У Кошки 9 жизней. Книга 1
Немного успокоившись и отдышавшись, Катя спрыгнула на холодный кафельный пол и аккуратно прикрыла за собой оконную раму.
– Ну что, съели?! – торжествующе просопела она и погрозила кулаком невидимому врагу, под которым она, разумеется, подразумевала бдительного охранника.
Катя огляделась и недоуменно похлопала глазами. Вдоль стены расположились невысокие белые шкафчики, сквозь матовые стекла которых можно было различить аккуратно сложенные упаковки лекарств. На противоположной стороне находились узкая кушетка и вешалка с множеством в беспорядке накинутых на нее медицинских халатов. Не успела Катя сообразить, куда она попала, как до ушей донеслись чьи-то веселые голоса. Авантюристка нахмурилась.
– Да что ж такое! Кого там еще нелегкая принесла?!
Голоса приближались, и девочка заметалась по кабинету в поисках убежища. Но увы, спрятаться в маленьком помещении было не так-то просто. Не придумав ничего лучше, Катя метнулась к кушетке, забралась на ее край и загородилась вешалкой с халатами.
Она успела как раз вовремя, через секунду дверь отворилась, и в комнате появилось несколько молоденьких, что-то горячо обсуждающих медсестер.
– А я ему говорю, хватит мне сказки рассказывать! – смеясь, вещала одна из девушек, высокая блондинка с большими умело подведенными глазами и приятным мелодичным голосом. – На словах все герои, а как дело до подарков доходит, так не допросишься!
– Правильно, Надя, спуску не давай! – подхватили ее товарки. – А то не успеешь оглянуться, как на шею сядет!
Разговаривая и смеясь, девушки подошли к шкафчикам и принялись рыться в поисках лекарств. Набрав все необходимое, они двинулись к двери, как вдруг взгляд Нади скользнул по придвинутой к кушетке вешалке.
– Ну что за безобразие! – воскликнула она. – Вечно уборщицы все с ног на голову переворачивают.
И к ужасу Кати, медсестра направилась прямо к ней. Девушка протянула руку к вешалке и хотела отодвинуть ее от кушетки, но девочка была начеку. Пытаясь спастись от разоблачения, она отчаянно вцепилась в свое прикрытие и сдаваться не собиралась. На лице медсестры мелькнуло недоумение. Она дернула сильней – бесполезно, вешалка как будто приросла к полу.
Надины старания привлекли внимание остальных девушек, и они поспешили на помощь. Катя боролась до последнего, но силы были не равны. Еще один рывок, и вешалка отлетела в сторону, а перед глазами медсестер предстала красная, взлохмаченная и грозно сверкающая глазами Катя. Не ожидавшие увидеть это чудо с африканскими косичками, девушки завизжали как сирены и опрометью бросились прочь.
На их крики сбежался весь персонал, вскоре в кабинет ворвалось несколько перепуганных врачей, за ними подоспел охранник, и Катина операция была сорвана в очередной раз. По багровому, брызжущему слюной лицу мужчины было понятно, что он готов разорвать настырную девчонку на куски. Не успела Катя и слова сказать, как снова оказалась на улице. От обиды и унижения перехватило дыхание, и она была вынуждена признать, что, несмотря на все старания, ни на миллиметр не приблизилась к разгадке тайны своего рождения.
Делать было нечего, и, глотая слезы, Катя побрела прочь от роддома. Столько усилий – и все напрасно! Неужели люди совсем лишены сострадания? В который раз ее выгнали как шелудивую собаку, а ведь ей нужно совсем немного – узнать правду.
– А еще врачи называются! – шептала она себе под нос, – лучше бы в тюремщики подались!
Чем ближе девочка приближалась к воротам, тем медленнее становился шаг, тем с большей силой накатывало на нее отчаяние. Неужели на этом все закончится? И что дальше? Возвращаться домой и делать вид, что ничего не случилось? Даже если Кондрашовы ее простят и примут назад, как жить с этим грузом на сердце, как смотреть им в глаза?
Катя остановилась и оглянулась назад, на видневшееся среди деревьев белое здание роддома. Ноги налились тяжестью и отказывались слушаться – казалось, весь организм противился ее отступлению.
– Рано сдаваться, – пронеслось в голове.
Катя совершенно не представляла, что еще можно предпринять, но признать свое поражение и покинуть роддом так ничего и не узнав, было выше ее сил.
Ноги сами понесли ее прочь от ворот, и девочка стала понемногу углубляться в обширный парк, разбитый рядом с роддомом. Вероятно, когда-то он был излюбленным местом отдыха горожан, встреч и прогулок, но время неумолимо, и постепенно некогда светлый и многолюдный пак превратился в пустынное и заброшенное место. Массивные кроны деревьев надежно укрывали его от солнечных лучей, разросшаяся повсюду трава путалась под ногами и цеплялась за обувь, а поваленные деревья то и дело преграждали путь. Однако Катю эти мелкие неудобства вовсе не смущали, ей было на удивление спокойно и комфортно. Никто и ничто не отвлекали ее от дум, и незаметно для себя, отчаянная путешественница забрела так далеко, что уже не видела белого здания роддома.
Девочка прислонилась к огромному дубу, вдохнула полной грудью свежий, бодрящий воздух и блаженно закрыла глаза – после стольких потрясений, произошедших с ней в последнее время, единение с природой было лучшим лекарством. Но ее спокойствие длилось недолго – внезапно до ушей донесся какой-то тихий, но отчетливый звук. Катя вздрогнула, открыла глаза и настороженно огляделась по сторонам. Девочка была не из пугливых, но вовсе не хотела сталкиваться с очередным сюрпризом. Однако звук не смолкал и, к немалому удивлению, Катя отчетливо различила чье-то рыдание.
– Этого еще не хватало!
Первым порывом было как можно скорее убраться из этого места и не наживать новых проблем, но неожиданно сердце в груди забилось сильнее, и девочка вспомнила саму себя пару дней назад.
Не выдержав, Катя бросилась вперед. С каждой секундой рыдание становилось все громче и отчетливее, и вскоре перед глазами девочки открылась неожиданная картина.
Прямо на траве около поваленного дерева сидела девушка немногим старше самой Кати и, закрыв лицо руками, горько плакала. На ней была надета тоненькая ситцевая сорочка в мелкий цветочек, длинные спутанные волосы разметались по спине, а худенькие плечи подрагивали от холода и охвативших ее переживаний.
Сердце Кати сжалось. Осторожно, стараясь не испугать незнакомку, девочка медленно двинулась вперед. Неожиданно какой-то сучок предательски хрустнул под ногами, и девушка резко вскинула голову. По бледному осунувшемуся лицу текли слезы, а в покрасневших глазах мелькнули недоумение и злоба.
– Чего тебе? – не слишком любезно поинтересовалась она.
Катя замерла на месте и пожала плечами.
– Да я просто гуляла…
– Ага, гуляла она! Небось, врачиха послала?!
Девочка мотнула головой.
– Не, я сама хочу с ней встретиться, да меня охранник выгнал.
На лице собеседницы мелькнула презрительная ухмылка.
– Это он может! Старый хрыч!
– Почему хрыч? – не поняла Катя.
– Да потому что вечно лезет со своими советами, на путь истинный наставляет, добренького из себя корчит! Да только поздно!
Незнакомка всхлипнула и разрыдалась пуще прежнего. Заинтригованная Катя не сводила с нее глаз и, пытаясь успокоить, инстинктивно коснулась худенького плеча.
Девушка вздрогнула как от удара электрического тока и грубо оттолкнула Катину руку.
– Вот только жалеть меня не надо! Тошнит от всех вас, понятно?!
– Да я же помочь хотела…
– Можешь не утруждаться! Мне уже никто не поможет! – огрызнулась незнакомка. – Конченная моя жизнь, и все из-за него!
Девушка со всей силы ткнула себя в живот, Катя опустила глаза и с изумлением заметила, что ее собеседница беременна. Просторная сорочка скрадывала расплывшуюся фигуру, но, по всей видимости, срок был уже большой.
– Ты что же, не хочешь его? – тихо пробормотала Катя.
Девушка вскинула на нее злые глаза.
– А сама-то как думаешь, дуреха? Меня мамка, как узнала, из дома выгнала, отчим, так тому только лучше, одним ртом меньше! Вот и скитаюсь по приютам и больницам уже который месяц!
– А отец ребенка?
– Отец?!! – лицо девушки перекосилось от гнева, – да разве это отец! Так, недоразумение какое-то! Я ему такая не нужна! Я теперь вообще никому не нужна на всем белом свете!
Катя вздрогнула и отвела глаза. Подобные мысли крутились в ее собственной голове, и она прекрасно понимала, что сейчас чувствует эта несчастная.
