Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

За это время подошла к финалу работа по изданию переписки Ефремова, стал ещё более очевиден поистине возрожденческий масштаб личности писателя и учёного.

В этой связи необходимо несколько слов сказать о нашем подходе к личности Ивана Антоновича.

Жизнеописание построено по принципу сдвоенной биографии – событийной и духовно-интеллектуальной. Такова была вся жизнь Ефремова – на балансе экстравертности и интровертности. Сам переживший немало приключений в многочисленных экспедициях и различного рода жизненных коллизиях, он в литературу вошёл с концепцией «приключений мысли», показав этим дорогу для творческого преображения накопленного опыта. Иван Ефремов предстаёт перед нами прежде всего как мастер жизни, сумевший в труднейших условиях России ХХ века воплотить свою миссию – через научное творчество, через искусство, через выстраивание отношений с другими людьми – что особенно важно и имеет непреходящее значение.

Всё это привело к необходимости вносить в книгу уточнения и дополнения. Разумеется, говорить о завершённости работы не приходится и сейчас – такова судьба всякого перспективного многовекторного исследования, находящегося в непрерывном становлении.

К сожалению, в 2014 году без нашего ведома текст нашего исследования был выложен в интернете пиратским образом – с теми неточностями, которые были допущены в первом издании.

Первое официальное издание книги – бумажное.

Настоящий текст подготовлен в 2017 году для первого официального электронного издания, по существу – второго издания книги.

В 2016 году в издательстве «Вече» вышел том «Переписка Ивана Антоновича Ефремова», сопровождающийся отдельно изданными «Алфавитными указателями» (автор-составитель О. А. Ерёмина). Более тысячи двухсот пятидесяти писем расположены в хронологическом порядке и дают максимально возможное представление о знакомствах и общении писателя и учёного. В 2017 году автор-составитель был удостоен Международной АБС-премии в номинации «Критики и публицистика».

Включены в данное издание ЖЗЛ и новые отрывки писем, а в качестве приложения – статья «По лезвию – за горизонт!», являющая послесловием в уже ставшей библиографической редкостью переписке. Помимо ряда специфических акцентов, касающихся исключительно эпистолярного наследия мастера, статья имеет актуальность как анализ отношения к Ефремову и его творчеству в современном обществе, а также роли и места самого Ефремова в русской культуре.

Однако точка не поставлена и сейчас. Мы продолжаем находить документы, связанные с именем Ефремова, в том числе и не известные нам ранее письма. Всё это позволяет посмотреть на произведения писателя свежим взглядом, и лучший результат, которого могут пожелать авторы, – это обращение читателей к рассказам и романам нашего героя.

Глава первая. Детство (1908–1921)

Если проследить всю цепь, а затем распутать начальные её нити, можно прийти к некоему отправному моменту, послужившему как бы спусковым крючком или замыкающей кнопкой. Отсюда начинается долгий ряд событий…

    И. А. Ефремов. Лезвие бритвы

Антип Харитонович Ефремов

Антип Харитонович выбирал себе жену. Был он уже не молод – аккурат между четырьмя и пятью десятками, однако женихом почитался завидным. Да и собой ещё хорош. Знал он цену времени, потому и выбирал не спеша, как строевой лес покупал – каждое дерево оглядывал. Пора, пора наследниками обзавестись. Будет что им передать!

Так рассуждал Антип Харитонович, сидя в коляске, которая катила полевой дорогой из Вырицы в село Тосно. Долог путь, да кони резвы, и под сердце подкатывает комок горячий, и в ярких вспышках сознания, словно навек впечатанные, видит он картины.

Родное староверческое Заволжье[1 - А. Х. Ефремов родился на реке Керженец (левый приток Волги), в окрестностях уездного города Макарьево (ныне посёлок) в Нижегородской губернии. Вероятно, его родина – село Богородское. Волгу и паромную переправу с левого берега на правый, из Макарьева в Лысково, конца 1920-х – начала 1930-х годов, И. А. Ефремов описал в первой главе романа «Лезвие бритвы».]. Луговина – сочные травы. С дальнего конца поля заходят косари – все в красных рубахах. Впереди – кряжистый, как старый дуб, с жилистыми руками – старик-отец. Шаг задаёт. За ним – уступами – сыны-богатыри, как на подбор. Восемь старших сыновей косят, а двое меньших с бабами сено перебивают. Он, Антип, успокаивая дыхание, встраивается вслед за старшими братьями. На душе легко!

