Крысиными тропами. Том I

Вот уже третий год Вианта держит на плаву мечта свалить из «Облака» и найти истинных воров. Теперь его ничто и никто не сдержит. Если потребуется, то он взломает хоть личный компьютер президента Путина. Двадцать пять лет – это слишком много. Даже если получится откинуться по УДО (условно-досрочное освобождение), ждать придётся как минимум 14 лет. И то никакой гарантии. А за эти годы следы злосчастных тринадцати миллионов долларов окончательно затеряются. Больше всего на свете Виант жаждет справедливости. Справедливости любой ценой. Но!

Это только в кино дёрнуть из тюряги легко и просто. Главному герою достаточно прокапать подземный ход или перемахнуть через колючку, по которой пущен ток в четыреста вольт. Реальность оказалась совсем иной. Вот уже второй год Виант вкалывает в прачечной, вот уже второй год готовится к побегу и-и-и… И ничего. До сих пор не удалось придумать ни одного худо-бедно реального плана. Вообще ни одного. А перемахнуть через колючку – не вариант. Если сам шею не свернешь, то пристрелят охранники с вышек.

Удержать всё в памяти невозможно в принципе, вот почему больше года назад Виант завёл специальную тетрадь и вывел на её обложке ключевое слово «Справедливость». Тогда же он принялся старательно и скрупулёзно заносить в тетрадь собственные наблюдения за системой охраны «Облака». И вот уже второй год Виант с упорством маньяка ищет уязвимости в системе. А они должны быть. В мире нет ничего идеального. В любой системе по определению должна быть хотя бы одна уязвимость. Весь хакерский опыт Вианта буквально вопит об этом. Вот и сегодня ему удалось рассмотреть часть внешнего периметра. В некотором смысле очень важную часть – въездные ворота. Наблюдения тем более ценные, ибо Вианту крайне редко приходится бывать возле них.

Пока память свежая, пока новые впечатления не наслоились на увиденное. Фиолетовой ручкой, а где и простым карандашом, Виант старательно записал и зарисовал увиденное. Не обошёл вниманием и подвал административного здания. Там, оказывается, видеокамеры контролируют не только каждую лестничную площадку, но и часть коридоров. Понадобится или нет – а хрен его знает. Однако Виант твёрдо знает другое – информация лишней не бывает.

Наконец фиолетовая ручка брякнулась на стол, Виант с наслаждением распрямил спину и потянулся. Увы, вывод напрашивается неутешительный: возле кабинета начальника колонии охрана бдит как никогда. Виант грустно усмехнулся, окончательно подтвердилось давнее наблюдение: чем ближе пост охраны или вышка к окну кабинета начальника, тем меньше солдатам срочной службы осталось до дембеля.

Так называемых духов, которых только-только привезли из учебки, специально ставят на самые дальние вышки. Расчёт более чем верный: по молодости новички бзяд со страшной силой, а потому бдят строго по уставу. Чёрт побери, очень хорошо бдят. Виант специально ходил ночью в туалет и наблюдал за часовыми через окно. Совсем молоденькие солдаты всю ночь пугливо озираются по сторонам. Причём чаще и пристальней всего они поглядывают во внутрь колонии. Даже в четыре часа утра, когда самый крепкий сон, когда от ночного бдения голова превращается в чугунный шар, ни один из них так и не привалился к столбу, не говоря уже о том, чтобы присесть или уснуть прямо на вышке.

По мере прохождения службы солдат продвигают всё ближе и ближе к дорожкам, по которым чаще всего бродит начальство. Как апофеоз, на вышках возле административного здания караулят сержанты Гюншер и Ерлаев, дембеля, которые уже летом отправятся домой. Виант с треском захлопнул тетрадь. Общий вывод прежний – система устойчива, явной уязвимости выявить не удалось. Опять не удалось.

Память очищена, информация сохранена. Виант бросил пугливый взгляд в проход между стиральными машинами. Никого. Входная дверь плотно закрыта. По уму информацию о побеге всё-таки лучше хранить в голове. Если Кум найдёт «Справедливость», то личное дело Вианта тут же украсит красная полоса – «чёрная метка» склонного к побегу заключённого. Так можно и рабочего места в прачечной лишиться. Чего доброго отправят обратно в швейный цех, где бугор трясётся над своим УДО, а потому гораздо бдительней охранников на вышках бдит за подневольными работниками.

