Прогулка на Стикс

не добавило смысла
променаду на Стикс
то, к чему я стремился
и чего я достиг.

Мой со смертью бесцельный
за достоинство торг
кто по праву оценит
и одобрит итог?

«Каждый наливает сам себе …»

«Каждый выбирает для себя…»

Каждый наливает сам себе —
так меня на Севере учили,
дабы сдуру или по злобе,
если что случись, не обличили.

Каждый отвечает за себя к
вящей пользе города и веси,
коли дрессирует тех собак,
коих после на него повесят.

Каждый восхищается собой
и своим препровожденьем вялым —
днём, хребет ломая за сохой,
ночью, хоронясь под одеялом,

впрок набив поклонов поясных
перед сонмом истин прописных.

«Когда предают – больно…»

Когда предают – больно,
а предаёшь – подло.
Я захлебнул вволю
гнусного этого пойла.

Но – не издав вопля,
не растеряв смысла —
так и стою вольно
я по команде смирно.

«Есть на карте город Таллин…»

В. Пенькову

Есть на карте город Таллин.
В нём я сроду не бывал.
Неба свод над ним хрустален
или мутен, как опал —

привилегия погоды.
Дуют с Балтики ветра,
годы водят хороводы
у житейского костра.

Доложу (проверьте сами
и скажите – разве нет?)
тривиальными словами:
там живёт один поэт —

не боец башкой о стену,
не гламурный голубок,
но себе он знает цену
наизусть и назубок.

Я магически зависим
от словесной шелухи
и мучительно завистлив
на хорошие стихи.

Почему я не грабитель,
плагиатор и нахал?
Я бы скарб его расхитил
и до нитки промотал.

«Знаменитый делами…»

Знаменитый делами
непреклонный судья
с грозными именами
рок, планида, судьба

год за годом стращает
и сумой, и тюрьмой,
и чего пожелает —
вытворяет со мной.

Косяков не прощает,
а гнетёт и мятёт,
сор долой выметает —
всё метёт и метёт.

В канители метели,
в непроглядной пурге
начинаю о теле
думать, как о враге: