Академия чаросвет. Отражение
– Надеюсь, ты не слишком оскорбилась в логове нашей ректорши? – деловито уточнил Дунгер.
– Нет, – ответила я. – Атака и провокация. Вы позволили мне уйти.
– Не позволяй брать себя в кольцо, Мэди. А если уж так вышло – атакуй, – посоветовал Дунгер. – Мы все видели хорошую девочку из Сумерек. Покажи, что еще ты из себя представляешь.
***
После уроков, оставив сумку с учебниками в комнате, я спустилась на этаж ниже, в тренировочный зал. Записи Расмуса я изучила вдоль и поперек, блокнот распух и пополнился закладками, которыми я отметила особо интересные места с чарами ночи. Вчера я научилась швыряться тьмой, и мне хотелось отточить этот навык. Так что когда Бастиан заглянул в зал, черный кинжал тьмы воткнулся точно в середину мишени.
– Отлично, Мэди, – одобрительно кивнул Бас, подходя ко мне. – Но можно поэкспериментировать с оружием. Девчонки часто предпочитают лук или что-то изящное вроде чаросетки.
– Я люблю ножи, – призналась я. – Привычка. Годы работы в таверне.
Сейчас от нее осталось лишь пепелище. Потому я и не хотела возвращаться в Сумерки – мне больше не к кому было ехать, у меня не осталось там ни уголка, который я могла бы назвать своим домом, ни родных. Но Фелиция права: я должна съездить. Хотя бы для того, чтобы попрощаться с тетей.
– А ты? – спросила я, стряхнув тягостные мысли. – Какое оружие предпочитаешь?
– Ну-у-у, – протянул Бас. – Вообще-то я отлично управляюсь с любым.
Я улыбнулась, а он обнял меня со спины, разглядывая наше отражение в зеркале.
– Хвастун, – пожурила я его. – Вот скажи, зачем тебе тут столько зеркал? Любоваться собственным совершенством?
– А ты считаешь меня совершенством? – промурлыкал Бас, довольно улыбнувшись.
Он поцеловал меня в висок, потерся носом о мои волосы, легонько лизнул мочку уха и прикусил, и у меня мурашки побежали по коже.
– Ты красивый, – выдохнула я, откинувшись назад чуть сильнее и опершись ему на грудь.
– Спасибо, – скромно поблагодарил он. – Но вообще-то зеркала для того, чтобы лучше видеть свои движения. Контролировать правильность выполнения упражнений. Ну и для светочар тоже. Для работы с отражениями.
– Довольно странно, что наши свет и тьма не разрушают друг друга, – вспомнила я.
– Ничего странного, как по мне, – пожал Бас плечами, а его руки погладили мою талию и тихонько потянули блузку, высвобождая ее из-под пояса юбки. – Если твой свет – отражение моего, то и тьма, выходит, тоже. Они не конфликтуют, потому что по сути одно.
– А что, если тебя тянет не ко мне, а к самому себе? – предположила я, и руки Бастиана замерли на моей коже. – Раз уж я – твое отражение.
– Ну ты вообще уже, Мэди, – возмутился он и, обхватив мою талию, прижал к себе крепче. – Чаросвет отражается, да, но ты – совсем другое дело. У меня нет такой нежной белой кожи, и таких сладких ягодных губ, и вот этого вот всего тоже…
Его ладони под моей блузкой уверенно скользнули выше и легонько сжали грудь. Горячие искры тут же вспыхнули под кожей, отзываясь на его прикосновения.
– Это даже оскорбительно, – проворчал Бастиан, не прекращая меня ласкать. – Как будто я такой самовлюбленный индюк, что могу влюбиться лишь в самого себя. Нет, Мэди, мне нужна именно ты, вредная девчонка из Сумерек.
Он принялся расстегивать пуговки на моей блузке, а я закинула руки вверх, обняв его за шею и позволяя делать, что вздумается.
– А когда я послушная, тебе, выходит, не нравится? – невинно поинтересовалась я, слегка потершись попой о его бедра.
– Так еще лучше, – заверил Бастиан, и его голос прозвучал хрипло.
Парочка в отражении вела себя совершенно бесстыдно. Я наблюдала за нами словно со стороны, и это завораживало. Я следила за уверенными руками, что ловко меня раздевали, за губами, что скользили по шее, за тем, как вспыхивал под кожей чаросвет, откликаясь на ласки Бастиана.
