О дивный старый мир

Глава IV

A useless life is an early death.

Johann Wolfgang von Goethe

Изящная черная ограда с резными узорами поблескивала в лучах утреннего солнца. Переплетения прутьев и литых лепестков застыли на многие года, изысканные и утонченные. Легкий сероватый туман устилал черную влажную землю и прятал основание изгороди так, что, казалось, она парит в воздухе. Привычное зрелище, непременно приводившее случайного прохожего в благоговейный трепет, у Эрла Коффина не вызывало решительно никаких эмоций. Он шел неспеша, размышляя над недавно прочитанной книгой Томаса Мора. Многим она пришлась по душе, и нынешние мыслители единогласно окрестили «Утопию» феноменом. Эрл больше ценил книгу за умелые реверансы в сторону прошлых порядков.

– Мистер Коффин! Здравствуйте, мистер Коффин!

Молодой человек лет двадцати пяти с сияющими черными глазами и очаровательной улыбкой уже поджидал у изгороди и воодушевленно протянул руку в темной перчатке. Не без ухмылки мистер Коффин отметил в костюме нового знакомого черты грузности и манерности испанской моды. Она нынче беспощадно охватила все английское общество.

– Доброе утро, мистер…

– Прошу, зовите меня Уильям, – тут же уточнил молодой человек, не теряя самого приветливого выражения лица.

– Что ж, Уильям, если вы готовы, – протянул Эрл и рукой указал на резные ворота.

Юноша кивнул и прошествовал вслед за мистером Коффином. Они шли степенно по утоптанной тропинке мимо прекрасно отделанных памятников. Эти серые, молчаливые стражи охраняли покой почивших людей. Попадались также величественные склепы с геральдическими узорами над массивными дверьми. Их портики ненавязчиво повторяли формы греческих храмов, но встречались и более новые усыпальницы с рваными, заостренными элементами декора на стенах. Утреннее спокойствие нарушали только редкие крики ворон.

Краем глаза мистер Коффин заметил волнение своего молодого спутника. Уильям с опаской озирался по сторонам, хотя в глазах его все еще горел задор.

– Приглянулось ли вам что-нибудь? – учтиво спросил мистер Коффин, указывая рукой на обширное пространство кладбища Уилбери, места, где он занимал свой бессменный пост смотрителя вот уже тридцать шесть лет.

– Что? Ах, да! – Уильям отвлекся от чтения одной из эпитафий, вырезанной на покосившемся надгробном камне. – Знаете, я бы хотел осмотреть все свободные места. Если можно.

Мистер Коффин безразлично кивнул и невозмутимо пошел дальше. Люди часто приходили к нему, желая заранее выбрать место для фамильного склепа или могилы, где бы они могли вечно отдыхать от мелочного, суетного мира. Однако, в основном мистер Коффин, к слову и сам уже седовласый, общался с пожилыми людьми. Для них вопрос жизни и смерти день ото дня становился все более насущным, поэтому они обычно с деловым видом вышагивали между могил, придирчиво осматривая эпитафии своих возможных соседей, выбирая, если возможно, кого-то малоизвестного, дабы приходящие к нему гости не топтали зелень вокруг могилы. Не без раздражения Эрл отметил, что Уильям меньше всего интересуется местом своего будущего погребения. Молодой человек беспрестанно перебегал от могилы к могиле и засыпал смотрителя вопросами.

– Вы только посмотрите! – с восторгом воскликнул он, подбежав к очередному погребению, и вслух прочитал эпитафию. – «Ричард Моллон, родился 1 января 1485 года, скончался 4 июня 1548 года в возрасте 63 лет. Он был тихим, миролюбивым человеком. Его безвременная кончина вызвана дуростью Стива Хилла из Клотертона, который продал ему селитру вместо слабительного, вследствие чего он скончался через три часа после принятия одной дозы». Надпись настоящая?

Уильям зашелся в приступе смеха, восле утвердительного кивка мистера Коффина, но тут же вздрогнул от неожиданного звука и испуганно огляделся.

«До чего впечатлительный юноша», – подумал мистер Коффин.

Тем временем Уильям подскочил к границе кладбища, где почти у самой ограды какой-то крестьянин пас свою корову. Ее появление никак не укладывалось в общий ландшафт места, как выразился Уильям. Он тут же поинтересовался, что здесь делает скот.

– Да, как же? – грубоватым голосом воскликнул пастух, – раз корове дашь кладбищенской травки-то, и молоко слаще прежнего станет.

