но насчет

перевода мы ведь с вами не договаривались!

– Это клевета! – в голосе Гремучина появились не просто высокие нотки, а даже какое-то шипение. Позже я узнала, что в издательском мире за ним закрепилась кличка

Гремучка-Шипучка.– Немедленно выплатите мне деньги!

– И не подумаю, – все широкое лицо Скряжникова засветилось в самодовольной улыбке – наверное, если крокодилы умеют плакать, то именно так они улыбаются.

Гремучин попытался еще что-то выкрикнуть, но у него вышел только непонятный свистящий хрип: мощный Петров сделал шаг вперед и очутился прямо перед ним, а справа к нему неслышно подошел бывший мент, выразительно поигрывая кулаками. Плагиатор счел за лучшее удалиться и быстро ретировался как-то боком, по-крабьи; но последнее слово осталось-таки за ним – уже находясь на безопасном расстоянии, он выкрикнул:

– Я подам на вас в суд!

– Подавай, подавай, голубчик, – Скряжников продолжал все так же плотоядно улыбаться, облизывая при этом губы.

Натали быстро объяснила мне, что к чему. Этот Гремучин был технарь, даже кандидат каких-то там наук; он предложил Скряжникову пособие для автомобилистов – как предохранить свою машину от ржавчины или что-то вроде этого. Скряжников никогда не печатал техническую литературу, не собирался он делать исключение и на этот раз, но когда по телевидению стали рекламировать некое чудодейственное средство для продления жизни автомобилей, нюх подсказал ему, что он наткнулся на золотую жилу. Неизвестно, заплатил бы он гонорар Гремучину или нет (а мой собственный нюх подсказывает мне, что все равно бы не заплатил), но когда брошюра вышла из типографии, личный шофер Скряжникова Петя вдруг доказал, что не зря в свое время окончил автомобильный вуз. Он принес хозяину американскую книжку, с которой Гремучка-Шипучка слизал свое гениальное творение, кое-где подсократив, кое-где дополнив, но в основном в точности придерживаясь оригинального текста. Скряжников, естественно пришел в восторг – теперь он со спокойной совестью мог кинуть горе-автора, а брошюра попала в струю и расходилась на "ура". Тем временем другие издательства, почуяв, что тут еще есть чем поживиться, стали издавать бесконечные варианты методичек на ту же самую тему – естественно, уже без указания имени Гремучина. Самое смешное, что плагиатор сам всерьез уверовал, что самостоятельно написал свое сочинение, и стал кошмаром для некоторых моих коллег – он их преследовал с той же неустанной настойчивостью, что и давал от своего имени чужие советы автомобилистам.

5. Знакомство с автором женских романов

Нашу с Натали беседу прервал громкий женский голос:

– А когда вы, Владимир Робертович, собираетесь платить гонорар МНЕ? – заданный почти бархатным тоном, вопрос тем не менее прозвучал скорее как предупреждение, нежели как просьба.

Я подняла голову; перед нами стояла интересная… нет, скорее эффектная женщина лет тридцати с небольшим… или уже большим. В лице ее не было ничего выдающегося от природы, разве что высокие скулы и короткий чуть вздернутый нос, но эти в общем-то тривиальные черты она сумела выгодно подать при помощи умело наложенного, но почти незаметного грима. От природы, наверное, она была блондинкой или светлой шатенкой (сейчас ее волосы были выкрашены перышками), потому что брови у нее были светлые, а глаза – светло-карие. На ней был хорошо сидящий костюм цвета морской волны – его можно было бы назвать деловым, если бы не очень короткая юбка, высоко открывающая сильные мускулистые, но тем не менее хорошей формы ноги – ноги спортсменки или балерины. Да и вся она была подтянутая, чересчур сухая, как будто состояла из одних мышц без капли жира – так выглядят женщины, которые когда-то серьезно занимались спортом и теперь вынуждены все время поддерживать форму, чтобы не расползтись по всем направлениям. Рядом с ней переминался с ноги на ногу симпатичный круглолицый мальчишка лет восьми; я бы никогда не догадалась, что это ее сын, если бы она сама его так не представила – ничего общего между ними не было, волосы ребенка были иссиня-черными, маленький носик чуть приплюснут, а глаза выдавали его происхождение – типичные для монголоидной расы глаза, с эпикантусом, то есть складкой кожи у верхнего века. При виде этой парочки все наши встрепенулись, а Скряжников даже попытался приподнять свое громадное тело над стульями со словами:

– Какие проблемы, Танечка – приходите завтра ко мне в офис, там и поговорим.

Танечка нахмурилась, но ей некогда уже было вести бесполезные разговоры с толстым издателем – ее схватила за руку Натали и потащила в наш уголок – тем более что Скряжников и Петров занялись следующим посетителем, оптовиком из дальней провинции. Натали была – само очарование, и по ее поведению я поняла, кто такая наша гостья: это была Татьяна Чернецова, начинающая, но уже модная писательница, и Рукавишникова сделала на нее ставку. Ее первый роман – что-то про любовь и дельфинов – имел достаточно громкий успех.

Натали нас познакомила; рукопожатие у Татьяны было крепкое, почти мужское. Она уселась за наш столик, устроилась поудобнее, раскрыла кожаную папку, которую держала в руках, и разложила свои рукописи и отдельные книжки. Пока мальчик сосредоточенно облизывал эскимо, которым угостил его Баранкин, мы с Натали просматривали то, что она принесла. Меня поразило,, что Татьяна писала совершенно в разных жанрах: на поверхности стола лежала научно-популярная книга о дельфинах, сборник экологических очерков, криминальная мелодрама и любовный роман – покетбук издательства "Греза". Я взяла в руки первые попавшиеся мне страницы и начала читать:

"Ольга Нагаткина всеми своими корнями связана с Кубанью. Ее беллетристический дар не случаен; она происходит из древнего обедневшего дворянского рода Нагаткиных, связанного родственными узами с семьей Аксаковых. Среди ее предков есть еще один литератор – поэт Сергей Марин, друг Дениса Давыдова, адъютант Багратиона и герой войны 1812 года; прославился он в свое время не только и не столько своими сатирами, не пережившими его время, сколько участием в заговоре против Павла I…"