В следующей жизни
Алеша разглядывал эту пеструю толпу, но не находил в ней Иду. Почему ее нет? Борис ведь сказал, что нашел ее и пригласил на свадьбу. Еще он сказал, что она очень удивилась, что незнакомец зовет ее на свое бракосочетание, но обещала прийти. Еще Борис сказал, что Алешу она помнит – он подарил ей слиток золота и целый сундук украшений – такие подарки она не каждый день получает, точнее, это с ней было в первый раз. Почему же она не пришла?
Под синим небом на берегу бирюзового моря Борис и Любочка дали друг другу клятвы верности. Церемонию вела женщина средних лет, в строгом темном костюме. Она явно изнывала от жары и старалась закончить все побыстрее.
Алеша удивился своему равнодушию: то что его бабушка вышла замуж за этого прощелыгу Бориса, его совсем не взволновало. Он думал только об Иде. Он рассеянно поздравил молодых и отошел в сторону. К нему подошла Ольга. Она была в полупрозрачном воздушном платье красного цвета с глубоким декольте, в светлых волосах алый цветок. Алёша отметил ее сексуальность, но остался холоден. Ольга что-то ему говорила, он отвечал невпопад, и она отошла от него, присоединившись к группе молодых мужчин богемного вида.
Церемония бракосочетания закончилась, молодожены и гости пошли в особняк переодеваться для праздничного ужина – на нем женщинам надлежало быть в вечерних туалетах, а мужчинам в смокингах. Алеша на ходу усилием мысли сменил шорты и майку на смокинг и отправился посмотреть, все ли готово к ужину.
Накануне он трудился весь день. Он ощущал себя настоящим творцом. Божеством островного масштаба. По эскизам дизайнера он создавал столы, стулья, посуду. По заказу флориста он создавал цветы, а тот в свою очередь составлял из них причудливые букеты. По заданию поваров он создавал продукты.
Сейчас лужайка перед особняком в стиле ампир была заставлена столами, накрытыми белыми скатертями и сервированными фарфором, хрусталем и серебром. От солнца столы укрывали белоснежные шатры. Немного в стороне от обеденной зоны была сооружена сцена для музыкантов. Перед ней располагалась танцплощадка. Между столами суетились официанты в белых костюмах и черных бабочках-галстуках. Алеша остался доволен увиденным. Он был крайне горд собой. Удовлетворенно улыбнулся, но тут же вздохнул – Ида всего этого не видит. А ведь он старался не только ради бабушки, но и ради нее. Ему хотелось произвести впечатление.
На лужайку начали стекаться гости. Алеша удивлялся великолепию нарядов дам и элегантности господ и интересу прессы к некоторым из них. Возможно, это были какие-то известные персоны. Репортеры, фотографы и операторы в ожидании гостей угощались шампанским и канапе с красной икрой в специально отведенном для них шатре. Они смеялись и говорили о чем-то своем. Завидев кого-то из гостей, они вырывались из шатра и выполняли свою работу.
Появление Ольги тоже вызвало интерес прессы. Она, как показалось Алеше, весьма профессионально и привычно позировала перед камерами. Алеша подумал, что вероятно ей все же удалось стать известным художником после смерти. Он вдруг подумал, что если Ида не появится, то можно завести интрижку с этой красивой, яркой женщиной, которая откровенно оказывает ему знаки внимания. Только вот то, что само идет в руки, не ценно. Имеет значение только то, что ускользает. Женщина это или сама жизнь.
Ольга закончила позировать, посмотрела на Алешу долгим взглядом, хотела было подойти, но будто споткнулась о его безразличие, отвернулась и проследовала за распорядителем свадьбы к своему месту. Там ее встретили давешние господа богемного вида, впрочем, сейчас они выглядели вполне респектабельно и лишь чрезмерно длинные волосы, серьги в ушах или излишне экстравагантные очки выдавали их богемность. Вся компания тут же принялась чему-то смеяться, а молодой человек со сверкающим бриллиантом в ухе страстно целовал Ольге ручку. Она благосклонно улыбалась, а в Алеше вдруг неприятно шевельнулось что-то очень похожее на ревность. Он с досадой отвернулся.
