Ненормальная

Щелкнул замком, намеренно громко зашуршал пакетами – прислушался. Квартира залита солнечным светом – значит, проснулась. Ага, и голос слышен. Интонации… Не похоже, что кому-то на жизнь жалуется. Да и не страдала она этим никогда – ни свет ни заря, делиться с подругами своими приключениями. Да, кого-то с утра уже отчитывает. Вдумчиво так, серьезно, что-то прямо расписывает по пунктам и по пять раз повторяет. Терпеливая. Будем в это верить.

Дойти до комнаты – и снова задохнуться, словно в первый раз увидев, так и не привык к этому зрелищу: ходит по комнате, в одной рубашке – какую со стула подхватила, такую и набросила. Утонула в ней вся, только шея нежная выглядывает, да ноги от колен торчат, босые. Что ж за привычка такая – босиком по холодному полу? Полное право – подхватить на руки, усадить на диван, обхватить ступни ладонями. Нужно ведь проверить – на сколько уже замерзла? Растереть горячими руками каждый пальчик, даже подышать можно. Только и успела моргнуть удивленно, но разговор не прервала – очень важный, видимо. И не нужно делать страшные глаза – никто тебя не домогается, сейчас теплые носки на ножки натяну и оставлю в покое.

Вот так. Первая встреча есть. Оставим в комнате, пусть дальше беседует, и пойдем сочинять завтрак.

Спиной почувствовал, как зашла, как уселась на диванчик – снова с ногами, как котенок. Вдох. Выдох. Поворот.

– Привет. Доброе утро, в смысле.

– Привет. – И молчит. Никакой подачи. Не хочет помогать. Ладно, будем сами выплывать. Не впервой.

– Омлет будешь? И кофе с булочками. Только что свежие купил.

– Буду. Спасибо. Тебе помочь?

– Да нет, я уже сам справился. Угощайся.

– Спасибо. – И почему так приятно смотреть, как она ест мой омлет? Ведь толпы людей за всю жизнь завтракали, обедали и ужинали на этой кухне. Почему именно ее аппетит так радует?

– Тебе снова спать не дают? С утра домогаются все, кому не лень?

– Да как тебе сказать, насчет домогательств… – и долгая такая пауза. Ага, начинаем первую сцену нашей постановки. Недолго мы ходили вокруг да около.

– Ну, так и скажи, как есть. – Очень страшно в глаза смотреть, но – надо. Пусть первая скажет все, что думает по этому поводу. От этого и будем плясать.

– Это ты мне скажи, почему я заснула на диване и одетая, и с тобой, а проснулась в кровати, без одежды, и одна?

– Ну, не знаю. Ты, случаем, не лунатишь? По ночам не ходишь? – Да, даже перед собой стыдно признаваться в трусости, после неудачной попытки свести все к шутке.

– Сейчас ты у меня куда-нибудь пойдешь. Далеко и надолго. Что мы с тобой ночью делали? – Вот сейчас отпустило. "Мы делали" – это вам не "что ты со мной сделал?". Это уже не обвинение, а разделение ответственности.

– Ань, ты совсем не помнишь? – а сейчас по-глупому прозвучало, ведь так надеялся, что вообще не поймет и не вспомнит. И вдруг обидно стало как-то.

– Помню. Что-то. Но смутно. Я к тебе приставала? – Вот она вся, в этом. Вместо обвинений, пытается понять, где накосячила. И сразу хочется во всем сознаться. Как она это делает? Что творит с мужским разумом, сама хоть понимает?

– Анют, если бы ты ко мне приставала – меня бы тремя бульдозерами от тебя никто не оттянул. И проснулась бы ты точно не одна, и вообще не спала бы до сих пор – это я гарантирую.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Я к тебе не лезла. Хотя ты, вроде бы, не против. Зачем сбежал – то? Тебе не понравилось? И решил свалить, пока я не потребовала продолжения банкета? Я умом понимаю, что в нетрезвом состоянии могу и радио переболтать, и до столба докопаться, но ты, вроде бы, обычно справлялся со всеми выкрутасами… Или ездил к той девушке, мириться и прощения просить? Так надо было сначала меня выставить, а потом уже весь день ей посвятить.

