Путь к себе: 6 уютных книг от Ольги Савельевой

Удивительный комплимент мне сделал как-то мой психолог.

Она сказала: «Ты так точно ловишь боль!» Я не поняла.

Представила девочку с сачком для бабочек. Только вместо бабочек – боль.

Я переспросила, что она имеет в виду.

– Ну вот ты рефлексируешь о себе и, если тебе больно, говоришь: «Мне вот тут больно. Я не знаю почему, но больно. Вроде не должно, но ведь, блин, больно». И мы начинаем копать, копать, копать и – звук лопаты о металл! – находим запрятанный глубоко-глубоко сундук с кладом. Открываем, а там ответы на твои «почему». Почему больно. А многие клиенты никак не распознают ее в себе, эту боль, не признаются ни мне, ни себе. Отчаянно сопротивляются. Рассказывают какую-то сложную ситуацию, вот прямо жесткую, где их чуть ли не физически бьют, ломают, издеваются. И я им говорю, желая поддержать: «Мне сейчас так больно вместе с вами». Потому что это правда больно, даже слушать. А клиент удивляется: «Больно? Правда? А мне – нет». И я жду, когда он… нащупает в себе эту боль, разрешит ее себе. Признать, прожить, проплакать. И мы к этому признанию годами идем. А ты сразу такие вещи диагностируешь в себе…

Я задумалась. На самом деле это похоже на правду.

ИНОГДА СЛУЧАЮТСЯ СИТУАЦИИ, КОТОРЫЕ СО СТОРОНЫ ПОХОЖИ НА СЧАСТЬЕ. И ВСЕ ВРОДЕ ХОРОШО, А МЕНЯ ЧТО-ТО ЦАРАПНУЛО. Я НЕ ПОНЯЛА ЧТО. ПРОСТО ВОТ БЫЛО БОЛЬНО ТАМ, ГДЕ, КАЗАЛОСЬ БЫ, НЕ ДОЛЖНО. НУ… БУДТО ГЛАДИШЬ МЯГКУЮ ПОДУШКУ И РАЗ – УКОЛОЛСЯ! КАК! ЧЕМ? ПОЧЕМУ?

Ну, например, ситуация. Она давно была, в самом начале терапии, но все равно актуально. Даже неловко рассказывать, она реально милая. Помню, что я и психологу стеснялась рассказывать, приговаривала: «Может, и ничего такого…»

Однажды мне надо было срочно уехать с дачи в город. Но, чтобы детей не дергать и не возить туда-сюда, мы с мужем придумали замену: он отпросится с работы, приедет на дачу, побудет два дня с детьми, а я на два дня – на работу. Мы так решили, а за сутки до того, как осуществить эту замену, муж попал в небольшую аварию: перестраивался на дороге и не заметил машину в соседнем ряду в слепой зоне. Ну и поцарапались. Он отдал машину в сервис, а к нам на дачу поехал на такси. Я на том же такси должна была уехать обратно в город. И вот замена происходит, я сажусь в такси, а муж меня провожает, целует, потом наклоняется к водителю и говорит: «Аккуратнее вези ее, пожалуйста. И не кури при ней».

Очень мило, на первый взгляд. Забота же. И я сама не поняла, что не так, но мне стало… тоскливо и зло. Вот на пустом месте. Я ехала и закипала.

Кто-то скажет: «Зажралась совсем баба», а я скажу: «Что-то я вот тут споткнулась, надо понять обо что – и убрать это, чтобы больше не спотыкаться». Я себя внимательно научилась читать, и вот тут что-то не так.

Я рассказываю ситуацию психологу.

– И? – не понимает психолог. – Что здесь не так? Он позаботился о тебе, это правда очень мило…

– Да. Очень мило. Но я… Я люблю сигаретный дым, понимаешь?

– Не совсем.

– Муж заботится обо мне, и это «очень мило» (ерничаю). Мне это «мило» все сказали: ты, сосед, даже таксист. Но муж делает это в тех местах, где мне не надо, где я и сама могу. Ну правда.

– Так, еще помоги образами…

– Например, образно. Мы вдвоем на необитаемом острове, нам негде жить и нечего есть. Темнеет. Надо быстрее соорудить условную крышу над головой, пока я сварю условную кашу на ужин. Потому что кашу сварить я могу, а дом построить – нет. А он вместо дома берется за варку каши. Костер разводит, суетится, кипяток мешает веткой. А я злюсь вместо благодарности. Не рентабельно это. Надо дом строить, темнеет же! Я не знаю, понятно ли я объясняю, откуда раздражение… Я в состоянии попросить таксиста не курить. Или, наоборот, разрешить ему курить, потому что мои родители оба дымили как паровозы и запах сигарет – мой мостик в детство. Сейчас нигде нельзя курить, и я даже скучаю по этому запаху. Мне нравится дым, ну так получилось. Хотя он вредный, я знаю…

– Здесь больно тебе?

