Потерянный свет

Министерство и в правду объявит суд, выяснения затянутся на месяца три… Тогда войну мы точно проиграем. Однако, если держать амулет при себе, после выяснения подробностей нас могут уличить в сокрытии незаконного оружия. Да и работать с ним не просто и опасно…

– Посоветуйся с Мастером… А что на счет того парня?

Девушка долго молчит и приходиться открыть глаза. Ответив мне безразличием, наконец, сестра неохотно поясняет:

– Не могу сказать, кто он и откуда. Есть два варианта и оба не особо приятные. Но он не враг.

Кивнув, я закладываю руки под голову.

– Ты устал. Спи…

Девушка оставляет меня одного в комнате с открытым и занавешенным плотной портьерой окном. Прикрыв глаза, я стараюсь забыть обо всем.

Со временем кажется, словно из окна в теплую комнату заплывает снег, кружась и преображаясь в туман. Тело становиться легким и мне удается заснуть, но все вокруг слишком естественно, как не бывает во сне. Неожиданный яркий запах леса кружит мысли в непонятном и смутном направлении, заставляя видеть деревья и слышать шелест ветра.

– Эй, Шин? Мне долго ждать тебя?

Веселый детский голосок доносится сверху. Чем-то он знаком. Оглядываясь, я вижу мир подвернутым белой дымкой, в которой едва улавливаются очертания. Голос продолжает дразнить и приходится задрать голову вверх, к качающимся в лучах света могучим ветвям. Словно издалека слышится такой же обиженно-детский голос:

– Спускайся! Ты поранишься!

Спустя мгновенье приходит мысль, что этот голосок принадлежал мне когда-то и что крохотные ладони пред глазами мои. Однако не выходит ими пошевелить. Тусклый свет среди крон деревьев быстро опускается и, приблизившись, мне с трудом удается узнать маленькую девочку на одной из ветвей.

– Ты как всегда прав… – разочарованно проговаривает она, протягивая окровавленную ладошку.

Резко вскочив на кровати, чувствую, как сжимаются легкие.

Сон?

Спустя время, понадобившееся на успокоение дыхания, я не могу вспомнить, о чем было сновидение. Решив, что это не так важно и лучше заняться более важными делами, слезаю с постели. Темнота не в состоянии передать течение времени, поэтому, отыскав ботинки, выхожу в коридор.

Сгустки темноты извиваются в недосягаемом расстоянии от огня, словно давая понять свою живую суть и притянуться друг к другу.

Быть может, имя Карасу, правда подходит мне… Птицы с черным оперением, изгнанники у собственных собратьев, всегда одни среди множества, всегда кроющиеся в тени… Вроде свои, а вроде и сами за себя. Загадочные все же создания эти вороны.

Войдя в полумрак холла, я застаю склоненный над креслом силуэт мальчишки. Свет от камина играет бликами на его взъерошенных светло-зеленых волосах, придавая им непонятный оттенок. Оглянувшись на запертые ставни, все же думаю, уже ночь.

Хотя здесь всегда темно…

– Какими судьбами? Со… Сёра.

Удивленно обернувшись, мальчишка вмиг озаряется улыбкой.

– Шин! Так давно не видел вас обоих! Где пропадали и когда вернулись?

Приглушенный голос просто сочится радостью, отчего мне становиться неловко.

Подойдя ближе, заглядываю ему через плечо, пытаясь понять, чем он занимается. Но увидев свою сестру спящей в кресле, слегка отклоняюсь от темы разговора:

– Ты когда-нибудь перестанешь тискать ее, как зверушку?

– Извини!

Покачав головой, приглашаю его чуть отойти, чтобы не мешать ей разговором. И когда мы устраиваемся в пустой темной кухне, вспоминаю, с чего следует начинать подобные разговоры, когда двое друзей встречаются после долгой разлуки.

То, что мы друзья, утверждать не стану… Но все же стоит поддерживать хорошие отношения со всеми.

– Мы только сегодня вернулись с задания, а уже столько произошло… что и не верится. Когда ты вернулся?

– Да только что, – уронив голову на сложенные руки, на одной из которых виднеется серебряный браслет, Сёра тревожно всматривается в мои глаза. – Мне такое странное задание попалось… И заплатили триста золотых монет… А ты знаешь, что в темноте у тебя черные глаза?

Вокруг нет ни одной свечи, лишь тусклый отсвет пламени из арки. Однако его глаза, в отличие от моих, как оказывается полностью черных, светятся золотистым блеском.

– Значит, ты явился не по зову Мастера? – откинувшись на спинку стула, едва сдерживаюсь, чтоб не скрестить пальцы. – Я знаю, что тебе нравятся тайны и загадки, однако эта не из тех вещей, которые… можно так назвать. В общем, слушай…

Во время рассказа Кейсако ни разу не перебивает, а лишь расстраивается, постоянно смотря на свой браслет из переплетенья металлических перьев. И даже когда, замолчав, я отворачиваюсь в сторону холла, парнишка не решается разрушить гнетущую тишину.

Если припомнить, я в его четырнадцать лет даже еще не вступил в гильдию… кажется, это было, когда мне исполнилось пятнадцать?

– Ребята! Кто хочет помочь мне написать письма? – раздается ласковый голос из холла и в это мгновение в кухню заходит Мастер с горой бумаг. – Как же здесь темно… уф… столько раз говорила ребятам, что это неудобно!

После этих слов, все свечи вспыхивают, давая дневное освещение и тепло.

– Что… это?

В изумлении уставившись на пергаменты, Сёра даже привстает со стула. Девушка улыбается и скидывает шуршащий ворох на стол вместе с коробкой, придержав упавшие бумаги.

– Ты, случаем, не собираешься писать письма всем из гильдии?

– Как ты угадал? – удивленно и обиженно переспрашивает Асайто.

И почему у нас настолько несерьезный Мастер?

– … Не проще ли использовать магию для этого?

– Наверное… – печально склонив голову, она вдруг радостно хлопает в ладоши, обращаясь к парнишке напротив, словно только вспомнив о нем. – Это… заявки на вступление!

– Так много?!

И я, и Сёра в шоке переглядываемся, прежде чем новым взглядом окинуть гору конвертов.

– Это еще за прошедший год! – успокаивает Мастер. – Их всегда бывает столько… мне одной не справиться…

– А мы как можем помочь?

– Напишите всем вежливый отказ!

– … – вновь переглянувшись с Кейсако, я едва собираю развалившиеся в кучку мысли. – Но… они даже не вскрыты.