Но-о-о…, Виант поморщился, «Справедливость» – какая-никакая отдушина. Общая тетрадь в клеточку очень быстро превратилась в своеобразный бумажный компьютер. Ведь в ней тоже можно работать с информацией, сохранять её, сортировать, анализировать. Вот и сейчас до завершения очередного цикла стирки и сушки осталось минут десять. Можно подумать. Виант принялся листать «Справедливость», перечитывать собственные заметки и искать, искать, искать уязвимости в системе, ну хотя бы одну. Как знать, может быть в записи годовалой давности от вдруг наткнётся на свежую мысль? Например, указательный палец коснулся карандашного рисунка, задний двор столовой выходит на ворота. Когда-то там был то ли запасной, то ли задний выход с территории колонии. Может, получится пролезть под воротами? Виант задумчиво пощупал собственные бока. На тюремных харчах он заметно похудел, будто вытянулся в длину. Как бы не было противно это осознавать, но его собственное тело всё больше и больше напоминает классическую фигуру бывалого уголовника. И дело тут не в физической нагрузке, которую нельзя назвать хотя бы большой. Нет. Всё дело в тюремной диете. Для полного и окончательного сходства осталось наколоть купола во всю грудь. Ровно двадцать пять штук, благо он имеет такое право.

Хотя… Неожиданная мысль бешеной крысой завертелась в мозгах. Виант поднял голову, глаза уставились в угол уютного закутка. Хорошо, допустим, тем или иным образом он сумеет пролезть под воротами. Даже более того: с собой он прихватит вместительный мешок с мясными консервами, макаронами, хлебом, чаем и сахаром. Допустим, дорога окажется чистой. Тем или иным образом он доберётся до Перми. К чёрту! Если уж фантазировать, то и до самой Москвы. А что дальше? Дальше что?

Ледяной озноб скатился по плечам и ушёл в ноги. Будто в стылую лужу вступил босиком. Виант, будто в первый раз, уставился в исписанные листы. Бред какой-то. Как такое вообще стало возможным? Сейчас, буквально сию секунду, до него вдруг дошла самая большая, самая главная, самая критическая уязвимость ещё даже не придуманного плана побега. Вот уже третий год он ломает голову, как удрать из «Облака», как перебраться по ту сторону колючки. А о том, что делать по ту сторону колючки, он не думал вообще и никогда.

Это же… Пальцы задрожали, Виант нервно захлопнул тетрадь. Это же ему придётся уходить, удирать от погони со стрельбой и собаками как в кино. Так ведь и убить могут. Как рассказывали бывалые сидельцы, каждому солдату срочнику за поимку беглого зека полагается десять суток отпуска, не считая дороги домой и обратно. А это очень, очень ценный приз, который с лихвой перевешивает никчёмную жизнь беглеца. Для Агронома застреленный при попытке бегства зек куда меньшая головная боль, нежели осуждённый, который сумел-таки сдёрнуть из зоны. А что потом? Что?

Даже если он благополучно увернётся от пуль и удерёт от собак, то ему всё равно придётся уходить от погони всю оставшуюся жизнь. Придётся как-то обзавестись фальшивыми документами, как-то зарабатывать на жизнь. Главное же он будет обречён пугливо вздрагивать при виде полицейской машины с мигалками и даже от стука в дверь. Справедливость, та самая справедливость, которая нужна ему любой ценой, неизбежно отойдёт даже не на второй, а на самый задний план. Легко мечтать о мести, когда кормёжка три раза в день и койко-место в тёплой и сухой казарме тебе гарантированы по закону. А если нет?

Поразительно, но Николай Павлович, кем бы он там не был на самом деле, предложил альтернативу. Самую настоящую альтернативу. Да, дело воняет грязными подштанниками. Да, риск. Но это ещё нужно выяснить, где риска больше – в секретном правительственном эксперименте, или при попытке перебраться на ту сторону забора с колючей проволокой и с вертухаями на вышках. В конце концов в каком же ещё качестве его можно использовать если не системным администратором? К чёрту! Даже хакером. Ну не в прачечную же на самом деле. А там, где есть компьютер, Виант мечтательно прищурился, обязательно найдётся выход в Интернет. А там, где есть выход в Интернет… От волнения сердце забилось с утроенной силой, Виант провёл ладонью по влажному лбу. Короче, у него появится реальная возможность найти настоящих похитителей злосчастных тринадцати миллионов долларов. Во как!