– Может, тебе вернуться в роддом? Здесь холодно, еще простудишься!
– Тем лучше! Мне теперь одна дорога – камень на шею и в воду! Никто плакать не будет!
От этих слов Катя сжалась и задрожала. Неужели 14 лет назад ее собственная мать думала точно так же и винила своего еще не родившегося ребенка во всех смертных грехах. Девочка почувствовала, как в глазах темнеет, и без сил прислонилась к ближайшему дереву.
Неожиданно незнакомка вскрикнула и схватилась рукой за живот.
– Ты что? – не поняла Катя.
– Больно… Ой, как больно!
По перекошенному лицу и выпученным от ужаса глазам Катя поняла, что та не шутит.
– Тебе в больницу надо! Срочно! Вставай, я помогу!
Девушка протянула тоненькую дрожащую руку, попыталась подняться, но в ту же секунду рухнула на землю.
– Не могу, – еле слышно прошептала она и скривилась от очередного приступа боли.
Катя заметалась. Незнакомке становилось все хуже и хуже, и девочка никак не могла облегчить ее страдания.
– Подожди, я быстро! – крикнула она и сломя голову бросилась к роддому. Сейчас только врачи могли спасти эту молоденькую, но уже такую несчастную девушку, так отчетливо напомнившую ей собственную мать.
Неожиданно роддом оказался значительно дальше, чем рассчитывала девочка. Катя спотыкалась о валявшиеся на пути сучья, задевала нижние ветки деревьев, и даже не замечала царапин и ссадин. В голове пульсировала одна единственная мысль – найти помощь. Наконец, задыхаясь от быстрого бега, красная и растрепанная, Катя очутилась около знакомой металлической двери. Но тут ее ждал неприятный сюрприз – дверь была заперта, видимо, охранник решил больше не испытывать судьбу.
– Откройте! – закричала девочка и со всей силы забарабанила кулаками. – Помогите! Человеку плохо!
В ответ ни звука. Катя задрожала от негодования.
– Эй, вы люди или нет?! Врача! Скорее! Ну пожалуйста!
Внезапно маленькое окошко на первом этаже распахнулось, и из него высунулось хмурое лицо охранника.
– Опять ты, – процедил он, и глаза мужчины налились кровью. – А ну убирайся отсюда подобру-поздорову! Я по горло сыт твоими спектаклями!
От бессилия Катя чуть не плакала.
– Да какой спектакль! Я правду говорю! Девушке в парке плохо, наверно, рожает! Зовите врачей немедленно!
На лице мужчины возникла злобная ухмылка.
– Вот бессовестная! Ничем не брезгует! А ну брысь отсюда, кому говорю!
Слезы отчаяния брызнули из глаз Кати. Она понимала, что охранник ей не верит, и у него на то были веские причины, но ведь сейчас она поговорит правду!
Внезапно послышался шум, и в окне появилось строгое напряженное лицо – слухи о непрерывных атаках на роддом уже дошли до главврача. Женщина быстро глянула на заплаканную Катю и перевела глаза на стоящего рядом охранника.
– Что здесь происходит, Иван Семенович?
– Да опять эта ненормальная, Валентина Анатольевна! Я все же вызову наряд, сил уже никаких нет от ее шуточек!
Катя гневно топнула ногой.
– Ничего подобного! Это не шутка! Человек умирает!
Глаза врача блеснули из-под толстых стекол очков.
– Эта правда? – порывисто спросила она.
– Конечно, правда, – задыхаясь от волнения, прокричала Катя. – Там в парке девушка, она беременна и ей очень плохо!
Иван Семенович аж крякнул.
– Не верьте ей, Валентина Анатольевна! Эта чертовка ни перед чем не остановится!
На жалость давит!
Но неожиданно врач, не говоря больше ни слова, исчезла из окна и через пару минут появилась на пороге роддома в сопровождении двух молодых санитаров.
– Веди! – коротко приказала она, и Катя, не веря своему счастью, со всех ног бросилась назад, в заброшенный парк.
Помощь подоспела как раз вовремя. Когда Катя приблизилась к месту, где она оставила незнакомку, она не услышала ни криков, ни всхлипываний. Девочка похолодела – неужели опоздали?! Но нет, тишина объяснялась просто – от боли и нервного перенапряжения страдалица потеряла сознание. Валентина Анатольевна бросилась к девушке, проверила пульс, быстрым точным движением вколола ей в руку какое-то лекарство и махнула стоящим позади помощникам.