Юбка с шуршанием упала к моим ногам, следом отправилось и белье. Вскоре я осталась полностью обнаженной и поборола порыв прикрыться руками или спрятаться за покрывалом ночи. Потому что Бастиану явно нравилось все то, что он видел. А моя нагота казалась еще откровеннее от того, что он по-прежнему был в форме академии чаросвет.
– Хотя я тоже иногда думаю о подобном, – признался Бастиан, неспешно расплетая мою косу и как будто специально растягивая момент.
– О чем же? – полюбопытствовала я, откинув голову ему на плечо и легонько лизнув чуть колючий подбородок.
– Быть может, твои чувства – отражение моей любви, – сказал Бас. – Как и чаросвет.
– Что? – возмутилась я и развернулась к нему.
Бастиан тут же закрыл мне рот поцелуем, и это отлично сработало, погасив зарождающуюся ссору.
– Даже если так, – пробормотал он, нетерпеливо расстегивая свою рубашку, стягивая брюки. – Все равно. Ох, Мэди, если ты любишь меня хоть вполовину так сильно, то ты просто без ума от меня, детка!
Я невольно рассмеялась, а потом едва вспомнила о том, чтобы закрыть оконный проем тенями. Чаросвет вспыхивал между нами, отражался в зеркалах, расплескивался по залу и стекал со стен чистым золотом.
– Моя любовь не отражение, – все же шепнула я, поймав взгляд Бастиана в зеркале, к которому он меня развернул.
Это было так возбуждающе – видеть наши тела в зеркалах: как напрягаются мышцы под смуглой кожей, как сильные ладони скользят по моему телу, оставляя шлейф чаросвета, как жарко горят глаза Бастиана, когда он смотрит на меня. А он наблюдал за каждой моей реакцией, и делал именно то, чего мне хотелось. Хотя мне нравилось все: и нежные поцелуи, и неспешные дразнящие ласки, и крепкие пальцы, впивающиеся в мои бедра, и быстрые жадные движения, от которых в моем теле разгорался настоящий пожар…
– Как-то быстро вышло, – чуть виновато сказал Бас немногим позже, сжимая меня в объятиях и не позволяя упасть на пол.
– Отлично вышло, – выдохнула я, обнимая его. – Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.
– Я тоже люблю тебя, Мэди, – ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. – А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное – то, что происходит между нами, верно?
Но он как будто убеждал самого себя.
– Ты хотела в Сумерки съездить, – напомнил Бас. – Сегодня?
Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.
– Моя любовь – не отражение, – упрямо повторила я.
– Как скажешь, – кивнул Бастиан.
Но поверил ли он?
Глава 5. Сопротивление
В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.
– Мэди! – выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. – Это же наша Мэди!
Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.
Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.
Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.
– Место, где мы познакомились, – напряженно произнес Бас, сжимая руль.
Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.
Стены таверны больше не загораживали вид на реку, и она неспешно несла свои черные воды, припорошенные перхотью льда. На левом берегу скалил гнилые зубы руин мертвый город. Правым Порожкам повезло куда больше. Еще месяц-два – и от недавнего побоища не будет следа.
А вот люди изменились навсегда. Раньше никто не посмел бы смотреть на чаросветов с вызовом и неприязнью, теперь же ненависть не скрыть, как ни пытайся. Сумерки получили свою первую победу, научились защищаться, и кто знает – может, вскоре решатся сами напасть? Вдруг прямо сейчас? По Порожкам словно прокатилась эпидемия хромоты, и многие мужики опирались на крепкие палки. Позади голов мелькнули острые зубцы вил.
– Давай, не затягивай, – бросила Элма, настороженно оглядывая народ. – Что ты тут хотела?
– Надо узнать, где похоронили твою тетю, – предложил Бастиан, легонько сжав мою руку.
– У нас редко хоронят в земле, – ответила я. – Тени место во мраке. Река уносит умерших во тьму.
– А у нас относят в пустыню, – сказал Бас. – К свету.
Итог один. Тьма обгладывает кости ничуть не хуже палящего солнца, а может, даже быстрее.
Я переступила обгоревшую балку, прошлась по обугленному крыльцу. Таверна была слишком большой, и в свое время ее не удалось поднять на сваи. Когда пришли твари, у тети Рут не было шансов.