Когда Любочка появилась на лужайке, Алеша понял, что Борис оказал сильное влияние на его бабушку. Внук ожидал, что она будет в платье в духе пятидесятых годов прошлого столетия, собственно, такие фасоны она и предпочитала до последнего времени, и именно такие наряды ее и прославили как стилиста. Но сейчас она была одета в длинное минималистичное платье из нежного кружева цвета слоновой кости, облегающее ее тонкую фигуру и слегка расширяющееся книзу. Спереди оно было закрытым, но глубокий вырез сзади обнажал ее спину. В волосах сияла диадема, которую сотворил Алеша по фотографии, которую принес ему Борис. Любочка была больше похожа на победительницу конкурса красоты, чем на невесту. Она была прекрасна. Смерть ей к лицу, подумал Алеша и усмехнулся. Борис тоже был необычайно красив. Молодожены выглядели вполне счастливыми.
Алеша ощутил приступ зависти. Совсем как в земной жизни, когда зависть была главной составляющей его существа. Вот уже много месяцев его не посещало это чувство. И вот! Снова! Его бабушка вышла замуж, и это в ее-то возрасте, а он один-одинешенек. Разве это справедливо? Алеша тут же своих мыслей устыдился, но сразу избавиться от них не смог. Кривя губы, будто испытывал физическую боль, он отправился к столу, за которым ему предстояло сидеть на свадебном ужине. Как он понял из разговора, его соседями оказались пара холостяков, которых принято называть завидными. Холеные мужчины лет тридцати-тридцати пяти. Один из них известный телеведущий, другой – какой-то видный чиновник из Небесной канцелярии. Еще было две молодые женщины в тесных платьях с откровенными декольте, увешанные драгоценностями. Одна из них была редактором модного журнала. Другая работала у Любочки портнихой. Обе были не замужем. Стул рядом с Алешей, перед которым на столе стояла табличка «Ираида Матвеева», оставался пустым.
Дамы старательно кокетничали, мужчины распускали хвосты, и Алеша понял, что, возможно, нынешней ночью его доселе тихий остров погрузится в пучину разврата. Одна из дам, портниха, поинтересовалась у Алеши, кем он приходится жениху или невесте. Алеша ответил, что он приходится невесте родным внуком, правда, после смерти каким-то чудесным образом получилось, что он оказался старше бабушки.
– Бедняжка! – посочувствовала дама, – таким молоденьким умерли! А от чего вы умерли?
Алеша не знал, насколько уместны и приняты разговоры о смерти в загробном обществе, но в любом случае причины своей смерти он не был готов обсуждать с посторонними. Поэтому ответил уклончиво:
– Несчастный случай.
– Автокатастрофа? – не унималась портниха.
– Скорее неизлечимая болезнь! – сказал Алеша несколько агрессивно и тут же поинтересовался, – а вы отчего скончались?
Дама покраснела, а вторая женщина, та, что была редактором язвительно произнесла:
– Да от старости она померла, от старости! В девяносто с гаком! Совсем дряхлой старухой была. Ее кошмары небось мучают, что она снова становится такой, как перед смертью. Мучают кошмары, а?
– Стерва! – прошипела портниха, а мужчины рассмеялись.
– А ты в следующий раз будешь знать, как задавать прекрасным юношам некорректные вопросы.
Портниха опустила голову и принялась сосредоточенно выковыривать устрицу из раковины.
Впрочем, ровно через минуту она уже спрашивала у Алеши:
– А кем вы были в прошлой жизни?
Вся компания рассмеялась, но Алеша все же решил ответить:
– Журналистом был, телеведущим еще.
– О! Коллега! – отреагировал телеведущий. – Вы были популярны?
– Да, но всего лишь в небольшом городе.
– Хотели большего?
– Хотел, да не успел.
– А сейчас чем занимаетесь? Продолжаете телевизионную карьеру?
– Увы, сейчас я всего лишь скромный хозяин этого острова.
– Так вы богач! – оживилась редакторша.
– Если бы! У меня и ломаного гроша за душой нет.
– А все эти особняки? Вот это все! – она легонько постучала серебряной вилкой по тарелке тончайшего фарфора.
– Хотите кольцо с бриллиантом? – спросил Алеша.
– Странный вопрос! Конечно хочу!
В тот же миг на среднем пальце левой руки женщины появилось кольцо из белого золота с огромным бриллиантом.
– Ах, красота какая! – восхитилась редакторша, подняла руку и залюбовалась кольцом. – А знала, что некоторые умеют материализовывать желания, но вижу такое впервые.
Портниха с завистью посмотрела на кольцо и обиженно поджала губы. Алеша это заметил, извинился за свою неучтивость и наколдовал похожее кольцо и для портнихи. Она даже слегка взвизгнула от восторга.