Восхищение Уильяма сложно было описать словами, а вот пастух, заприметив недовольную мину смотрителя, поспешил ретироваться к выходу и потащил за собой скотину. Мистер Коффин облегченно выдохнул и уже хотел спросить, определился ли Уильям, но юноша снова переключил свое внимание. На этот раз в сторону входа. Там показалась небольшая похоронная процессия. На негнущихся ногах мужчины неуклюже несли тяжелый, грубо вытесанный еловый гроб с белым покрывалом.

– Разве можно на кладбище такими… пьяными? – неуверенно уточнил Уильям, покосившись на смотрителя.

Мистер Коффин устало вздохнул и, пояснив, что мужчины, судя по всему, перебрали на поминальной трапезе, прошел далее.

– А почему там так пусто? – спросил Уильям и показал пальцем на территорию прямо за церковью, могил там почти не было.

– Это северная часть кладбища, – охотно пояснил мистер Коффин, – добропорядочные христиане не выбирают там участки, потому что земля почти весь день в тени церкви. Считают, что покойникам лежать холодно.

– Разве есть разница, каково им будет? – тихо проворчал Уильям и огляделся в поисках новой достопримечательности.

– Еще считают, что там гуляет дьявол.

В глазах Уильяма тут же сверкнул огонек любопытства. Юноша развернулся и уверенным шагом направился к тем немногим могилам, что все-таки нашли пристанище в северной части Уилбери. Мистеру Коффину оставалось только молча последовать за ним. Услышав позади себя громкие крики похоронной процессии, он подумал, что неплохо было бы приглядеть еще и за перебравшими мужчинами.

– Кто лежит здесь? – спросил Уильям и показал на могилы, надгробные камки которых почти срослись между собой. Надписи на них плохо читались, а мох облепил большую часть надгробий.

Мистеру Коффину пришлось рассказать печальную историю двух влюбленных молодых людей, чьи семьи все время враждовали. Судьба не пощадила их, и влюбленные выпили яд, чтобы оказаться вместе хотя бы на небесах. История произвела на Уильяма необычайное впечатление, но еще больше ему понравилось то, как ее рассказал мистер Коффин:

– У вас определенно талант рассказчика! – воскликнул он, – а это кладбище – сокровищница гениальных историй, так чего же вы ждете? Поверьте моему опыту, вы станете величайшим писателем Англии!

Но мистер Коффин со всей присущей ему вежливостью отказался, его совсем не интересовало писательство, только чтение. Он считал, что все великие произведения уже написаны, а нынешние авторы только бездарно повторяют гениев прошлого; поэтому не видел смысла браться за перо. За это суждение Уильям довольно манерно пожурил его.

– Вы выбрали место для будущего погребения? – учтиво спросил мистер Коффин. Он уже давно думал закончить с осмотром участков и вернуться, чтобы приглядеть за прихмелевшей похоронной процессией.

На вопрос Уильям ответил крайне размыто, после чего вновь направился к центру кладбища, где проходили похороны. Раздраженно поджав губы, мистер Коффин пошел следом. Оставленная ими процессия уже почти дошла до места погребения, и Уильям остановился, чтобы понаблюдать:

– Так волнительно видеть, как тело человека предают земле, а его дух – небесам. Вы не находите?

В ответ мистер Коффин только пренебрежительно фыркнул. Он-то знал, что давным-давно под землей хоронили только преступников и нарушителей закона, чтобы память о них быстрее стерлась. Доблестных, честных людей приносили в пещеры, предавали сожжению, топили или даже оставляли на деревьях. Не забывал мистер Коффин, как с упоением читал о прекрасных некрополях этрусков, запутанных катакомбах древних римлян. Вот где расцветало искусство смерти. Тогда жили для того, чтобы умереть. Теперь же умирают, окруженные жалким театром обрядов, значение которых никто не помнит.

«Раньше люди знали смысл каждого символа, теперь же повторяют, как стая обезьян, заученные обряды и не удосуживаются даже понять их».

Носильщики гроба подошли к вырытой могиле, как вдруг один из них неловко поскользнулся на влажной траве, потеряв равновесие. Другие охмелевшие не справились с тяжестью гроба, и он стремительно отправился в свободный полет до ближайшей надгробной плиты. Раздался треск древесины. Наступила мертвая тишина.

Участники похоронной процессии ошарашенно застыли на своих местах, не зная, что делать. Уильям тоже замер, переводя взгляд с разбитой крышки гроба, из-за которой виднелась голова покойницы, на мистера Коффина. Эрл только глубоко вздохнул и прикрыл глаза.

«Уже третий раз за год».

Однако дальше произошло то, чего мистер Коффин предыдущие два раза не наблюдал. А именно: покойница открыла глаза.

– Пресвятая Богородица! – воскликнул Уильям и отскочил назад.

Пятеро человек тут же покинули кладбище, остальные, скованные страхом, глядели, как из гроба с ворчанием выбирается немолодая леди в траурных одеждах.