Бастиан ходил за мной по пятам, не обращая внимания на людей, которые подходили все ближе и вскоре нас окружили. А вот Элма взмахнула руками, раскрывая сияющие щиты.
– Что? – невозмутимо спросила она, поймав мой взгляд. – Воздух ножом можно резать, чуть не искрит.
Крон быстро вскинул щит выше, и в него ударил комок грязи, стек по сверкающему заслону жирной кляксой. Выдохнув, я высвободила ладонь из руки Баса и направилась к толпе. Охрана не дала мне пройти до конца, и моя душа словно рвалась пополам: я больше не сумеречная сиротка, но и не одна из чаров. Черная ворона с белым пухом. Лишняя – как ни посмотри, со всех сторон.
– Это он вас спас! – громко сказала я, вглядываясь в хмурые и такие знакомые лица. – Та вспышка света, что дала нам передышку, помните? Это он, – я указала на Баса рукой. – А вы швыряете в него грязью?
– Он спасал тебя, – едко заметила тетка в пушистом платке, и сердце сжалось от тоски – такой же носила и Рут. – Нас он имел в виду.
По толпе прокатилось одобрительное гудение.
– А хоть бы и так! – подбоченившись, ответила я. – Это что-то меняет? Если бы не он, Порожки скормили бы тварям!
– А кто бы скормил? – уточнила она. – Вот эти сиятельные господа и отдали команду.
Толпа сдвинулась плотнее, ощетинилась вилами. О, нет! Я что, приехала в Сумерки на новую бойню?
– Шрам! – воскликнула я с отчаяньем, заметив знакомую лысину, перечеркнутую багровыми рубцами.
Он прошел ко мне, раздвигая широкими плечами народ, а я проскользнула между щитами чаров и шагнула навстречу другу. Он обнял меня так крепко, что дыхание сбилось.
– Привет, – сказал Шрам и окинул цепким взглядом чаров. – Привезла дружков?
– Вообще-то да, – сердито ответила я, покосившись на Баса, который оказался рядом. – Это Себастиан. Мой друг и вообще… Если с ним что-то случится, то и мой свет погаснет. Понятно?
– Понятно, – кивнул Шрам, мельком глянув на Баса. – Пойду скажу, кому надо. Не бойся, Мэди, тут ты дома.
Он погладил меня своей лапищей по голове точно ребенка и пошел назад к сумеречным, и я с облегчением увидела, как вилы и пики втянулись назад в толпу. Точно рассерженный кот спрятал до поры свои когти.
Элма тоже опустила руки, погасив щиты. А Бастиан вернулся к руинам таверны, наклонился и вытащил черную от сажи кастрюлю.
– Дай сюда, – потребовал знакомый голос, и, обернувшись, я решила, что сошла с ума: призрак тети Рут шустро подошел к Басу и попытался отобрать кастрюлю. – Тебе она все равно без надобности!
Бастиан посмотрел на меня, и в его глазах читалась та же растерянность. Он разжал пальцы, и тетя Рут деловито потерла кастрюлю рукавом затрапезного пальтишка и полюбовалась заблестевшим боком. Так-то Басу и правда кастрюля не нужна. Но зачем она призраку?
Мне понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сложить одно к одному. Но все еще не веря, я подошла ближе и потрогала кончик платка, которым тетя Рут укрыла голову – колючий.
– Все сгорело, – скорбно пожаловалась она, разглядывая кастрюлю. – Хожу в обносках как побирушка. Но это ничего. Первый сказал, отстроит новую таверну. Уж сваи поставили в начале дороги, видела?
Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.
– Ты что это? – ахнула она. – Мэди, еще испачкаешься!
– Я думала, ты умерла! – воскликнула я, заглядывая в родное лицо.
– А я в подполе спряталась, с огурцами, – ответила тетя. – Так бы и угорела, если б кое-кто, – она глянула в сторону мужиков, – не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.
– Пожар потушили, полезли за настойкой, – подхватил старик Пайк, – а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…
– Я тебе дам тварь! – оскорбилась она.
– Черная вся, взъерошенная… – продолжил Пайк. – Ну, как стала ругаться, так сразу понятно – Рут. Таких слов твари небось не знают…
Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.
– Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, – ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. – Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?
– Уверяю, она нужна мне всякой, – невозмутимо ответил Бастиан. – Рад видеть вас в здравии, Рут.
Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.
– Да еще оделась как легко, – окончательно рассердилась она. – Что за одежка – на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?
Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.
– Спасибо за огурцы, – подал голос Бастиан, шагая за нами. – Отличные были. Такие… ароматные.
– Были? – уловила тетя Рут. – Все съели уже? А я еще дам! У меня и огурчики сохранились, и грибочки, и варенье из тьмошника…
Фелиция оказалась права: мне надо было съездить в Сумерки, очень надо.
***
Чужой дом встретил нас сверкающими новенькими окнами и чистыми, вымытыми до блеска полами. Посреди комнаты осталось светлое прямоугольное пятно, словно тут долгое время лежал ковер, который потом отчего-то решили убрать. А на узкой кухоньке хлопотала тетя Рут, и я, все не веря, что она жива, топталась рядом, больше мешая, чем помогая.
– Ничей теперь дом, – скупо пояснила тетя. – Тени вернулись во мрак.
Я словно почувствовала мимолетную вонь тварей ночи и поежилась, обхватив себя руками.
– Может, пирожка? – предложила тетя как ни в чем не бывало, но я отказалась, мотнув головой.
А вот Бас взял один и одобрительно покивал, откусив чуть не половину.
– Шрам сказал, ты погибла, – вспомнила я, невзначай погладив тетю Рут по плечу. – И те чаросветы тоже.
– Спутали с подавальщицей, что работала вместо тебя. От нее мало что осталось. – Вздохнув, тетя собрала пальцы щепоткой и тайком махнула в темный угол, отправляя мрачные мысли теням. – А я успела спрятаться. Твари бы меня, конечно, учуяли. Шастали там, когтями стучали. Веришь – если б не огурцы, то конец бы мне пришел! Но один бочонок подтекал, а рассол ядреный – все запахи перебьет.
Повезло, что те твари не такие лакомки, как Веник. А может, им нельзя было отвлекаться на огурцы…
Я выглянула в окно, разглядывая улицу, накрытую отраженным светом из башни, которая теперь работала как и прежде: зеркала сияли, принимая лучи и дробя их над городом. Охрана осталась снаружи, а жители Порожков разошлись по своим делам. Видно, Шрам оказался убедителен. Но я приметила парочку оборванцев, слоняющихся туда-сюда. Первому, конечно, доложат о моем приезде, и он явится поговорить. Может, попытается выдать очередное задание. Но я не хотела сражаться с чаросветами. Я хотела мира для всех, но пока не понимала, как его достичь.
Бастиан доел пирожок, вытер руки салфеткой и, облизнув губы, торжественно произнес:
– Госпожа Рут, я прошу у вас разрешения жениться на Мэдерли.
Тетя едва не выронила чайник, загремевший о печь, и вытаращила на Баса и без того большие глаза.
– Мы выяснили, что у Мэди есть отец, – невозмутимо продолжил он. – Но, во-первых, он не принимал участия в ее жизни и вряд ли имеет право на судьбоносные решения, а во-вторых, он в цитадели, подозревается в организации мятежа. В-третьих же, вы – единственный человек, которого Мэди считает родным, и ваше мнение важно для нее. И для меня, конечно. Так вот, госпожа Рут, вы не будете возражать, если мы с Мэдерли свяжем наши судьбы в одну?
Я с укоризной посмотрела на Баса. Если это очередной подкат к тете, то он определенно удался. Теперь она насует ему столько огурцов в чаромобиль, что багажник не закроется. Тетя Рут всхлипнула, всплеснула руками, а ее глаза влажно заблестели.
– Девочка моя, – шмыгнула она носом. – Прямо замуж? За Альваро? Ох! Надо же… Кто бы мог подумать… – спохватившись, зачастила: – Да! Я – да! Я говорю да!
Бастиан вежливо склонил голову.
– Благодарю. Мы поженимся как можно скорее.
– Нет, – вырвалось у меня, и взгляд Баса полыхнул чаросветом.
– Мы можем поговорить наедине с моей невестой? – чинно спросил он, выделив последнее слово.
– А я вот двери закрою, – торопливо пробормотала тетя, растягивая ширму-гармошку. – И ничегошеньки не услышу.