– Однако я вынужден вас огорчить, дамы, – сказал Алеша, – как только вы покинете этот остров, кольца исчезнут. Они могут существовать только здесь. Так и со всеми моими богатствами.
– То есть если вы окажетесь в городе, на вас, возможно, даже одежды не будет? – спросила редакторша.
– Похоже так. Только вот я не окажусь в городе.
– Почему?
– Мне запрещено покидать пределы моего континуума. То есть это физически невозможно.
– Чего вы такого натворили? – спросила портниха. – Убили что ли кого?
– Ну, что вы! Разве я похож на убийцу? Я всего лишь был отпетым сердцеедом. Хотите вам сердце разобью? – Алеша обольстительно улыбнулся.
Дама испуганно схватилась за левую грудь.
– Нет уж! Не надо.
– Правильно! К черту несчастную любовь! Так выпьем же за любовь взаимную! Большую и чистую! За молодоженов! – провозгласил Алеша, залпом выпил бокал шампанского, поднялся из-за стола, сказал, что ему нужно проверить, все ли в порядке и удалился.
Он так мечтал, чтобы на его острове было много людей, и вот они здесь. Но почему же все они сейчас так его раздражают? Алеша направился на пляж в надежде, что вид моря его успокоит. Почему же она не пришла? Неужели он совершенно ей безразличен? Он решил, что если она не появится в течении часа, то он в этот день переспит с первой попавшейся бабой – в конце концов, когда еще у него появится шанс оказаться в постели с бодрствующей женщиной, а не со спящей царевной. Глупо упускать такую возможность из-за какой-то стервы.
Кто-то закрыл ему глаза ладонями. Он почему-то подумал, что это Ольга до него добралась, а вот ее-то он сейчас совсем видеть не хотел и почти крикнул:
– Что еще?
– А я думала, ты обрадуешься!
Это была Ида.
Алеша хотел было ее обнять, но вспомнил, что их отношения еще не дошли до стадии объятий, его руки неловко повисли в воздухе.
– Я рад! Конечно, рад! – пробормотал он смущенно.
Она была невероятно красивая, загорелая, темно-синее платье, в которое она была одета, откровенно облегало ее большую грудь и узкие бедра. Она вся будто светилась, и Алеша подумал, что она совсем по нему не скучала – женщина, которая скучает по своему возлюбленному, не может выглядеть так хорошо. Не может! Он хотел было огорчиться, но тут же опомнился: она ведь пришла, а это главное!
– Покормишь меня? – спросила Ида. – Я ужасно голодная, примчалась сюда сразу после работы.
– Ты не выглядишь усталой.
– А я люблю свою работу и совершенно от нее не устаю. Так мы будем есть?
Появление Иды за столом вызвало вздох разочарования у портнихи. Впрочем, она тут же продолжила кокетничать с телеведущим.
После того, как Ида утолила свой голод, сбылась одна давняя Алешина мечта.
Царствие небесное. Остров сбывающихся мечтаний.
Алеша с Идой сбежали со свадьбы. Они долго колесили по острову в красной Алешиной машине. Ветер трепал темные волосы Иды, она счастливо смеялась шуткам своего кавалера, а сам он был рад, что женщина, которую он так долго желал, наконец, рядом с ним, и тому, что он не разучился шутить в своем заточении, и трепетал от мысли, что спустя несколько часов или даже минут, он, вероятно, будет обладать этой женщиной.
Он был слегка пьян от выпитого шампанского, от скорости и близости Иды. Он держал ее за руку, а потом осмелел настолько, что положил свою руку на ее гладкую смуглую коленку, а она руку его не оттолкнула. Тогда он стал совсем смелым и остановил машину у небольшой уединенной бухты, а там под пальмами их уже ждал небольшой столик, а на нем в ведерке со льдом охлаждалось шампанское.
Полыхал закат. И они пили шампанское, и любовались закатом, и Алеша осторожно обнял ее за талию, а она обняла его за плечи. И вдруг пространство наполнилось звуками вальса, и музыка закружила их в танце. И в Идиных глазах светился восторг, и Алеша подумал, что быть волшебником очень даже хорошо. И очень естественно и просто Алеша поцеловал Иду. Ее губы были требовательными, жадными. Алеше показалось, что Ида жаждала этого поцелуя даже больше, чем он сам. А потом она неожиданно отстранилась, сдернула с себя платье и застыла перед ним совершенно нагой, с рассыпанными по загорелым плечам темными волосами, чуть склонив голову и глядя на Алешу прищуренными глазами, в которых резвились бесята. По крайней мере, так показалось Алеше. Ведьма, истинная ведьма! Таких вот, видимо, и жгли на кострах в средние века за невозможную красоту и чертовщинку во взгляде. Не может быть такая красавица порядочной женщиной!