В 1882 году, через год после того, как царя-батюшку убили, в осеннюю распутицу пришла в село весть о новом наборе на военную службу, который сменил прежнюю рекрутчину. Да уж и ясно было, что Антипу идти – теперь призывали всех, ведь срок службы сократили. Антип, двадцати одного года, молодец хоть куда! Перед проводами отец ввёл Антипа в горницу, взял в руки икону, велел стать на колени. Но прежде родительского благословления строго произнёс:

– Вот что, сыне мой, едешь ты в дальнюю сторону. Много будет вокруг тебя молодчиков, кто и обидным словом задерёт, а ты порохом пыхнешь. Но-но, не перечь! Знаю я тебя. Клянись мне на кулаках не биться и в драки не вступать. Клянись перед ликом Богородицы!

Когда завтрашний новобранец с пылающими щеками вышел из горницы, он заметил в глазах старших братьев понимающие усмешки. Потом уже понял Антип, что клятву таковую отец брал с каждого из сыновей. Чем согрешили дед или прадед, что потребовалась такая крепкая мера?

Двухэтажные казармы рядом с Царскосельским вокзалом, выкрашенные коричнево-розоватой краской. Утоптанный тысячами ног плац. На площади – огромный Введенский собор о пяти золочёных главах. А мимо – туда-сюда кареты, офицеры на конях, дамы в пышных городских нарядах. Всё казалось диковинным молодому солдату Семёновского полка. Однако Антип быстро обвык в полку, присмотрелся к жизни в Петербурге. После курса полковой учебной команды – звание ефрейтора. Затем с гордостью отписал родителям, что стал унтер-офицером. Шесть лет службы вышли, но возвращаться домой Антип Харитонович не спешил – резону не было. Он остался на сверхсрочную, имел награждения и повышения по службе. Однако воевать не довелось: государь Александр Александрович войн не любил. Видно, слишком хорошо помнил он, к чему привели Крымская, а затем и Турецкая войны.

Казармы, лагерные сборы, учения, манёвры… Дни текли как смола по стволу. Шестнадцать лет прошло – и стал крестьянский сын, а затем унтер-офицер лейб-гвардии Семёновского полка коллежским регистратором. Низшим гражданским чином XIV класса его наградили за годы беспорочной службы.

В эти годы родилась у Антипа Харитоновича дочь – вне брака.

Уволившись, он некоторое время состоял помощником казначея хозяйственного комитета Покровской общины сестёр милосердия. Но душа просила иного – широкой работы не под чужим началом, а по своему разумению. Ещё во время манёвров Антип Харитонович присмотрел небольшое местечко за Гатчиной, на берегу реки Оредеж. На небольших холмах там росли стройные сосны и высокие мрачные ели. Из Петербурга отправился Антип Харитонович в Вырицу, срубил там себе избу-пятистенку и, обустроив тылы, со всей силой и напором приступил к выполнению главной для себя задачи – выбиться в люди.

Хозяином вырицких земель был светлейший князь Генрих Фёдорович Витгенштейн, правнук знаменитого маршала. На берегу Оредежа стоял его охотничий замок, а неподалёку работала лесопилка. Однако возможность поохотиться привлекала господ больше. И тогда Антип Харитонович арендовал у князя лесопилку. В Петербурге строительство идёт бойко, доска в цене. А когда промышленники начали строить через Вырицу железную дорогу, решился вопрос о доставке леса в город. В злосчастный год, когда всех волновала война с Японией, главным интересом Антипа Харитоновича стало открытие железной дороги и широко развернувшаяся – его собственная – торговля.

