ПоЛЮЦИя, ЛЮЦИфер, РевоЛЮЦИя. Часть 4
Эльдар замолчал, посмотрел на меня: слушаю ли?
– Вам нужна трибуна? – ответил я на его пытливый взгляд, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
«Так, значит, он Светку Ивановну… Во, жучара!».
Эльдар насупился.
– Ладно, чешите. – Я сделал вид, что слушаю – не хотел обижать кормильца.
– И второй путь развития, —продолжил Эльдар, – путь революционный. Все разрушить до основания, а на освобожденном месте построить новое… Как правило, со строительством проблемы. Потому что строить – не ломать. Пассионарии и Ко строить не обучены. Зато ломать и прихватить бесплатно чужое – запросто!..
Эльдар перевел дыхание, глаза его зло, безумно сверкали.
– Но самое мерзкое: революционный путь – это смерть, слезы, разрушенные семьи и судьбы, и страдания-страдания-страдания. И не только той неупокоенной сволочи – будь они прокляты! – а простых мирных людей, которых буйные презирают!.. Это колоссальный откат назад в развитии страны, деградация материальной ее основы и духовного наполнения. И ради чего? Ради какой «высокой» цели? Чтобы к власти пришли следующие уроды, которые будут хуже предыдущих. Не может быть хорошего плода от плохого дерева, и наоборот. А какие плоды приносит насильственное изменение существующего порядка? Уже слышали и видели. В семнадцатом, в девяносто первом. И еще увидим, если доживем.
***
– Зачем вы мне ВСЕ ЭТО рассказываете? Я и сам знаю – я же историк. В прошлом. И не только историк… А от вас не ожидал.
– Чего не ожидал?
– Что у вас БЫЛО со Светланой Ивановной.
Эльдар уставился на меня:
– Давай выпьем, а то – жопа.
– Давайте, – согласился я.
Мы выпили. Зажевали огурцами и хлебом.
– Запомни, – продолжил Эльдар, как ни в чем не бывало, – ни одна революция в истории, НИ ОДНА, за время существования нашей цивилизации не сделала людей счастливыми, кроме небольшой кучки подонков, которые приходили к власти. Но и их, в конце концов, революция сожрет.
Я кивнул.
«Каждый сходит с ума по-своему».
– И еще запомни. Самое главное. СОЗИДАНИЕ И ПОРЯДОК – ЭТО БОГ, ХАОС И РАЗРУШЕНИЕ – ДЬЯВОЛ. Всегда и везде, при любых обстоятельствах, в любое время. Это – аксиома. Это лакмусовая бумажка – чтобы определить, что происходит.
Он многозначительно замолк, давая переварить сказанное.
– Таким образом, любая революция, самая благородная, – это шабаш нечисти, порождение Сатаны! Какое бы не носила название! Какими бы лозунгами не прикрывалась!
Эльдар облокотился на стол, устало опустил голову.
– Ты понял?
– Конечно, понял, – воодушевленно откликнулся я, понимая, что он выдохся. – И больше вашего знаю… Сейчас мы допьем остатки. За женщин.
***
Я разлил в рюмки – вышло чуть больше половины.
– Ты прав: давай лучше за женщин. Политика, разнообразные «измы», идеи и революции – это проходящее. Это – для душевнобольных. А Любовь – вечна.
– Особенно, половая!
Мы чокнулись, выпили. Эльдар покряхтел, я занюхал рукавом. Закусить уже было нечем.
– А как вы Светлану Ивановну? – спросил я, когда отдышался от горячей волны в гортани. – И где?
– Такие вопросы – mauvais ton – мой любопытный друг. – Эльдар огорченно вздохнул. – Однако, если у нас такой откровенный разговор… В своей прихожей, у дверей. Да уж… Был дождливый вечер. Она зашла за солью. У меня было лирическое настроение…
– А как же «психический», «извращенец» и прочее. Она вам не говорила?
– Не помню. Говорила, что я – животное. И во второй раз говорила, и в третий.
Глава семнадцатая
12 января 2014 года, воскресенье
***
Утреннее застолье с Эльдаром напрочь выбило из привычной колеи.
Я проспал весь день, затем ночь.
Одиннадцатого, в субботу, на больную голову, перечитывал «Игру в бисер» Генриха Гессе. Бедного Мастера игры никто не тревожил.
Зато, утром двенадцатого, еще затемно, всем полубесам объявили сбор: во сне привиделась дикая морда Валафара, который трубил в пионерский горн сигнал «Подъем!» и зло щерился.
Не вставая с постели, я сгруппировался, ушел в астрал и поспешил на Майдан.
Меня сверлила беспокойная мысль о своей «особой миссии», про которую постоянно талдычил Велиал, и которой я мог бы воспользоваться, чтобы игнорировать сбор. Но просить Велиала напрямую не отчаялся, а он сам не предлагал.
Пришлось подчиниться.
***
Во мне еще дрожала вчерашняя утренняя пьянка.
Конечно, в астральном теле я похмелья не чувствовал, но оно подспудной хандрой отдавалось в монаду.
Да и бестолково проспанный вчерашний день не давал повода к оптимизму, и соседка, которую поначалу брезгливо игнорировал, а когда захотел, то она оказалась шлюхой.
«Какая тоска, Цинцинат. Какая каменная тоска!..».
***
Полубесов собрали на крыше гостиницы «Украина». Валафар провел инструктаж, поставил задачи, распределил по секторам.
Исполняя приказы, мне пришлось целый день мотаться над скопищем народу на Майдане в сорок втором секторе, обеспечивать форсированный гипнотический сеанс под кодовым названием «Народное вече».
Возвратился в пустую квартиру уже на закате. Зябкое тело оказалось неподъемным. Сродни моему настроению.
Дневная суета немного растормошила, отвлекла от липучих эротоманских мыслей, но все равно на сердце было паскудно.
***
Самым отвратительным было не позавчерашнее ночное приключение с Иркой, не вчерашняя попойка с Эльдаром и утреннее похмелье, не развратная Светлана Ивановна, которую уже не хотел. Больше всего меня угнетало Верино отсутствие.
Я, конечно же, понимал, что ТАК оно проще. Не нужно искать оправдания своим отлучкам, поскольку оставлять бездушное тело в присутствии Веры я бы не решился. Тем более, в новогоднюю ночь она не захотела меня выслушать.
«Может и к лучшему…».
Допив чай, я уже собрался заглотнуть снотворного и завалиться спать, как задребезжал дверной звонок.
***
Я даже не предполагал, кто это может быть.
Открыл сразу – залипшие мозги не соображали.
– Что же это творится?.. – спросила Светлана Ивановна с порога.
Вопрос был риторический. Но в голосе, которым задан, сквозило больше игривости чем желания узнать правду.
«Ах ты, развратница!».
Я посмотрел на соседку. Была она на этот раз какой-то особенной – не той, которую я раньше избегал и сторонился. Даже одета не во всегдашний халат, а в легонький свитерок и длинную зимнюю юбку.
Светлана Ивановна, видимо, заметила мои разглядывания:
– Только с работы. Выходной, а у меня дежурство…
«Только с работы… Шлюха!
А она совсем ничего.
Или дело в моем одиночестве?
В демонской энергии?
У меня неделю не было с Верой…».
– И что же это творится? – повторила соседка, с интересом уставившись на меня.
«Чувствует?!».
– Вы о чем?.. – В горле першило. Еще недавно разбитое мое тело наливалось желанием.
– О сегодняшнем Майдане, – ответила соседка. – За день насмотрелась телевизор, а теперь страшно. Вы же знаете моего Егора.
– Да вы проходите. Чаю выпьем.
Светлана Ивановна явно не ожидала приглашения. Смутилась, опустила глаза, будто решала.
– Ну, тогда подождите десять минут. Умоюсь с работы.
Она обернулась и ушла домой.
***
Я вернулся к себе. Входные двери не запирал.
Знал наверняка, что соседка через десять обещанных минут придет, и у нас БУДЕТ, если я захочу… А я захочу!
«Меня уже стали привлекать сверстницы?».
Это, явно, было что-то новое.
Я поставил чайник на плиту, смахнул со стола крошки.
Посмотрел на часы: двадцать ноль-ноль.
«Прошло десять минут. И если она сейчас придет…».
***
Входная дверь скрипнула без предупреждающего звонка.
– Вот и я, – сказала Светлана Ивановна, заходя на кухню.
Была она одета в тот же свитер, но юбку поменяла на более нарядную и колготки сняла.
«Чувствует?».
Соседка поставила на стол блюдо с домашней выпечкой, бутылку красного вина.
– Это к чаю…
Она смущенно замерла у стола, не решаясь присесть на табурет.