– В операционную!
Санитары погрузили пациентку на носилки и поспешили к роддому. Проходя мимо помертвевшей от страха Кати, главврач на мгновение задержалась и легонько коснулась холодной как лед руки.
– Жить будет, не волнуйся.
Девочка через силу скорчила некое подобие улыбки и еле заметно кивнула. Неожиданно для себя она восприняла все случившееся близко к сердцу.
А далее начались часы мучительного ожидания. Катя сидела на ступеньках роддома и время от времени поглядывала на тяжелую металлическую дверь. Про нее как будто все забыли – врачи были заняты пациенткой, медсестры озабоченно сновали по коридору, даже охранник, и тот ни разу не удосужился показаться из окна, чтобы в очередной раз отогнать настырную девицу от здания роддома.
Но в этом не было необходимости. Катя больше не предпринимала никаких попыток проникнуть в запретное помещение и тихо сидела на ступеньках. Все ее мысли сейчас крутились около молоденькой девушки и ее дальнейшей судьбы, и даже собственные проблемы неожиданно ушли на второй план.
Дверь внезапно скрипнула. Катя вздрогнула и обернулась – на пороге стояла Валентина Анатольевна. Вид у нее был усталый, но довольный. Ката хотела было спросить о состоянии девушки, но у нее перехватило дыхание, и она лишь беззвучно открыла рот. Но врач все поняла. Она сделала несколько шагов и уселась рядом с Катей.
– А ты молодец. Спасла человека, спасибо.
– Как она?
– Хорошо, и дочка тоже.
– Дочка? – Кате показалось, что она ослышалась.
– Преждевременные роды на фоне сильного стресса, – пояснила Валентина Анатольевна. – Помучались мы с ней, конечно, но все закончилось благополучно – спасли и ее, и ребенка. Такая девочка славная, жаль только, матери не нужна.
– И что теперь?
Главврач пожала плечами.
– Да, видимо, как обычно. Если роженица напишет отказ, а она его напишет, то ребенка заберут в дом малютки. А дальше можно надеяться лишь на чудо. Вдруг малышка вытащит счастливый билет, и ее возьмут приемные родители.
Катя покраснела.
– А это случается далеко не всегда, – продолжала тем временем главврач. – Отказники сплошь и рядом, желающих воспитывать чужого ребенка не так-то много. Слабое здоровье, наследственность, а уж если какие-то врожденные патологии – то тут шансов практически нет.
Катя зажмурилась и схватилась за голову. Каждое слово врача каленым железом жгло ей сердце. Ведь 14 лет назад она сама была одной из этих обреченных, никому ненужных детей. Ее ждало жалкое существование в стенах детдома, а затем не менее убогая, никчемная жизнь в обществе, для которого она навсегда осталась бы белой вороной, изгоем, неполноценным существом.
Неожиданно Катя почувствовала на себя пристальный взгляд. Она подняла пытающее лицо и встретилась глазами с Валентиной Анатольевной.
– У тебя, кажется, тоже приемные родители? И теперь ты ищешь родную мать?
Катя коротко кивнула.
Женщина вздохнула и уставилась на ближайшее дерево.
– Послушай доброго совета, деточка, брось эту затею. Беги к своим родителям и благодари Бога, что тебе так повезло. От добра добра не ищут.
Катя упорно молчала. Конечно, забыть все и жить как прежде – это лучшее, что сейчас она могла сделать, но сердце упорно желало докопаться до правды.
Главврач поняла ее без слов.
– Но ты ведь этого не сделаешь, не так ли?
Катя по-прежнему хранила молчание.
– Ладно, – неожиданно решила главврач. – Я постараюсь тебе помочь. Но учти, будет нелегко. Нужно сделать запрос, поднять архивы, перерыть кипы бумаг, на это уйдет не одна неделя. Ты готова ждать?
Катя побледнела и сжала кулаки. Пара недель? Это пустяк! Она будет ждать столько, сколько потребуется, лишь бы получить ответ на один единственный вопрос: почему 14 лет назад родная мама предала своего едва родившегося ребенка!