Конечно, она будет подслушивать, но какая разница?
– Что еще? – с раздражением спросил Бас, повернувшись ко мне. – Ты не хочешь выходить за меня, Мэди? Собираешься и дальше представлять своим другом? Я решил, тебе неловко, потому что в Сумерках строже традиции. А ты попросту не хочешь за меня замуж?
На кухне что-то упало и разбилось. На счастье.
– Хочу, – призналась я. Подошла к Бастиану и, обняв его, погладила напряженную спину. – Очень хочу.
Он вздохнул и обнял меня в ответ, а его мышцы расслабились.
– Но как это будет, Бастиан? – прошептала я, легонько поцеловав его в губы. – Я стану одной из Альваро, получу заветную прибавку к баллам, закончу академию. Потом нарожаю тебе детей…
– Пока что все звучит замечательно, – улыбнулся он.
– А Сумерки? – спросила я. – Что будет с ними? Ничего не изменится? Люди так и будут жить в страхе, что зеркала погаснут? Их переселят еще дальше в Ночь?
– Я не знаю, Мэди, – ответил Бастиан, хмурясь. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Если бы я сама знала.
– Я думала про седьмой дом, – призналась я. – Отдельный. Для всех, кто захочет. Он был на темной половине, но как ее осветить? Ты говорил, что уже ходил в Ночь. Ты видел, что осталось от седьмого дома?
Бастиан покачал головой.
– Студентов не пускают так далеко, – сказал он. – Быть может, потом, после окончания академии, я сумею организовать экспедицию. Да, я точно смогу.
– Я пойду с тобой, – вырвалось у меня.
Я сама испугалась того, что сказала, и сердце подпрыгнуло и забилось быстрее.
– Нет, – мягко возразил Бас, погладив меня по щеке.
– Мы вместе. Помнишь? – требовательно спросила я.
– Я все-все тебе расскажу, – пообещал Бастиан, обхватив мои плечи. – Ты как будто увидишь все собственными глазами. Но там слишком опасно, Мэди.
– Куда она собралась? – сердито буркнула тетя Рут, выглянув из-за ширмы.
– В Ночь, – наябедничал Бастиан. – Но не волнуйтесь, – поспешил он заверить. – Я ее не пущу.
Тетя поджала губы и кивнула, укоризненно на меня посмотрев. Спорить с ними обоими я не собиралась – толку-то? Но ощущение правильности решения лишь крепло в моей душе. Как будто я наконец ступила на верную дорогу.
***
Мэди крутилась возле вновь приобретенной тетушки, иногда касаясь ее плеча, словно чтобы убедиться, что та и правда тут, живая. А над Порожками витал явственный дух смерти. Отец показывал отчеты. Семнадцать погибших. Это подавалось как мизер, но их вообще не должно было быть. Зеркало разбили специально. Каким будет следующий удар? Вроде бы Тибальд из дома белых котов готовил соглашение, которое, якобы, устроит всех, но Бас не верил словам. Дела куда важнее.
Вот и с очередным отказом Мэди та же история. Она говорила ему «да» каждым взглядом, улыбкой и поцелуем, и, получив «нет», Бас не особенно огорчился. Слова в их ситуации значили не так уж много.
Мэди взяла поднос с пирожками и направилась на улицу.
– Угощу охрану, – пояснила, встретив его удивленный взгляд.
Она могла бы ответить «да», выйти замуж, спрятаться за имя Альваро, и ее жизнь была бы светлой и безоблачной. Но она отказала ему, опять, потому что думала не о себе. Это вызывало уважение.
– Ты ведь не обиделся, правда? – спросила Мэди, вернувшись и отдав пустой поднос тете. – Ты сам говорил, что свет имеет значение, только если он кому-то нужен.
– Говорил?
Она устроилась рядом с ним на узком диванчике, поджав под себя ноги.
– У меня не было чаросвета, пока не появился ты, Бастиан, – пояснила она. – Я вроде зеркала. А теперь его осталось направить в нужную сторону.
– В Ночь ты не пойдешь, – отрезал он. – Это не обсуждается.
– Думаю, мы можем обсуждать все, что угодно, – заявила Мэди. – А с твоей тупой категоричностью мы далеко не уедем.
На ее щеках вспыхнул румянец, но она не отводила взгляд и собиралась стоять на своем.