– Яков! – орала она, неловко пытаясь освободить из гроба правую ногу. – Яков! Не стой, как истукан, помоги мне вылезти!

Невысокий худой мужчина, белее самой начищенной скатерти, приблизился, но его сотрясала настолько сильная дрожь, что он только мешал.

– Что за шутки такие?! – возмущалась громкоголосая барышня, видя вокруг себя столько людей. – Яков! Проказа ты неверная! Решил похоронить меня раньше времени?! Муж еще называется! Любовь до гроба. Ну, и устрою я тебе, как только доберемся до дома! И сколько же денег ты угрохал на этот цирк?!

Уильям нервно хмыкнул и приложил руку к губам. Остальные участники неудачливых похорон тактично растворились вместе с утренним туманом, а бледный Яков едва связывал слова:

– Н-но ведь доктор! Ты…не дышала! Мы хотели… я решил… все было готово, и… много виски… Как же это?!

– Проделки дьявола? – шепотом предположил Уильям, обратившись к смотрителю.

– Ну что вы – успокоил его мистер Коффин, стараясь не оглохнуть от криков недавно ожившей дамы. – Наша медицина несовершенна, и порой живых людей принимают за мертвецов. Леди повезло удариться головой о надгробную плиту и очнуться.

– Поразительно! – воскликнул Уильям и сочувственно посмотрел на бедного Якова. Непонятно, выиграл он от воскрешения своей кричливой женушки или наоборот.

– Так вы выбрали участок? – осведомился мистер Коффин.

– Что? О, нет, – отмахнулся Уильям и, состроив виноватое выражение лица, признался, – я и не думал ничего выбирать. Понимаете, я – писатель и пришел сюда за вдохновением. Но вы бы и минуты мне не уделили, зная об этом. Не отмахивайтесь, ведь это так! Зато я столько всего узнал! Сколько впечатлений! Благодарю вас, мистер Коффин! Вы – самый внимательный и учтивый смотритель кладбища из всех, кого я знаю!

– И много смотрителей вы знаете?

– Пока только одного.

С воодушевлением, достойным похвалы, Уильям пожал мистеру Коффину руку и тепло с ним распрощался. Мистер Коффин посмотрел ему в след и заметил, как рядом с церковью уже располагают палатки торговцы, скоро начнется ярмарка, и шумные толпы людей заполнят пространство в округе. Они будут веселиться, шуметь и также как Уильям удивляться пустоте северной стороны кладбища, с праздным любопытством рассматривая старые склепы.

Перед печальным взором мистера Коффина вновь возникли древние усыпальницы и ритуалы, теперь забытые и утраченные навсегда.

Бесполезная жизнь – это ранняя смерть.

Иоганн Вольфганг фон Гёте

Глава V

Avoid the world, it's just a lot of dust and drag and means nothing in the end.

Jack Kerouac

Дрожащей рукой мистер Коффин подлил в свой кофе еще немного виски и глубоко вздохнул. За окном моросил еле заметный дождь, а в гостиной медленно тлели угли камина. Эту обстановку можно было бы назвать уютной, если бы не постоянный шум стройки. Ее развернули неделю назад недалеко от домика смотрителя и совсем рядом с кладбищем. Цветастый плакат кичливо сообщал, что уже через два года на месте пустыря появится многоэтажный дом со стеклянными балконами и современной системой отопления. Вчерашние бездомные, ночевавшие среди могил, теперь нанялись рабочими. Но совсем не это занимало мысли мистера Коффина.

Рано утром около входа на древнее кладбище Уилбери собралась толпа активистов. Они кричали и гневно потрясали плакатами с рисунками гробов. Не сразу мистер Коффин смог понять причину их недовольства. Оказалось, что, местные защитники окружающей среды уже давно недовольны старым, гниющим кладбищем, в особенности гробами, которые, как доказали британские ученые, выделяют в почву токсичные вещества. Неожиданные обвинения застали мистера Коффина врасплох. Он вынужден был позвонить в полицию, потому что демонстранты начали понемногу толкать старинные кресты и портить могилы. Полицейские припугнули толпу, но митинг они устроили на законных основаниях, поэтому довольно законно кричали и угрожали еще три часа к ряду.

Мистер Коффин откровенно не понимал митингующих, ведь им тоже лет через тридцать-шестьдесят предстоят похороны. Из чего же они закажут гроб? Из пластилина? Из картофельной кожуры? Что за вздор и пустая трата времени. Только нервы разбередили.

Тихий стук в дверь вывел мистера Коффина из задумчивости. На пороге его ожидал стройный мужчина в строгом костюме и длинном, бежевом пальто. Наскоро поздоровавшись, он без приглашения зашел в дом и сложил черный зонтик.