– Раздевайся! – приказала Ида Алеше.
Он послушно разделся, испытав при этом неловкость: из хищника он мгновенно превратился в дичь, и это противоречило всем его фантазиям о свидании с Идой – в его представлении хозяином положения должен был быть он. А она еще и осматривает его оценивающе, несколько даже неприлично, прямо с головы до ног, как врач новобранца – годен, не годен. Видимо, сочла годным, протянула руку и потащила к морю – купаться, а там прижалась к нему всем телом и принялась целовать, кусая Алешины губы чуть ли не до крови. Он чувствовал себя девственным юнцом в руках опытной соблазнительницы и это ему нравилось.
Чтобы не тратить время на переезды Алеша на скорую руку наколдовал маленькое бунгало со спальней и санузлом прямо на пляже, и в нем на просторной кровати Ида продолжила демонстрировать свой темперамент.
Между тем, небо над островом сверкало фейерверками, а потом, когда небо погасло, когда берег поглотила темнота, когда умолкла музыка, в тиши долго еще были слышны смех, обрывки разговоров, звуки страсти и всхлипы тех, кому в эту веселую ночь почему-то было грустно. Это была самая счастливая Алешина ночь после смерти. Да и при жизни, такого абсолютного счастья он, похоже, не испытывал.
Царствие небесное. Остров разочарований.
Когда он проснулся, Иды рядом не было. Не было ее ни в ванной, ни на пляже, ни в море. Алеша поспешно оделся, сел в машину и поехал к особняку, где проходило торжество. Он метался между завтракающих на террасе гостей, большинство из которых имело вид несколько помятый и болезненный: было совершенно очевидно, что многие из них перестарались с выпивкой накануне. Тем не менее, кое-кто со смехом вспоминал вчерашние выходки некоторых персонажей и собственные приключения. Тут и там слышались взрывы хохота. Официанты в шортах и гавайских рубашках разносили шампанское. Большинство гостей были полуголые. Алеша вспомнил, что на сегодня запланированы пляжные увеселения: купания, пенные дискотеки и латиноамериканские танцы на прямо на песке. Он поморщился. Ему вдруг захотелось, чтобы вся эта толпа поскорее убралась отсюда. Тем более, что Иду он среди этой толпы не нашел. Неужели она покинула остров, даже не попрощавшись с ним? Неужели эта ночь для нее ничего не значила? А может, ее срочно вызвали на работу? Вдруг, она должна немедленно спасти кому-то жизнь? Какую к черту жизнь? Тут же одни покойники! Ходячие мертвецы!
Он присел за пустой стол и продолжил вглядываться в толпу этих самых мертвецов. К Алеше подошла распорядительница свадьбы, кажется, она о чем-то его просила, хотела, чтобы он что-то сделал, но смысл ее слов не смог проникнуть в его сознание. Он молчал и лишь кивал невпопад. Она так и ушла с озабоченным видом, в отчаянии махнув на Алешу рукой. Подошла Ольга, она что-то говорила, но он ее не слышал и смотрел сквозь нее невидящим взглядом. Ей тоже ничего не оставалось, как оставить его в покое. Через некоторое время Алеша вскочил и снова начал метаться по лужайке перед особняком, хотел было уже то ли бежать в свой дом, то ли вернуться в маленькое бунгало на пляже, где он провел ночь с Идой, но тут его схватил за руку Борис и спросил встревоженно:
– Что случилось?
– Ничего, мне нужно идти! – пробормотал Алеша и попытался вырвать руку, но Борис лишь сжал ее сильнее.
– На тебе лица нет. Ты из-за нашей свадьбы так переживаешь?
Взгляд Алеши стал осмысленным:
– Нет. Я рад за вас.
– А что случилось?
– Дай пройти!
– У тебя такой вид, будто ты топиться идешь. А топиться тебе нельзя. За это по головке не погладят.
– Не собираюсь я топиться! Дай пройти! Вдруг она там?
– Кто?
– Ида! – неожиданно для самого себя признался Алеша. – Мы… Ну, мы, понимаешь? А потом она исчезла. Я проснулся, а ее нет рядом! Не могла же она просто так сбежать!
– А сам-то ты так никогда не делал? – усмехнулся Борис.