– Я забыл, какая ты упрямая, – вздохнул Бас. – И что ты предлагаешь, Мэди? Собрать отряд чаросветов и бесцельно шататься туда-сюда по Ночи.
– Почему бесцельно? – нахмурилась она. – Надо найти руины седьмого дома. Дунгер сказал, там все еще есть свет. Посмотрим, можно ли его сделать ярче.
– У тебя уже и план есть, – заметил он, накручивая выбившуюся прядь ее волос себе на палец.
– Ну, пока так себе план, – признала Мэди. – И вот еще, можешь сводить меня в питомник с тварями?
На его лице явно промелькнуло удивление, потому что Мэди торопливо пояснила:
– Я страшно боюсь твоего пса. С этим надо что-то делать. Потому что если мы пойдем в Ночь, и я буду терять сознание от каждой твари, то это станет проблемой.
– Ты не пойдешь в Ночь, Мэди, – покачал он головой. – Но если хочешь, я отведу тебя к Венику.
Мэди выдохнула и не стала спорить. Даже благодарно улыбнулась. Вот только Бастиан понимал: это вовсе не значит, что она сдалась. Она молчала и вроде бы соглашалась, а потом брала и делала по-своему. И обычно какую-то дичь.
– Надолго останетесь? – спросила тетя Рут, расставляя разномастные чашки.
– Скоро поедем назад, – ответила Мэди. – Здесь даже людей разместить негде. Если бы таверна уцелела, а так…
– Сходишь на зеркальную башню? – вроде невинно обронила тетка, но Бас отчего-то насторожился. Зачем Мэди туда ходить? Она там едва не погибла.
– На зеркальную башню? – переспросила Мэди, видимо, задаваясь тем же вопросом.
– Ну да. Тебе ведь так нравится вид оттуда, – сказала тетя Рут, разливая по чашкам чай. – Ты любишь постоять там. Одна. Помечтать…
– Да, конечно, – подхватила Мэди, поднимаясь. – Чудесный вид. Вот сейчас и пойду. Бас, ты пока выпей чаю.
Он встал за ней следом, галантно приоткрыл дверь, впуская холодный промозглый воздух.
– Я быстро, – пробормотала Мэди, застегивая куртку и пряча глаза. – Одна нога тут – другая там.
– Ага, – кивнул Бас, шагнув за порог за ней следом. – Я тоже с удовольствием полюбуюсь видом.
Мэди остановилась на ступеньке и облизнула губы, явно обдумывая, как бы хитрее соврать.
– И не надейся, Мэдерли, – оборвал он ее терзания. – Я пойду с тобой. Мы вместе. Забыла?
– Я думаю, там будет Первый, – тихо призналась она. – Я тебе про него рассказывала.
– Прекрасно, – сказал Бас, сплетая свои пальцы с ее. – Может, мне надо просить твоей руки у него?
– Далась тебе эта рука, – проворчала Мэди. – Я и так вся твоя.
Под ногами чавкала грязь, холодный ветер ерошил волосы, позади слышались шаги охраны. Чем ближе они подходили к башне, тем отчетливей Бас понимал – Первого там не будет. Он слишком осторожен, чтобы вот так добровольно заходить в ловушку. Но кто тогда ждет Мэди? И зачем?
В башне их встретил чар, бледный, глазастый и такой тощий, что удивительно – как его еще ветром не сдуло. Он провел их на крышу, где рухнувший парапет восстанавливали каменщики. Одного Бас признал сразу – не помогла и серая шапка с куцым помпоном, натянутая на пропаханную когтями лысину. Охрана повела работяг вниз, и вскоре Бас и Мэди остались одни.
– Что ж, вид… своеобразный, – с трудом нашел подходящее слово Бастиан.
Внизу раскинулись крыши с чахлыми грядками, чернели остатки таверны, ветер согнал облака в тучу, и та полилась мелким противным дождем, прибивая пепел к земле. На левом берегу реки виднелись развалины города, и Мэди буднично сказала:
– Крыша моего дома с зеленым кустом, вон там, на пятачке площади, видишь? – Она вынула из кармана куртки клочок бумаги и развернула записку. – Шрам мне дал, – коротко пояснила. – Что тут у нас? Белый камень с черным пятном по центру.