– Дасти Коффин? Это вы? – деловито осведомился вошедший.

– С кем имею честь?

– Мистер Донаван, экспертный отдел центрального крематория, – почтительно представился мужчина и слегка кивнул в такт словам. – У меня к вам деловой разговор.

Сердце мистера Коффина невольно пропустило удар. Неужели кто-то доложил о его маленьком бизнесе? В современном мире выжить нелегко, зарплаты смотрителя не хватает, вот он и решил по мере своих возможностей помогать людям с местами на кладбищах. Все равно земля уже много где осела, и старые захоронения совсем развалились. Одна ночь работы бульдозером, и вот уже на месте могилы восемнадцатого века готовое место для нового покойника… От страха мистер Коффин замямлил и не сразу понял, что в центральном крематории никто не интересуется, каким образом на давно заполненном кладбище появляются новые места.

– Мы находим вас ценным сотрудником, знакомым с похоронным делом, как никто другой, – вещал тем временем Донаван. – Ваше внимание к отчетам заслуживает похвалы. Поэтому я хочу предложить вам место в нашем отделе. Секретариат вас устраивает?

Мистер Коффин молча выслушал о всех достоинствах предлагаемой ему должности. При сравнении зарплат смотрителя и секретаря он опустил взгляд в пол, словно его унизили. Когда мистер Донаван закончил расхваливать будущие возможности, Дасти Коффин помолчал, собираясь с мыслями, и все-таки решился спросить:

– Вы переводите меня, потому что закрываете кладбище Уилбери?

Прямой вопрос заставил Донавана поджать губы и вздохнуть. Ответил он не сразу, видимо, подбирая нужные слова. Наконец, он с крайне сочувствующим видом заговорил:

– В ближайший год речь закрытии не идет, но время бежит, мистер Коффин, летит, я бы сказал. Привычные для нас вещи меняются до неузнаваемости в лучшем случае, в худшем – исчезают навсегда. И боюсь, кладбища не из тех вещей, что могут измениться.

– Это почему же? – с искренней обидой спросил Дасти.

Чтобы не быть голословным, Донаван поставил на пол свой кожаный дипломат и наскоро закатал рукав пальто. На левой руке у него красовалась красивая черная татуировка в форме розы, проткнутой кинжалом.

– Перед вами тату из праха моего покойного отца.

– Вы шутите?! – воскликнул мистер Коффин и отшатнулся от Донавана, как от больного чумой.

Но мужчина только покачал головой и опустил рукав:

– Поймите, хоронить людей в землю – это прошлый век. Восемьдесят процентов англичан доверяют сейчас кремации. Мой знакомый завещал сделать из своего праха фейерверк и выстрелить им с набережной Темзы. За кругленькую сумму из праха вашего дедушки швейцарская компания «Algordanza» вырастит стильный бриллиант. В Америке научились производить щелочной гидролиз трупов.

Увидев непонимающий, испуганный взгляд мистера Коффина, Донаван охотно пояснил:

– Это новый вид кремации – водяной. Тело растворяют в концентрированном щелочном растворе под воздействием высоких температур. Получившимся составом можно удобрять землю. Да, «компост из мертвецов» звучит странно, зато очень экономно и экологично.

Теперь только мистер Коффин припомнил обрывки фраз, услышанных от митингующих. Они, и правда, что-то кричали про воду и огонь, про вторую жизнь. От нахлынувшего волнения у Дасти задергался глаз, и он инстинктивно потянулся за спасительной кружкой. Горький вкус кофе с алкоголем немного привел в чувства, но не смог заглушить тревогу и отчаяние. Что теперь делать? Словно сквозь туман мистер Коффин услышал окончание ошеломительной речи Донавана:

– А кладбища… кладбища становятся лишь большими участками земли, нерационально отданными под погребения. Я предлагаю вам, мистер Коффин, возможность измениться, а не исчезнуть. Вы согласны?

Дасти Коффин шумно вздохнул, отхлебнул еще глоток из кружки и молча отвернулся к столу. Он чувствовал себя опустошенным и беспомощным. От чего-то сами собой на глаза навернулись слезы, и мистер Коффин торопливо вытер их ладонью. В груди его защемило, а рука с кружкой в руке задрожала. Он сел за стул и сгорбился, не в силах больше нести свое никому не нужное бремя.

Дождь все так же барабанил по стеклу. Мелкие капли разлетались вдребезги, ударяясь о черный зонт. Только они, да серые статуи ангелов на кладбище видели, как от домика смотрителя кладбища Уилбери поспешно удалялась фигура в бежевом пальто.

Избегайте мира. Это просто пыль, скука, и не будет ничего в конце. Джек Керуак