– Я вас хочу! – сказал я и шагнул к ней.
***
Светлана Ивановна не отступала, не упиралась. Она подняла удивленное лицо, с интересом посмотрела на меня.
Не отводя глаз, я положил руку ей на бок, затем опустил на бедро. Охватил ладонью за рыхлую ягодицу, притянул к себе.
Светлана Ивановна прерывисто задышала:
– Даже не знаю… Так неожиданно.
– Не лгите. Вы знали.
– Ну да…
– И к Эльдару ходили.
Она испуганно глянула на меня.
– И он. Вас…
– Что вы себе позволяете! – она напряглась, пытаясь вырваться, но я не отпустил.
– Я тоже буду. Сейчас.
– Вы – нахал! Похотливое животное… – пролепетала Светлана, но без осуждения.
Я наклонился и поцеловал ее в губы.
Губы пахли недавней зубной пастой.
***
А дальше все происходило по банальному сценарию нечаянного совокупления, который из века в век, миллионы раз, разыгрывали мои предки, играют современники, и будут играть потомки. С небольшой поправкой на эпоху, место и погоду.
Я впился в податливый рот Светланы Ивановны тягучим засосом. Тем временем смело и настойчиво трогал ее там, где нельзя трогать посторонним, но можно любовникам.
Медленно и решительно я залез ей под свитер, поддернул его, высвободил на волю из бюстгальтера дряблые груди в синеватых дорожках, с большими коричневыми ореолами.
Не разрывая поцелуя, я залез ей под юбку, трогал через тонкую материю ее мягкости, потеребил кружевные оборки трусов, а затем, поддев пальцами резинку, запустил развернутую ладонь вовнутрь, продавливая пальцы меж спутанных влажных волос.
Светлана Ивановна прерывисто дышала, тихонечко скулила, притворно не пускала мои руки, сводила ноги, зажимая ладонь. А затем, отыграв положенный «ритуал женской недоступности», принялась шарить по моей футболке, пытаясь ее снять.
Я этого не хотел: никогда не любил активных женщин.
Я убрал ее руки. Надавил на плечи. Светлана опустилась на колени. Будто исполняя хорошо заученный ритуал, делово расправилась с моим поясом, затем пуговицей, затем молнией. Умело высвободив, начала искусную прелюдию.
***
Достигнув необходимой упругости, я поднял женщину с колен, развернул к себе спиной, наклонил грудью на стол.
Принесенное блюдо с выпечкой грохнулось, брызнув по углам печенюжками и фаянсовыми осколками.
«Что-то похоже было с Аней…».
Падающую бутылку успел подхватить и переставить на тумбочку.
Светлана Ивановна, казалось, этого не замечала, послушно уткнувшись лицом в столешницу.
Она даже подыграла, двигая тазом и помогая спустить трусы за колени, а потом и совсем их снять.
Она знающе прогнула спину, развела бедра и выпятила зад в сиреневых цыпках.
Мы соединились. Женщина заурчала, колыхнулась назад, подалась навстречу.
***
Светлана Ивановна явно хотела мне понравиться. Ей это удавалось.
Она синхронно виляла попой, шумно дышала и повизгивала. Возможно ей, и в правду, было хорошо.
Мне тоже было хорошо.
Но, не настолько, как с Верой – там мозги кипели, а тело без оккультных камланий уходило в астрал.
С Верой главными были не ощущения, а сам факт обладания. Со Светланой же я мог сконцентрироваться на том, что чувствую, и что, при этом, думаю.
***
Первое, что я понял: соседка за десять минут пред визитом ко мне успела вымыться.
Обычно, когда неожиданно берешь женщину сзади, она пахнет. Светлана Ивановна не пахла, и трусы на ней были свежие, только надетые. И эта, вроде бы мелочь, тешила мое самолюбие.
«А второе…».
Качая Светлану Ивановну, я осознал, что отдельно взятые физические ощущения от трения наших гениталий, неотличимы от таких же ощущений с обеими моими бывшими женами, с Верой, и с двумя десятками разнообразных случайных женщин, встреченных на жизненных тупиках и закоулках. Возможно, так было бы и с Аней, сложись иначе.
Эти женщины по-разному пахли, разною была на ощупь их кожа, разным был обхват таза, размеры и упругость грудей, жесткость волос, плотность тайны. Но ощущения? Идентичные!