Глава 3
На пути к мечте
На улице светило яркое солнышко, дул приятный ласкающий ветерок, но, несмотря на раннее утро, улицы Твери были наводнены прохожими и машинами. Солидные мужчины в дорогих костюмах, озабоченные служащие, бодро размахивающие портфелями, шустрые школьницы с зажатыми в руках стаканчиками мороженого – город жил своей привычной жизнью. Во всей этой разноцветной толпе выделялась девчушка с задорно торчащими в разные стороны мелкими косичками и четырьмя здоровыми псами на поводках.
Если кто-нибудь еще пару дней назад сказал бы, что Катя каждое утро ни свет, ни заря будет гулять в компании нескольких огромных собак, девочка решила, что это плод больной фантазии. Катя и собаки – понятия несовместимые. После того, как девочку в детстве укусила какая-то дворняга, она сторонилась любых, даже самых маленьких такс и болонок. И вдруг – такая компания.
Неожиданными переменами в жизни Катя была обязана Валентине Анатольевне. Как и обещала, главврач роддома №8 приняла непосредственное участие в судьбе молоденькой, но упрямой гостьи из столицы.
Несмотря на то, что Валентина Анатольевна по-прежнему считала, что девочка совершает ошибку, пытаясь разобраться в событиях 14-летней давности, Катина настойчивость ей импонировала.
– Человек сам в ответе за свою жизнь, именно он, и никто другой должен сделать выбор, прожить ее так, как считает нужным. Со всеми ошибками, взлетами и падениями, горестями и радостями, предначертанными на его веку, – в этом женщина была совершенно уверена.
Катина душа ликовала, а главврач со свойственной ей обстоятельностью принялась за свою новую подопечную.
– Есть хочешь?
Катя кивнула.
– Понятно. А ночевать где думаешь?
Неожиданно этот простой вопрос поставил девочку в тупик. Признаться, она была так занята мыслями о своей матери и попытками проникнуть в роддом, что за все это время даже не подумала о такой насущной проблеме, как ночлег.
– На вокзале, наверно, – еле слышно промычала она.
Валентина Анатольевна скептически хмыкнула.
– На вокзале! Ну конечно! Ладно, раз обещала помочь, значит, помогу.
Катя терялась в догадках, но решила не задавать лишних вопросов – эта строгая женщина в белом халате внушала ей уважение и доверие.
С разрешения главврача Катю впустили в холл роддома, и девочка несколько часов промаялась на жестком стуле в ожидании Валентины Анатольевны. Время от времени она ловила на себе неприязненные взгляды Ивана Семеновича, которого подобное решение, мягко скажем, не радовало.
– И охота возиться со всякой шантрапой, – бурчал он себе под нос. – Эта девица еще задаст всем жару, ох задаст!
Однако Валентина Анатольевна считала совершенно иначе и, закончив свои дела, поспешила в холл больницы. При виде ее Катя вскочила со стула и выжидательно уставилась на женщину.
– Пошли, – коротко бросила главврач и поспешила к выходу.
Не говоря ни слова, девочка послушно двинулась вслед за ней. Проходя мимо сверлившего ее взглядом охранника, Катя не утерпела и украдкой показала ему язык.
Мужчина вздохнул и возвел глаза к потолку.
– Вот бесенок! Эх, Валентина Анатольевна, пригрела на груди змею!
На счастье Ивана Семеновича главврач была уже на пороге роддома и не расслышала последнего комментария.
– Сейчас зайдем в магазин, и домой, – на ходу сообщила она. – Поживешь пока у меня, а там видно будет.
Катя недоуменно подняла на женщину глаза.
– Вы это серьезно?
– Ну конечно.
– А не боитесь, что я… Ну вы же меня совсем не знаете…
На лице главврача мелькнула легкая улыбка.
– Поверь мне, деточка, за столько лет жизни я научилась разбираться в людях. Предают, как правило, самые близкие, самые родные, которым веришь, как самому себе. А не маленькие, испуганные существа вроде тебя, которые хотят отыскать свою мать. К тому же живу я скромно.
– Да мне, собственно, по барабану, – бодро откликнулась Катя, но, поймав на себе озадаченный взгляд, тут же поправилась. – В смысле, я человек непритязательный.
Девочка не лукавила. Несмотря на то, что она росла в благополучной семье, где до последнего времени родители с нее пылинки сдували и не отказывали совершенно ни в чем, Катя не стремилась к роскоши и дорогим нарядам. Она могла неделями ходить в одних и тех же потертых джинсах, черной ветровке и чувствовать себя совершенно комфортно. В отличие от большинства ее одноклассниц, которые уже заглядывались на мальчиков, дорогие витрины и глянцевые журналы мод. За глаза Катя пренебрежительно величала их курицами и считала, что рождена для чего-то другого, более важного и нужного, но вот для чего именно – так до сих пор и не поняла.