Вот так, взяла и предложила сразу несколько путей отхода. Выбирай любой, какой нравится. Молодец. Причем ни одного – в свою пользу. Такая бескорыстная, или так ловко манипулирует? Снова это вечное "или", которое сбивает с толку, и заставляет чувствовать себя бессовестным дураком. Ведь ни разу не дала повода, чтобы подозревать в хитрости. Всегда – как чистый лист, и всегда дает шанс остаться человеком. И все равно мерзкая натура начинает что-то в ней искать, какой-то подвох, обман. Отсюда и все наши беды.

Что ж, начнем работу над ошибками. Прямо сейчас. Ты открыта, и я откроюсь:

– Ань, мне стыдно стало, и я сбежал, как последняя сволочь.

Распахнутые в недоумении глаза:

– А от чего конкретно, если не секрет? Я тебя спровоцировала на измену? Блин. Тогда, конечно, финиш. Мне уже самой стыдно. Навязалась человеку, испортила свидание, в постель залезла, соблазнила. А теперь сижу тут и пытаю. Обалдеть. Ну, я и свинья. В общем, мне пора домой. Можешь напоследок высказать мне все маты, какие знаешь. Если хочешь, могу сказать твоей девушке, что у нас ничего не было. Что ты возил меня в больницу, и мне там делали срочную лоботомию, а ты держал меня за руку, чтобы не убежала. Иначе я стала бы опасной для окружающих, а ты совершил подвиг и спас общество от маньячки. Ну, или что там нужно сказать, чтобы она простила, и у вас все наладилось? – И действительно, подхватилась, спрыгнула с места с несчастным лицом…

– Анечка, Аня, стой. Постой, не дергайся. – Как же хорошо сейчас – держать ее, целиком прижатую к себе, и знать, что на ней твоя рубашка – и ничего больше, и гладить острые лопатки, и пройтись всей ладонью по тонким ребрышкам…

– Ань, мне перед тобой стыдно стало. Ты же спала, не понимала, что происходит. А я воспользовался. Вообще-то сначала думал, что тоже сплю, поэтому такой смелый был. Только под конец понял, что это все – правда. И не захотел останавливаться. Только потом подумал, что так нельзя и не хорошо. И уснул. А когда проснулся – испугался, что ты… не знал, чего от тебя ждать, от этого еще страшнее было. Думал-думал и сбежал. – Выпалил все на одном дыхании, придержал еще немного, пока не убедился, что больше не трепыхается. Отпустил. Попытался в глаза заглянуть – чтобы приговор увидеть, не получилось, отвела взгляд.

Уселась обратно. Взяла кружку в ладони, покрутила задумчиво, словно пытаясь что-то на дне увидеть. Поставила обратно. Тянет душу, просто на части рвет. Но хорошо уже, что не убегает. Уже радость. Подняла глаза, прямо уставилась:

– Вот смотрю на тебя, и не знаю, что сказать. Я сейчас как должна реагировать? Радоваться или огорчаться, или нужно обидеться? Что сейчас вообще должно происходить? Я как-то снова потерялась. Расскажи мне. – Подождала ответа, не услышала. Самому интересно стало – до чего додумается?

– Так – то, по идее, нужно психануть и обидеться. Ты ж меня, вроде как, изнасиловал. Ну, не силой, конечно, взял, но и разрешения не спрашивал. С другой стороны, я к тебе ночью напросилась, встречу испоганила, потом сама полуголая в постель забралась. Вроде как по старой дружбе. Если честно, целей никаких не преследовала. Просто замерзла. Но это надо совсем быть не в себе, чтобы не понимать, к чему нормального здорового мужика подталкиваешь. Я вчера не в себе была? Вроде бы, пила немного… – и с вопросом в глазах снова смотрит. Вот что ей ответить? Как угадать правильный ответ, чтобы не расстроить, и не увести в ненужную сторону? С любой другой давно бы все разложил по полочкам. А у этой полочки все с секретом, в таком хитром порядке расставлены, что в жизни не разберешься.

– Ты расстроенная была, усталая, но не пьяная. Вела себя необычно, но мы столько с тобой не виделись, мне трудно судить…

– Да можно подумать, я за это время сильно изменилась. Мне кажется, вся моя дурь при мне осталась. Просто вчера она особенно сильно в голову ударила.