«И значит: ощущения – ничто, форма – все!
И значит: миллионы женщин будут такими!
Все кинозвезды, телеведущие, смазливые сотрудницы на работе, симпатичные чужие жены… Закрой глаза, представь, и они – твои!
Так зачем эти страсти с Верой?
Не проще ли остепениться, завести дружбу с соседкою или с бывшей бухгалтершей.
И прощай капризная девчонка! Прощай Велиал!
Здравствуй, спокойная жизнь…».
***
От размышлений о перипетиях любви, приап чуточку завял, и уже не чувствовал трения в слизком пространстве.
Нужно было заканчивать, иначе через минуту-две он вяло выскользнет наружу. Да и Светлана Ивановна, видимо, подустала с непривычки: скулила реже, дыхание стало тише; она лежала грудями на столе, и уже не подавалась навстречу.
Я шлепнул ее ладонью по ягодице, удобнее перехватил за налитые бока и рванул к финишу. Не прошло и минуты, как внизу живота защемило, приап взорвался тысячью иголок и я необильно кончил Светлане Ивановне на крестец, чуть забрызгав задранную юбку.
Она с минуту лежала на столе бездвижно. Затем распрямилась, смущенно отвернулась, раскатала юбку, заправила груди в бюстгальтер, опустила свитер.
Затем, продолжая стоять ко мне спиной, подняла с пола трусы, одела.
Она даже не вытиралась.
Я знал женщин, которые нарочно, нескольку дней ходят в забрызганном любовниками белье, получая от этого какое-то свое извращенное девичье удовольствие.
А возможно, все было много проще – Светлана при мне стеснялась вытираться.
***
Я предложил ей присесть за стол. Поставил чайник на газ.
Пока чайник закипал, я собрал с пола печеньки и подмел осколки разбитого блюда.
Затем мы пили чай и вино, заедая двухцветными слойками.
Мы боялись смотреть друг другу в глаза и говорили на отвлеченные темы.
Оказалось, что Светлана Ивановна приходила ко мне поделиться своей тревогой насчет Егора, который постоянно пропадает в центре города. Я ее не утешал, однако советовал категорически запретить сыну ходить на Майдан.
– Кто меня слушает! – сокрушалась соседка, но глаза у нее были довольные. Ей по душе было наше приключение.
Да и мне было уютно и спокойно.
«Хотел бы я, чтобы СЕЙЧАС на месте соседки была Вера?
Не уверен…».
А еще я не был уверен, что у нас со Светланой Ивановной повторится подобное, и что она заменит мне Веру.
Глава восемнадцатая
Ночь на 13 января 2014 года, понедельник
***
– Шалун, – сказал Велиал. Он сидел в кресле и довольно улыбался.
– Это ты подстроил. С соседкой?
– Вот именно – ПОДСТРОИЛ. Мы лишь создаем условия. Подстраиваем. А «делать» или «не делать» – решаете вы, люди. Тем более, ты ТАК ее позавчера ХОТЕЛ. Следовательно: нечего пенять на зеркало, коль рожа кривая. Так, кажется, у вас говорят?
– Будто сам не знаешь.
– Я многое знаю. Даже то, что ты порою тяготишься нашим сотрудничеством и жалеешь. И хочешь уйти в православный храм, покаяться. Вернуть божью благодать. Я прав?
– Велиал посмотрел с недобрым прищуром.
– Да, хочу, – честно признался я.
– Так, значит, неверующий Фома поверил. Ну и зря. Миллионы двуногих отказались бы от божьей благодати в пользу возможностей, которые дарует Люцифер. Чтобы как у тебя.
– Двуногих? А сам-то…
– У меня нет ног – уже объяснял. И нет тела из плоти и крови. Я – энергия. А ты, и тебе подобные – пыль на колесах истории. Люди – лишь ресурс для построения Нового Мира. Не больше. Смирись с этим. Но ты же не хочешь пылинкой?
– Мне все равно, – обиженно сказал я.
– Лжешь! И не нужно быть демоном, чтобы это понять. Если бы тебе было ВСЕ РАВНО, ты бы со мною не связывался. Но ты же ЗАХОТЕЛ ту девочку.
– Я влюбился! Ты это прекрасно знаешь.
– Любить можно на расстоянии, даже не дотрагиваясь. Как у вас говорят – платонически, высокой и чистой любовью. А лапать ТАМ – это не любовь. Это похоть и блуд. Тем более, ты – прелюбодей. Уже после знакомства, изменял Вере – сначала со шлюхой в туалете, затем со старухой на кухне.