Эта неопределенность не давала ей покоя, Катя злилась на себя, родителей, на весь мир и пыталась изменить хоть что-то, на крайний случай, свою внешность. Так возникли десятки африканских косичек, а затем и татуировка в виде оскалившей пасть волчицы. Возможно, теперь, узнав тайну рождения, она сможет хоть немного разобраться в себе и своей жизни.
Поглощенная мыслями о будущем, Катя не заметила, как они подошли к обычному панельному дому в спальном районе города и остановились у одного из подъездов.
– Ну вот мы и на месте, – сообщила Валентина Анатольевна, – заходи.
Как оказалось, главврач роддома №8 жила на пятом этаже под самой крышей в маленькой, если не сказать тесной, двухкомнатной квартирке.
Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять – женщина не зря столько лет проработала в медицинском учреждении. Всюду царила образцовая, практически стерильная чистота. Катя покосилась на свои вымазанные в земле кроссовки и почувствовала некую неловкость.
Тем временем Валентина Анатольевна разулась, повесила плащ на специально отведенный для этого гвоздик на стене и, подхватив сумки с продуктами, направилась на кухню.
– Сейчас поужинаем и спать – день выдался тяжелый. Катя, слышишь меня? Проходи, не стесняйся, я тебе на диване постелю.
Девочка на цыпочках прокралась в небольшую гостиную и восхищенно застыла на пороге. Повсюду – на полу, на подоконниках, на столе стояли горшки с разнообразными цветами. Фикусы, гортензии, орхидеи заполонили практически все пространство, лишь у самого окна виднелись узкий диванчик и небольшая тумбочка с настольной лампой.
За спиной неслышно появилась Валентина Анатольевна.
– Удивлена? – тихо проговорила она. – Как видишь, у всех есть свои маленькие слабости. А мне этот сад как воздух необходим, здесь душа отдыхает.
Катя улыбнулась, вздохнула и отвела глаза. Чтобы успокоить ее взволнованное сердце одних, пусть даже самых прекрасных цветов, явно недостаточно.
На следующий день девочка проснулась от того, что теплый солнечный лучик скользнул по ее лицу. Катя сладко зевнула и перевернулась на другой бок – на удивление после всех вчерашних потрясений, она выспалась и чувствовала себя бодрой и готовой к новым свершениям.
Выбравшись из-под тяжелого пухового одеяла, которым снабдила ее Валентина Анатольевна, девочка спустила голые ноги на пол и прислушалась. Тишина. Видимо, хозяйка уже ушла на работу. Катя осторожно отворила дверь и высунулась в коридор. Точно, ни плаща, ни туфель на месте не было. Свобода! Вот повезло, так повезло!
Недолго думая, девица прошлепала на кухню, заглянула в холодильник и вытащила оттуда буханку черного хлеба, сыр, колбасу и пакет молока. В памяти тут же всплыли завтраки, которыми каждое утро баловала ее Вера, и Кате вдруг безумно захотелось чего-нибудь вкусненького.
– Для начала кофе, – решила она и поставила на плиту кастрюльку с молоком.
Тут на глаза попался небольшой, весящий на стене радиоприемник, Катя повернула ручку, и по квартире разлились звуки бодрящей музыки. Настроение неумолимо поползло вверх, и, насвистывая веселую мелодию, девочка направилась в ванную. После долгой дороги она с наслаждением плескалась в струях теплой, ласкающей кожу воды и на время забыла про все свои неприятности, как вдруг громкое шипение прервало ее идиллию.
– Молоко!
Катя охнула и опрометью бросилась в кухню, но было поздно. Зловредное молоко залило всю плиту, кастрюля подгорела, а на полу красовалась небольшая лужица.
Девочка тяжело вздохнула и принялась наводить порядок.
Внезапно раздался резкий звонок в дверь. Катя вздрогнула и прислушалась. Мысли одна невероятнее другой лезли ей в голову. Кто же это мог быть? Неужели Валентина Анатольевна вернулась с полдороги? Вряд ли, и потом она бы открыла дверь своим ключом. Тогда кто? И как поступить? Притвориться, что никого нет, или же пойти открыть?