– Не больно, нет. Просто не по себе.

– А что не по тебе, что жмет?

– Ну, у меня чувство, что я недополучаю то, что мне реально важно, и никак не могу договориться об этом. И злюсь. Вот я говорю мужу: «Мне нужно то и то». Ну, условный… ананас. Хочу ананас. Буду очень счастлива с ананасом. А он дает мне то, что у меня и так есть. Скажем, клубнику. Клубника даже вкуснее ананаса местами, но мне нужен ананас. Потому что клубники у меня и самой полно. Завались. Ты дал мне то, что у меня не в дефиците. Образно говоря, я вся объелась клубникой уже, не лезет в меня. И твоя новая корзинка с клубникой, сладкой и отборной, она только выглядит как подарок. По факту это проблемы: что с ней делать, варенье варить? С сахаром тереть? Найти, кому передарить? Пропадет же… А я хотела АНАНАС. Но как бы я ни говорила, ни кричала, ни умоляла, мои истинные желания будто в слепой зоне. Безананасьей. А все вокруг: «Ой, он такой милый», а я такая: «Ну да, ну да…» А самой плакать хочется от этой клубничной милоты и несбывшегося ананаса…

– А ты скажешь об этом мужу?

– Не знаю… Зачем… Он же такой милый…

На той сессии много что всплыло про семейную недокоммуникацию и недоподдержку.

ОЧЕНЬ ВАЖНО ДАВАТЬ ТО, ЧТО ПРОСЯТ, А НЕ ТО, ЧТО ЕСТЬ. ТОГДА ЭТО ПОДДЕРЖКА.

И если случается «недо», то честнее признаться в этом сначала себе, потом партнеру. И не ждать, что он сам навангует. Сказать и вместе придумать, что с этим делать, как выйти из слепой зоны и где взять ананас.

Но иногда у вас нет ананаса, потому что… страдать без ананаса вам так нравится, что вам это важнее ананаса.

Это я про себя. Я к этому признанию самой себе год терапии шла.

Потому что я, обнаружив боль, раньше не исправляла это место, оставляла как есть. Пусть болит. Знаете зачем?

Я часто шутила с читателями, которые в книгах о моем детстве видели ассорти неотработанных травм и спрашивали: «Оль, а почему вы про детство не поработаете с психотерапевтом?»

А я шутила в ответ: «А если меня вылечат, о чем же я книги буду писать?»

Ха-ха-ха. Смешно.

Только я не шутила. То есть думала, что шутила, но на самом деле это мое подсознание рулило ситуацией.

Я была уверена, что писатель не может творить из точки комфорта. Ну, вот все хорошо у него, он дрейфует на розовом надувном фламинго с кокосовым коктейлем в руке и пишет душераздирающую драму – вот так не бывает. Нечто по-настоящему волнующее, цепляющее можно написать только из точки боли. И я подсознательно окружила себя поставщиками боли и… творю-творю, эффективная такая.

А через пару лет я приползла к психологу, измученная, когда просто… задолбалась страдать. Запрос был такой: «Запуталась». Как в анекдоте: «Доктор, куда ни ткну, везде болит. – Так у вас палец сломан».

А у меня не сломан. Просто реально везде болит.

И подумала: «А вдруг это не обязательно? Вот эта пульсирующая боль внутри? Вдруг я смогу писать и из другой точки? Точки, в которой не больно».

Я наконец-то хочу прекратить эту боль, а не культивировать ее. Не хочу из нее бежать и не хочу ею упиваться. Хочу, чтоб перестало болеть, затянулось, залечилось.

И сачок для боли больше не пригодился.

И близкие люди стали поставщиками ананасов.

И я начала говорить о своих истинных чувствах, даже если они со стороны кажутся глупыми или «с жиру бесится».

Я до сих пор учусь говорить с людьми, которые делали мне больно и не подозревали об этом.

Я говорю им:

– Вот тут больно!

А люди удивляются:

– Почему? Никогда не было – и вдруг больно!

– Всегда было. Просто я только сейчас нашла в себе силы признаться.

Мой психолог называет это «фокус внимания на себя».

– Фокус-покус, – смеюсь я.