– Но ты же сам ЭТО подстроил! Сам втюхал мне энергию. На квартире у Ирки. Зачем? Да я чуть с ума не сошел… Уже лесбиянку ХОТЕЛ! Единственную подругу.
– Я наглядно тебе показываю, что не с твоим рылом в калашный ряд. Ты хочешь спасти свою, давно проданную душу, в которую, кстати, до конца не веришь? Хочешь убежать в церковь и покаяться? – Велиал зло посмотрел на меня. – Куда тебе каяться, извращенец и развратник! Да на тебе клейма негде ставить! Из самого нежнейшего детства, с первого запретного желания ты наш. Помнишь, в первом классе?
Я понуро опустил голову:
– Не нужно…
– Ладно. Я хочу развеять твои накопившиеся сомнения, и предупредить будущие сомнения. А так же предложить место во Втором миллиарде, который останется на этой планете после нашей победы.
– Во втором?
– Да. Но если будешь меня слушать, то у тебя есть все шансы перейти в Первый.
***
– Открою тебе НУ-ОЧЕНЬ большой секрет, который никто и никогда не откроет полубесам. Это Я могу себе ТАКОЕ позволить.
Велиал посмотрел на меня умными серьезными глазами.
Будто и не был минуту назад злым насмешником.
– По сути своей, Новый Мировой Порядок Лучезарного предполагает разделение человеческого общества на два класса – класс избранных и класс тех, кто обслуживает избранных. Избранные – это Люцифер со свитой, демоны и бесы. А также их окружение – возможно даже люди – жены, мужья, любовницы, любовники, дети. Как исключение, в первый класс могут быть переведены и полубесы, – Велиал кивнул на меня, – но за ОЧЕНЬ большие заслуги.
Им сразу присваивается очередной ранг. Таким образом, в первом, или «Золотом» классе собирается элита – общество не ниже бесов со свитой.
Он назидательно кивнул, не сводя с меня прожигающих глаз.
– Второй класс – обслуга первого: бывшие люди – полубесы, а так же обычные люди, ну… не совсем обычные – зомбаки и гипнотики. Вроде ничего особенного?
Велиал вопрошающе уставился на меня.
Я не выдержал его глаз, кивнул.
– Об этом многие догадываются. Но сокровенная ТАЙНА в том, что оба класса должны состоять из не более чем одного миллиарда особей – как Светлого воинства так и людей – больше ресурсы планеты не выдержат. А остальное человечество должно быть «пущено в расход», как полностью нерентабельное или не соответствующее стандартам Нового Мирового Порядка. Ты это понимаешь?
– Да.
– Если ты не совсем дурак, то, наверное, еще до встречи со мною заметил, что в последнее время происходит отрицание сувернитета народов над их территорией и ресурсами. То есть, устанавливается право сильных государств на владение и распоряжение ресурсами всего мира. Ты понимаешь, к чему ВСЕ идет?
– Догадываюсь.
– Догадывайся скорее. При таких раскладах огромная часть населения вообще лишается каких-либо перспектив развития и обречена на деградацию, развал национальной экономики и рост бедности. Развитие здесь сводится к искусственному планомерному регрессу. Это тебе ничего не напоминает?
– Наша страна?
– Умница. И не только ваша. Речь идет о том, что огромная часть мирового населения объявлена нерентабельной. В обороте Светлой Канцелярии существует два термина: «нерентабельные страны» и «нерентабельное население». Это 68 стран с населением больше четырех миллиардов человек. Они названы нерентабельными. А это значит…
– Они должны исчезнуть.
– Совершенно верно! Этим странам и людям отказано в праве на существование. Нерентабельные – Homo nonrentabilis – по определению не должны существовать: они не вписываются в Новый Мир, они там лишние едоки и так далее.
– И мы – среди них?
– А как же! Ты умнеешь на глазах. В Новом Мировом Порядке, сложившемся после девяносто первого года, России, как и другим славянским государствам, выжившим после развала Союза, нет места. По крайней мере, как сильным и самостоятельным, либо вообще.
Велиал закончил свой монолог. Недостающие пазлы стали на свои места.
По большему счету, ничего нового Велиал мне не открыл. Примерно о том же я думал, наблюдая шабаш в центре столицы.