От волнения затряслись руки. Виант едва сумел аккуратно спрятать «Справедливость» обратно в тайник. Душа рвёт и мечет рвануть со всех ног в административное здание, схватить Николая Павловича за грудки и самым решительным образом принять столь щедрое предложение. Но нельзя! Виант кое-как натянул на руки хлопчатобумажные перчатки. В прачечной повисла тишина, очередной цикл стирки и сушки завершился полностью. Не стоит торопиться, ни в коем случае не стоит. Кем, кем, а другом Николай Павлович никогда не был и никогда им не будет. Об этом ни в коем случае забывать нельзя.

Привычная работа помогла унять дрожь в конечностях и успокоить нервы. Виант, словно робот, принялся разгружать стиральные машины и загружать сушилки. Да, он отказался решительно и категорично, Виант усмехнулся, это так. Только элементарная логика подсказывает, что это ещё не конец. Николай Павлович не посмеет просто так покинуть «Облако» не солоно хлебавши. У него ведь тоже имеются начальники, которым не нужны даже самые правдоподобные и весомые оправдания, которым нужен только результат. А раз так, то, как минимум, ещё одна встреча с вербовщиком будет. Обязательно будет.

Металлическая тележка с грохотом врезалась в высокий фундамент сушилки. От неожиданности Виант вздрогнул всем телом и захлопал ресницами. Надо же, Виант потянул тележку на себя, настолько увлёкся собственными мыслями, что невольно покинул реальность. Так вот, как минимум ещё одна встреча с Николаем Павловичем точно будет. Как говорят в подобных случаях профессиональные мошенники на доверии, раз лох раскололся, то его нужно раскрутить на полную катушку.

– Эй! Кнопка! Держи ещё грязных шмоток!

Виант оглянулся. В распахнутую дверь Дикобраз втолкнул очередную полную тележку с грязным бельём.

– Функцию весенней свежести с запахом хвои не забудь! – как обычно Дикобраз заржал над собственной тупой шуткой.

Виант отвернулся. Главное, не обращать на придурка внимание. Наорётся, сам уйдёт.

На самом деле Виант недооценил, насколько же Николай Павлович, или кто он там есть на самом деле, жаждет встретиться с ним. На следующее утро прямо в столовой, едва Виант успел подчисть тарелку с перловой кашей и опрокинуть стакан с жиденьким чаем, как Кепка передал ему приказ Агронома явиться в кабинет начальника колонии. Как и в прошлый раз Агроном лично проводил Вианта в подвал в камеру для допросов.

В народе не зря говорят, что утро вечера мудренее. За ночь Виант окончательно успокоился, а заодно продумал собственную линию поведения. Потому, едва за охранником захлопнулась стальная дверь, как Виант уселся на неудобный металлический табурет и молча уставился на Николая Павловича.

– Доброе утро, Виант Сергеевич, как прошла ночь?

– Великолепно, – коротко ответил Виант.

Обстановка в камере для допросов не располагает к взаимной сердечности. А потому Николай Павлович с ходу взял быка за рога.

– И так, – ладонь Николая Павловича выразительно хлопнула по крышке закрытого ноутбука, – напомню ещё раз: я уполномочен предложить вам принять участие в неком очень важном секретном эксперименте. По завершении этого эксперимента я гарантирую вам пересмотр вашего дела. Проще говоря, – Николай Павлович сменил деловой тон на доверительный, – своё вы уже отсидели. Даже без всякого УДО вы сможете выйти на свободу. Так вы согласны, наконец?

Вербовщик, профессиональный вербовщик, Виант едва сдержался, чтобы не захлопать в ладоши. Последнее слово Николай Павлович выделил особо, будто приказал.

– Гражданин начальник, я был о вас большего мнения, – произнёс Виант. – Ещё вчера, в этой самой камере для допросов, я отверг ваше предложение. Отверг, как вы должны были понять, ибо не нашёл его достаточно щедрым. И вот теперь, с утра пораньше, вы выдернули меня прямо из столовой. А для чего? Чтобы я ещё раз отказался от вашего не очень-то и щедрого предложения?