– Аня, ничего тебе не ударяло. Ты нормально себя вела. Все в порядке. Вообще-то, я планировал извиняться, а не тебя убеждать в твоей невиновности.

– Точно? Ты уверен? И тебе не противно сейчас со мной общаться? По-моему, я просто спятила и творила что-то ненормальное. – Глупышка ты моя, вот как с тобой жить, на таких-то качелях? Такая потерянная сидит – не знаешь, что сказать, и как вести себя. Спугнуть страшно, и не утешить нельзя.

– Ты уверена, что хочешь знать, как я хочу с тобой общаться? Потом не передумаешь? – Всё, гормоны начали брать свое, и плевать они хотели на высокую политику.

– Ну, наверное, хочу. Мне же надо понимать, что вообще происходит в этом мире.

– Аня, ты сейчас говоришь либо "да", либо "нет". "Нет" – значит, тема закрыта и больше никогда не обсуждается. "Да" – значит, тема тоже не обсуждается, но ты и без слов все поймешь. – Вот так, прём напролом, сбиваем с толку, не даем возможности подумать. Потом думать будет поздно. Главное, сейчас вытрясти из неё это заветное "да". И пусть это будет нечестно – все, хватит, в честность мы уже играли. С ней это не прокатит. И "угадаек" больше не будет. Берем по максимуму, отдаем – всё что есть на душе, и за душой. А там – посмотрим по ситуации.

– Ты сейчас нечестно играешь. Имитация выбора, когда выбора и нет. – Снова взгляд прямой, испытующий. Даже намека нет на то, что понимает, что включилась в игру. Ну да, играть она не умеет, и не будет. Прости, милая.

– Конечно, у тебя нет выбора. Поэтому говори "да" и иди ко мне.

А вот теперь в глазах – нарастающая паника, пришедшая вместе с пониманием. Потому что в этой фразе нет никакой двусмысленности. Все ясно, до боли, до жути, до дрожи в стиснутых мышцах. Потому что уже пора сидеть на моих коленях и заниматься чем-то более важным, а не болтовней.

– Не хочешь сама идти? Окей, я не гордый. И не ленивый. Сам возьму. – Дотянуться до нее, такой маленькой, перекинуть на свои колени – пара движений. И вот уже ее лицо – в ладонях, обалдевшие от такого поворота глаза – смотрят прямо в глаза, а между губами – миллиметры, так, что дыхание смешивается.

– Ну, что молчишь? "Да"?

И снова обыгрывает на моем же поле. Молча, без слов, убирает расстояние между ртами. И только последний дурак стал бы сейчас настаивать на продолжении разговора.

Ничего, договорим в следующий раз.

Глава 6

В следующей встрече снова был виноват Сергей. Сам не ведая, что творит, и куда заводит друга, он раз за разом провоцировал новые столкновения. При этом умудрялся остаться в стороне.

В какой-то момент пришло понимание, что заниматься строительством на чужих материалах крайне невыгодно: никаких гарантий качества, да и переплачивать приходится, из-за цепочки посредников. Так в активах строительной компании оказался собственный завод по производству полимерных материалов. Потом выяснилось, что мощности завода с лихвой покрывают все потребности строительных проектов, и не понятно, что делать с излишками материалов, которые копилась на складах. Пришлось включать голову и запускать коммерческое направление: решили начать торговлю собственной продукцией. Благо, что от прежней команды завода остался коммерческий директор – поначалу было жалко увольнять толкового парня, а куда его пристроить – не знали.

Коммерс быстро восстановил все прежние торговые связи, начал перезаключение договоров, и мелкая розница заработала в прежнем режиме. Но у коммерсанта проявились немалые амбиции, и, с благословения нового руководства, он пошел осваивать крупные сети.

Сергей, как обычно, без приглашения ввалился в кабинет босса:

– Дим, тут Андрюха замутил встречу с руководством оптовой базы, хочет с ними договор на поставки заключить. Это первый крупняк у нас будет. Не хочешь вместе с ним съездить? Мы ж ни разу парня в деле не видели. Только результаты. А как он их добивается – пока не ясно. Мне этот человек пока не до конца понятен. Я с точки зрения безопасности оценю (какие он там схемы прорабатывает), а ты – как коммерсант. Поедем?