«Но мне – ВСЕ РАВНО…».
– Не лицемерь. Тебе НЕ все равно. Особенно твоя новая девушка. Я это знаю. И теперь определись – ты с нами, или, не с нами. Ты хочешь жить очень долго и наслаждаться жизнью в Первом миллиарде, в Новом Мире Люцифера, или доживать свой бессмысленный век в болезнях, вместе со стареющей сварливой женой, в нищете, в депрессивной стране, тонущей в долгах и кровавых междоусобных разборках?
Велиал смотрел на меня. Я на него.
– Не спеши отвечать, хорошо подумай. А чтобы лучше думалось, я дарю тебе одно бесплатное ЖЕЛАНИЕ, от осуществления которого никто не умрет. Используй его с пользой: например, загадай тонну долларов. Или, юную девственницу. Хоть узнаешь, какое оно – СЧАСТЬЕ.
Глава девятнадцатая
13 – 19 января 2014 года
***
После исчезновения Велиала я загадал. Загадал, чтобы Вера никогда и ни с кем мне не изменяла – это для меня важнее тонны зеленых бумажек или капризной школьницы.
На большее моей фантазии не хватило, поскольку следующую неделю пришлось отрабатывать места во втором миллиарде для себя и привороженной любимой.
***
Тринадцатого января, в понедельник, Валафар снова кликнул полубесов-кураторов с обеих сторон. Учинил разнос за вчерашнее полусонное заборище на Майдане и наказал действовать активнее, поскольку новогодние и рождественские праздники расслабили зомбаков: как среди ментов, так и среди вольного майданного люда.
И если первые подчиняются приказам, их проще направить в нужное русло, то вольные майданщики, одурев от безделья, водки и шмали, вместо науськивания гипнотиков, чинят между собою непотребства и насилуют восторженных студенток, которые приносят им пропитание, но не желают безвозмездно отдавать молодые тела на благо революции.
Чтобы исправить такое вредное положения, Валафар приказал готовить шабаш на следующее воскресенье – девятнадцатого января – в большой христианский праздник Крещения Господня. «Для большего куражу и попрания…» – злорадно пояснил Валафар.
Так же он обязал кураторов привести в боевую готовность спецподразделение зомбаков «Правый сектор» – отмороженных подонков – личным общением с которыми даже бесы брезговали.
Остальных же, в том числе и гипнотиков, нужно было активизировать на решительные деструктивные действия, а не на поедание принесенных вкусностей и похмельное отсыпание в палатках.
Кураторам же противоположной стороны – ментов – вменили в обязанность жестко подавлять любые нарушения общественного порядка, «не жевать демократические сопли, и не цацкаться с майданутыми» – подчеркнул Валафар.
На том и разлетелись по местам службы.
***
Неделя выдалась трудной. Я не появлялся дома и почти не спал. Благо, в тонком мире этого не требуется – перемещение монады в астрал само по себе является сном для физического тела.
Первые три дня я с подопечными готовил бутылки с зажигательной смесью – «Коктейли Молотова». Затем возводил баррикады возле Центрального Почтамта.
Ясно, что на физическом плане лично я ничего не делал – даже не появлялся наяву среди копошливывого люда. Я парил над головами подчиненных в метрах десяти, усиливал и передавал им эманации ретрансляторов, накручивал зомбаков и не разрешал отлынивать гипнотикам, внушая гордость за порученное им праведное дело борьбы с бандитской властью.
«Вас будут помнить благодарные потомки!..» – навевал я гипнотикам, брезгливо морща несуществующие губы.
«Нас будут помнить благодарные потомки!» – думали гипнотики, вскидывая счастливые лица к январскому небу и пуще прежнего ковыряя мерзлую брусчатку.
Зомбаки, конечно же, так не думали: «высокие идеалы» им были по боку. Они прекрасно понимали, КОМУ за что служат. Но именно это и являлось главным катализатором их осознанной деятельности: чувствовать свою значимость и превосходство над не-ведающим быдлом, служить Сатане и выслужить теплое и сытное место в его Воинстве.
***
Через трое суток меня перевели надзирателем на приемный пункт, который сортировал прибывавших зомбаков и гипнотиков из западных регионов страны. Жители восточных и южных областей, а особенно киевляне, неохотно приобщались к восстанию, разве что самые чудные, обиженные да ущербные, а еще восторженные студенты, вроде соседского Егора.