И вот купец второй гильдии на собственной коляске едет к одному из знакомых крестьян-старожилов, знатному шорнику Лександру Ананьеву. Сказывал тот, дочь у него на выданье. Семья у Ананьевых строгая, работящая, отец здоровьем крепок, стало быть, и дочь – доброго корня побег. Любая чиновница или купеческая дочь была бы рада такому жениху, но Антип Харитонович знает, каковы они – городские девицы! Сейчас им давай наряды да забавы, а хозяйки они никудышные. Да и своевольны весьма. А крестьянская дочь из повиновения не выйдет.

В избе – терпкий запах клея и кож, но его перебивает смачный дух сдобных пирогов, что хозяйка напекла к приезду важного гостя. Дочка Варвара – пёстрая юбка, расширяющаяся к талии светлая блуза, волосы гладко зачёсаны, на голове повязка девичья. Тонкие, но отчётливые черты лица, широкий разлёт бровей, твёрдый взгляд внимательных голубых глаз. Сидит за столом прямо, кусочек пирога – и тот не съела! А отец, словно не замечая пристальных взглядов Антипа Харитоновича на дочь, ведёт речь о новой дороге да о выгоде своего ремесла, приговаривая:

– Шорник – полковник, портной – майор, а сапожник – в грязь – так князь, а сухо – пали его в ухо!

Антип Харитонович говорит: мол, с глазу на глаз с хозяином перемолвиться надо. Шорник отослал хозяйку и дочь, выслушал гостя да призадумался.

Вот так дела: сват – да не сват. Желал Антип Харитонович, чтобы непременно наследник у него родился. Сначала, мол, сын, а потом – свадьба. А если дочь? Небывалое творится!

Долго ли, коротко ли думал Ананьев – да согласился.

Купец и благотворитель

Жить Антип Харитонович и Варвара Александровна стали в новом просторном доме на пересечении улицы Балтской и проспекта Сегаля. Дом поставлен основательно, из отборных брёвен. Двор вымощен деревянным торцом – ни грязи, ни воды не будет.

Прошло лишь несколько дней после переезда, а Варвара чувствовала себя одинокой, покинутой. Нет, помыслы Антипа Харитоновича были заняты не другими женщинами – всё время и силы он посвящал своим прожектам.

Землями к югу от станции Вырица владел Матвей Яковлевич, британский подданный Мэтью Эдвардс. Целебный воздух, настоенный на хвойных ароматах, а также удобство нового сообщения с Петербургом навели его на мысль разбить лес на дачные участки. Чтобы новоявленным дачникам легче было добираться до места со своими узлами и детишками, он отвёл от линии ветку с тремя платформами и поставил станцию «Посёлок». Дачный городок на земле Сегаля, компаньона Антипа Харитоновича, тоже рос с каждым годом. Рабочие Ефремова прорубали в нём просеки под новые улицы, а Антип Харитонович давал им имена городов родного Поволжья: Самарская, Сызранская, Астраханская, Нижегородская[2 - Названия улиц сохранились и по сей день.]…

Дачи – это ладно, рассуждал Антип Харитонович. Господа, чай, дома-то не из глины лепят. Тоже лес понадобится. А к кому и податься, как не к Ефремову? Всё прибыток. Да и от «Платформы № 2» до лесопильного завода всего ничего – и двух вёрст не будет. Но легко сказать – проложить свою ветку, а хлопот-то сколько! Но зато какой гордостью светилось обветренное лицо лесопромышленника, когда первый вагон с пиленым лесом выкатил на Московско-Виндаво-Рыбинскую магистраль! Ведь это не телегами до станции лес везти. Дело набирало обороты, ефремовский лес шёл уже во многие города России.

Заводу нужны грамотные рабочие. Стало быть, требуется школа, где бы дети учились грамоте и счёту. И вот на берегу Оредежа построена начальная школа. Не сразу повели рабочие детей к учителю, но добрая слава разнеслась по Вырице и окрестностям, и в 1911 году было в школе уже 64 ученика: мальчиков и девочек поровну.