– Чего вы хотите? – Николай Павлович нахмурился.

– Вот, это уже ближе к истине, – самодовольно заметил Виант. – Удивите меня своей невиданной щедростью.

– Ты ещё бабу потребуй, – сердито бросил вербовщик.

– Зря иронизируете, гражданин начальник, – как ни в чём не бывало отозвался Виант. – Три года без секса. Как вы изволили выразиться, баба, тем более молодая и красивая, стала бы для меня очень заманчивым предложением. И так, я жду.

Похоже, Николай Павлович и в самом деле хороший вербовщик. Более чем откровенный намёк на бабу так и не выбил его из колеи.

– Бабы у меня нет, – произнёс Николай Павлович. – Но, думаю, тебя заинтересуют деньги. Сколько ты хочешь?

– Вот, это совсем другой разговор, – Виант вытянулся на неудобной табуретке. – Думаю… Десять миллионов рублей на мой личный счёт чистыми, в смысле, без всяких налоговых вычетов, меня вполне устроят.

– А почему не тринадцать миллионов? И сразу долларов? – съязвил Николай Павлович.

– Это было бы очень здорово, – охотно согласился Виант. – Я бы вернул эти деньги «Шинбанку» и тем самым, с вашей помощью, разумеется, добился бы полного оправдания. Но, увы, я стараюсь быть реалистом. Наше государство, от лица которого вы тут сидите, щедростью никогда не отличалось.

– Это верно, – Николай Павлович вдруг лучезарно улыбнулся. – А вы понимаете, что от лица нашего государства я могу предложить вам хоть тринадцать миллионов долларов, хоть сотню миллионов юаней? Да без проблем. Могу также пообещать монгольских тугриков мешок или грузинских лари целую торбу.

– И в чём подвох? – Виант тут же насторожился.

– А вы сами не догадываетесь? – Николай Павлович усмехнулся.

– Если вы можете предложить мне сколько угодно миллионов, то это значит, что я ничего не получу, – мрачно произнёс Виант.

– Верно, – Николай Павлович кивнул. – Как бы вам не хотелось, но, в самую первую очередь, вам придётся полностью положиться на мою честность и на мою порядочность. Других вариантов у вас просто нет.

– Ничто не помешает вам в любой момент отобрать у меня чемодан с наличкой. Либо, ещё проще, снять все деньги с моего банковского счёта. Как я понимаю, вы не отпустите меня на денёк-другой, чтобы я смог тайно закопать где-нибудь в лесу чемодан с этой самой наличкой.

– Вы всё правильно понимаете, – Николай Павлович лучезарно улыбнулся. – Полную свободу вы обретёте только после завершения эксперимента и пересмотра вашего дела. А до этого счастливого момента вы будете находиться на положении заключённого и под полным контролем. Иначе говоря, гулять по Москве и клеить девочек вам никто не позволит.

Хотя да, конечно, жить вы будете в отдельном гостиничном номере с персональным душем и туалетом типа «унитаз», а не в общей казарме на верхней койке и туалетом типа «очко». Питаться вы будете в нормальной столовой вместе с прочими вольнонаёмными сотрудниками моей организации. Со спиртным, правда, очень строго, зато домашнее меню. И уж точно никакой тюремной баланды.

– А почему обо всём этом вы решили рассказать мне только сейчас? Почему о подобном даже не заикнулись ещё вчера? – спросил Виант.

– А потому, уважаемый, – с нажимом произнёс Николай Павлович, – что вы только что доказали свой ум и сообразительность. С такими как вы лучше договариваться по-честному, вернее будет.

– Проклятье, – Виант тихо ругнулся.

О таком повороте он как-то не подумал. Все предварительные задумки улетели к коту под хвост. Тут либо соглашаться на все условия, либо сразу отказываться наотрез. Или, Виант искоса глянул на вербовщика, Николай Павлович тем или иным образом раскусил его?

– Хорошо, – сердито произнёс Виант, – сколько реально миллионов я смогу с вас стрясти?

– Думаю, – взгляд Николая Павловича на миг сместился в сторону, – миллиона три рублей если не гарантировать, то обещать я могу. Секреты стоят дорого. Так что кошелёк моей организации достаточно толстый.