– Да пошел ты! – Алеша, наконец, вырвал свою руку из руки Бориса и устремился к своему дому.
– Я с тобой! – Борис кинулся за ним. – Не переживай ты так, старик! Может, она решила прогуляться, дворцы твои посмотреть. Ты, главное, не паникуй! Сейчас мы сядем в машину и объедем все твои владения. Мы ее найдем. Вот увидишь.
– С чего это ты таким заботливым стал? – огрызнулся Алеша.
– Так родственники же теперь. Ты мне теперь приемный внук.
– Да уж, послал бог дедушку!
– Я не самый плохой дед на свете, поверь!
Алеша впервые за утро улыбнулся.
Иды на острове не оказалось. Алеша совсем приуныл. Его впервые бросили после ночи любви. Его душила лютая обида. Он не мог сосредоточиться на своих обязанностях хозяина острова: шампанское у него получалось кислым, вино то горчило, то было слишком сладким. Борис отвел Алешу в сторону, заставил выпить полстакана водки, чтобы успокоиться и убедил, что Ида покинула остров так неожиданно, из-за срочных дел, что она просто не захотела будить Алешу, что она вернется, и в любом случае, как только он, Борис, окажется в городе, тут же найдет ее и все выяснит.
Алеша несколько приободрился. Он нашел в себе силы быть внимательным, заботливым и радушным хозяином. Второй день свадьбы прошел весело и непринужденно. Молодожены были радостны, гости – довольны. Алеша заметил, что за эти два дня на его острове завязалось несколько романтических историй. Кругом он видел улыбки, влюбленные взгляды, кругом он слышал смех: похоже, все вокруг были счастливы, кроме него.
Сразу после заката остров опустел. Остались только Любочка с Борисом, но они сейчас в своем бунгало. То есть их будто бы и нет рядом. Алеша сидел на террасе своего дома усталый и опустошенный, смертельно хотелось спать, и чтобы этот заполошный день, наконец, закончился. Пропади оно все пропадом! Вся эта чехарда и суматоха, все эти пьяные гости, Ираида эта, мать ее! Обыкновенная шлюха!
Царствие небесное. Остров надежд.
Он пьет водку и закусывает маринованными опятами. Почему-то захотелось. На земле как раз сейчас сентябрь – грибное время. Ему припомнились запахи осеннего леса: хвои, тлеющих листьев, коры, дождя. Захотелось побродить по пестрым тропинкам с корзиной, набрать подосиновиков и белых, а потом пожарить их с картошкой и есть ложкой прямо со сковороды, обжигая губы и язык, млеть от удовольствия и быть уверенным, что жизнь – прекрасная штука, и что она всегда будет такой и никогда не закончится. Как же мало он ценил такие мгновения, когда был живым! Какой глупец! Завтра нужно будет часть своих джунглей превратить в осенний лес средней полосы России. Такой, смешанный, чтобы и елочки, и березки, и осинки. Такой лес начинался сразу за городом, в котором обитал Алеша в земном воплощении. Интересно, получится или нет? Это же климат придется менять на отдельном участке острова. А зачем? Все бессмысленно. Она сбежала даже не попрощавшись. Спать! Скорее покончить с этим ужасным днем!
Утром Любочка и Борис зашли попрощаться – время их возможного пребывания на острове заканчивалось.
– Спасибо, мой дорогой! – прошептала Любочка и обняла внука. – Это была прекрасная свадьба! И все благодаря тебе!
– Тебе спасибо! – ответил он. – Хоть на людей посмотрел, а то одичал совсем. А тут весь бомонд! Звезды с Большой земли на моем захудалом островишке! Обо мне еще и в газетах напишут? Вот она слава! Пришла! Аллилуйя!
– Ну никак не можешь ты без сарказма! – Любочка сокрушенно покачала головой.
– Извини! Окончен бал, погасли свечи, а мне тут опять одному куковать. – Алеша обреченно махнул рукой. – Устал я быть пленником. Ну, да ладно! Что это я, в самом деле? Не стоит к вам лезть в медовый-то месяц со своими проблемами. Я рад, что вам понравилось. Берегите друг друга! – вдруг вырвалось у него. – Цените! А то ведь люди, такие дураки, не ценят того, что есть. Идите, идите уже! А то ненароком разревусь еще тут перед вами, как девчонка.
– Что случилось? – спросила Любочка озабоченно.
– Ничего.
– Как это ничего? Я же вижу, что что-то случилось!