Контору Антип Харитонович решил ставить не где-нибудь, а напротив вокзала. Такое мог себе позволить только ещё один человек в Вырице – сам Витгенштейн. Венчал здание не привычный шпиль, а глобус. Уж очень по нраву пришлась Антипу Харитоновичу мысль, что Земля наша не плоская, как отец говаривал, а словно арбуз на саратовской бахче. Её, стало быть, и кругом обогнуть можно. И свои, и дачники сразу окрестили контору «дом под глобусом».

Так Антип Харитонович доказал сам себе, что не происхождение и привилегии дают человеку настоящую цену.

Бывшие подруги завидовали Варваре Александровне. Каждой лестно в таком богатом дому хозяйничать! Много глаз наблюдали за ней, как шла она по посёлку, в городском платье, лёгкая, стройная, но уже с округлившимся животом. Но Варе не часто приходилось радоваться. Где тут радость, когда один друг в доме – и тот медведь!

Четверть века назад Антип поклялся отцу, что не будет встревать в драки, не станет участвовать в кулачных боях. Но могучее тело просило испытаний, чтобы кровь стучала в висках и жаркой волной обдавала сердце. Он пристрастился к самой опасной и оттого такой желанной охоте – на медведя. Но, боже упаси, не с ружьём! По старинке – с рогатиной и топором. Чтобы не было у тебя преимуществ перед зверем, чтобы мог ты узнать себе настоящую цену.

На одной из таких охот, уже весной, поднял он с берлоги медведицу, управился с ней. А медвежонка – маленького, что мохнатая рукавица – домой взял, сам выпаивал его молоком из бутылочки. Теперь этот медведь на цепи по двору бегает, ребятишек пугает.

В 1907 году родилась у Варвары дочка Надя, а через год и первый наследник появился – Иван. Варвара Александровна разрешилась утром, легко. Тяжкий груз словно упал с её сердца: теперь кончится её странное, двойственное положение, теперь Антип Харитонович исполнит своё обещание. К вечеру она ощутила такое желание двигаться, увидеть лес да поле, что приказала заложить лошадей и отправилась кататься на тройке.

Антип Харитонович на радостях немалую сумму пожертвовал на строительство церкви во имя апостолов Петра и Павла.

…В Суйдинском парке хлопотали беспокойные дрозды, перелетали с липы на липу. Вековые дубы, посаженные еще Абрамом Петровичем Ганнибалом, выпустили молодые, с красноватыми прожилками, листочки. Отцветали лиловые хохлатки, поляны белели ветреницами. Солнце заливало аллею, на которой стоял каменный диван, высеченный из огромного серого валуна. В основании аллеи стоял двухэтажный дом Ганнибалов, где сто с лишним лет назад жила семья Пушкиных. Недалеко, возле старого кладбища, притулился домик няни поэта, Арины Родионовны.

Варвара Александровна устало опустилась на мягкую вышитую подушечку, заботливо положенную прислугой на холодный камень. Она и не знала, что здесь любил отдыхать прадед Пушкина. В голове светлым колокольцем звучало: «Богородице, дево, радуйся… Благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего…»

Этот день – 18 мая[3 - По старому стилю.] 1908 года – надолго останется в её памяти. Отстояв с младенцем на руках всю обедню, она поднесла ребёнка к купели. Архивариус записал в метрической книге, в графе «Родители», только одну фамилию – матери. Но Варвара Александровна знала, что слово Антипа Харитоновича твёрдо. Наследник родился – и теперь она станет законной женой.

Так и случилось. 18 декабря 1910 года постановлением суда «Иоанн по отчеству Антипов» был признан «законным сыном титулярного советника Антона[4 - Антип Харитонович сменил имя вскоре после крещения Ивана, выбрав более модное. Вероятно, это связано с его вхождением в деловые круги Петербурга.] Харитоновича Ефремова и жены его Варвары Александровны»[5 - Суйдинской Воскресенской церкви, Царскосельского уезда метрической книги на 1908 год, часть первая о родившихся. Выписка хранится в личном архиве И. А. Ефремова и Т. И. Ефремовой.].

Погодкой Ивану родился сын Василий. Он был уже сразу записан как сын Ефремова.

Шумно, беспокойно стало в доме.