Николай Павлович вопросительно уставился на Вианта. Образно говоря, мяч теперь на его стороне. Так отказаться? Или согласиться? Впрочем, дело даже не в деньгах.

– Сколько по времени продлиться эксперимент? – спросил Виант.

– Так вы согласны? – тут же потребовал уточнить Николай Павлович.

– Сколько по времени продлится эксперимент? – вновь спросил Виант.

– С точностью до секунды я вам не скажу, но, – Николай Павлович поднял указательный палец, – кое-какой опыт у нас уже имеется. Год, – резко бросил Николай Павлович. – Можете смело рассчитывать на то, что эксперимент займёт год, либо около того. И уж точно не четырнадцать лет.

Виант задумчиво скосил глаза в сторону. Год – это тоже не так уж и мало, как бы Николай Павлович не пытался убедить в обратном. Хотя, в принципе…

– Если я правильно вас понял, то вы собираетесь использовать меня по моей основной специальности системного администратора?

– А так же как хакера и даже геймера, – охотно уточнил Николай Павлович.

– У меня будет доступ в Интернет? – прямо, будто рубанул с плеча, спросил Виант.

– Вы что, смеётесь? – Николай Павлович деланно удивился. – Вам предстоит работать на важном и очень секретном военном объекте.

– А, ну да, – запоздало сообразил Виант.

Вопрос и в самом деле смешной. Насколько Виант знает, у работников секретных предприятий ещё на входе отбирают смартфоны и прочие средства связи. А выхода в Интернет с рабочих компьютеров может не быть вовсе. Но, чёрт побери, и это условие придётся принять.

Вербовщик громогласно молчит. Виант, в свою очередь, молчит ещё громче и задумчиво смотрит в сторону. Червячок сомнения, один хрен, грызёт душу. Да и как оно может быть иначе? Николай Павлович ничего так и не рассказал ни о предстоящем эксперименте, ни о секретном военном объекте. По сути он ничего не рассказал. И не расскажет. Принимать решение придётся на основании той и только той информации, которую он уже предоставил. Плюс обещание денег и пересмотр дела.

Да и-и-и… Виант на миг задержал дыхание и сжал кулаки. Где наша не пропадала. Либо четырнадцать лет и после никаких надежд на справедливость, либо риск и возможность найти реальных похитителей тринадцати миллионов долларов.

– Хорошо, чёрт с вами, я согласен, – на одном дыхании выпалил Виант. – Где расписаться?

– Договор мы подпишем на месте. В смысле, не здесь, – уточнил Николай Павлович. – А пока вам придётся подождать. Будь моя воля, то я забрал бы вас прямо сейчас. Но нельзя. Бюрократия – это святое. Впрочем, – голос вербовщика сразу стал холодным и очень жёстким, – предварительное согласие вы уже дали. Как только вас вывезут в автозаке за пределы «Облака», то пути назад у вас больше не будет.

– Вы это серьёзно? – спросил Виант.

– Более чем, – Николай Павлович кивнул. – Так что не вздумайте передумать и отказаться в последний момент.

Вербовщик уставился на Вианта как удав на кролика. Понятно, Виант отвёл глаза в сторону, либо он сейчас откажется, либо… Роковое предупреждение так и не прозвучало, однако понятно и так, что от свидетелей принято избавляться самым радикальным образом. Иначе говоря, как только автозак вывезет его за пределы «Облака», то пути назад и в самом деле больше не будет.

– Не надейтесь, я решил, – как можно более уверенным тоном заявил Виант.

– Приятно иметь дело с умным человеком, – Николай Павлович лучезарно улыбнулся. – Всё не так плохо, Виант Сергеевич, вы даже не представляете, на каком компьютере вам предстоит работать. Вы не пожалеете.

Виант нахмурился, последняя фраза неприятно царапнула слух. «Вы не пожалеете» – типичная фраза из арсенала мошенников на доверии. Однако, как не странно, фраза о святой бюрократии наоборот вселила надежду. Любое мошенничество началось бы сразу, чтобы лох не успел очухаться и передумать. А так его участие в неком очень важном и секретном правительственном эксперименте сперва должно пройти через громоздкий государственный аппарат. Бюрократия – это и в самом деле святое.

– До встречи, гражданин начальник, – Виант нашёл в себе силы улыбнуться в ответ.

– До встречи, – вежливо отозвался Николай Павлович.