– Пойдем, дорогая, пойдем! Видишь, человек один хочет побыть. – Сказал Борис, – я тебе сам все объясню. А ты держись, старик! – обратился он уже к Алеше. – Надеюсь, скоро принесу тебе добрые вести. А, может, ОНА раньше появится, чем я со своими вестями.
Борис появился через два дня, один, без жены. Если бы еще неделю назад Алеше кто-нибудь сказал, что он будет ожидать Бориса с нетерпением, граничащим с паникой, он бы ни за что не поверил. Все эти два дня Алеша только и делал, что ждал: или появления Иды, или появления Бориса. Ждал хоть какой-то определенности. Сидел истуканом на террасе и ждал. Ни есть не мог, ни пить, только все вглядывался в море, как будто Ида или Борис приплывут к нему под алыми парусами. Хотя раньше таких прецедентов не было: никто никогда со стороны моря не приходил. Обычно посетители возникали неведомо откуда на суше.
Иды не было, а Борис плюхнулся на кресло рядом с окаменевшим Алешей, тут же материализовал себе бокал с красным вином и спросил:
– Хочешь?
Алеша слабо кивнул.
– Ты хоть что-нибудь ел? У тебя вид изможденный.
Алеша пожал плечами и сказал тихо:
– Не помню.
– Э, да ты совсем плох, старик.
– Ты ее видел?
– Нет, я с ней говорил.
– Что она сказала? – Алеша всем корпусом развернулся к Борису, его потухшие глаза загорелись одержимостью.
Борис, не спеша, сделал глоток вина и ответил.
– Да не волнуйся ты так! Все нормально! Она сказала, что ее срочно вызвали на работу. Какой-то тяжелый случай, мужик так боялся суда, что вены себе порезал. Ну, ты понимаешь: реки крови, черные ангелы, судья. Ираида этому чудику повязки еще толком не успела наложить, а судья уже вынес приговор, и ангелы его уже уволочь норовят.
– Куда? – спросил Алеша рассеянно.
– Как куда? В ад, конечно! За попытку самоубийства сразу в ад отправляют. Ты должен был это знать.
– А, да, что-то припоминаю.
– Так что не вздумай!
– Она придет ко мне?
– Сказала, что как-нибудь тебя обязательно навестит.
– А она не сказала, когда?
– Нет, этого она не сказала.
– Ну, почему, почему я не могу просто ей позвонить, не могу назначить ей свидание?
– Все вопросы к Михал Михалычу. Вот уж не знаю, почему он тебе именно такой приговор влепил, но, знаешь, старик, он ничего просто так не делает. Значит, зачем-то это тебе нужно – быть в изоляции.
– Хочет, чтобы я осознал свои ошибки и встал на путь исправления?
– Ну, кое-что подкорректировать в своем поведении тебе не помешало бы точно.
– Например?
– Например, иногда думать не только о себе, но и о других. Я вот есть хочу невозможно, а ты со своими расспросами пристал. То же мне радушный хозяин – решил доброго вестника голодом заморить. Сначала напои, накорми, а потом уж с вопросами лезь. Русских традиций что ли не знаешь?
– А что она еще сказала?
Борис расхохотался:
– Неисправимый эгоист!
Врать Борис не любил, но умел: жизнь научила – без вранья никак. Особенно, когда люди и не хотели знать правду, предпочитали ложь, которая их устраивала. Работа в Небесной канцелярии сделала его лжецом артистичным и изобретательным. Он врал только что умершим людям, что в Страшном суде, собственно, нет ничего страшного, что все будет хорошо и приговор точно не будет слишком суровым. Словом, говорил все то, что испуганные люди, только что перенесшие смерть и хотели от него услышать. Он предпочитал считать свою ложь не ложью, а утешением. Он вроде как утешал, успокаивал своих подопечных. То есть получается, себе он тоже врал, правда, никаких угрызений совести по этому поводу не испытывал. Вот и Алеше он соврал, но, разумеется, из лучших побуждений, нельзя же отнимать у несчастного влюбленного надежду.
На самом деле Ираида, когда Борис позвонил ей, и слушать его не захотела, сказала, что лезть в личную жизнь малознакомых людей по меньшей мере неприлично. Борис горячился, говорил, что Алеша влюбился в нее как мальчишка, что он там на своем острове совсем один, что он отрезан от внешнего мира, взывал к состраданию. Он был красноречив, но Ираида в ответ на его мольбы сухо ответила: «Может быть загляну к нему как-нибудь, если время будет. Всего доброго», и прервала звонок.