Орден Архитекторов 8

– Господин, мы не собираемся бежать, – сказал один из их командиров, сделав шаг вперёд. – Вы поступили с нами благородно.

Я кивнул и продолжил объяснять им правила поведения:

– Телефоны мы ваши не отобрали, можете пользоваться – свяжитесь с семьями, скажите, что с вами всё в порядке. Но надеюсь на ваш разум. Сразу предупреждаю: если кто-то решит вас «эвакуировать» по воздуху, то им тоже кранты. Лучше не проверяйте, если вам дороги ваши друзья.

После этих слов мы с Борей и Настей сели в «Скарабей» и выехали с территории базы.

Настя, по ходу движения, минировала за нами дорогу. А я активировал несколько десятков своих големов-наблюдателей – механических жуков, оснащённых камерами видеонаблюдения, чтобы контролировать ситуацию.

Когда мы подъехали к усадьбе, Скала, с мрачным лицом, ждал нас у входа.

– Всё хорошо, дядя Кирь, – успокоил его я. – Я перенапрягся, но, если что, смогу ещё поработать.

Про себя же отметил, что это крайне нежелательно, так как подобное перенапряжение может навредить моей энергосистеме. Но, если понадобится, то конечно же, буду сражаться.

Я поднялся наверх, в свою спальню, и рухнул на кровать. Сон накрыл меня мгновенно. Весь остаток ночи прошёл без происшествий.

Утром, за завтраком, мы с Настей смотрели новости.

Княжество Лихтенштейн лихорадило. Информация от Даши Малиновской, которая стала настоящей звездой, смешивалась с официальными заявлениями князя и сообщениями из других источников. Народ был в растерянности. Одни требовали отставки князя, обвиняя его в предательстве. Другие же, наоборот, поддерживали его, считая, что он действует в интересах княжества. Нейтральные же старались не вмешиваться.

Я с удовлетворением отметил, что Даша Малиновская умело ведёт свою информационную войну, демонстрируя всем «подвиги» князя Бобшильда и его приспешников. Записи с камер наблюдения, установленных на «Скарабее», стали настоящей сенсацией. Видео, на котором я, в окружении вражеских гвардейцев, пытаюсь договориться с князем, а тот, вместо ответа, отдаёт приказ стрелять… Его посмотрели миллионы людей по всей Империи, и даже за её пределами.

«Лихтенштейн Сегодня» стал самым популярным каналом в княжестве. А Дарье Малиновской власти Российской Империи даже присудили премию.

Но, несмотря на успехи в информационной войне, я понимал, что князь всё равно не отступит. Он сделает всё, чтобы уничтожить меня.

В этот момент раздался звонок. Я посмотрел на экран – незнакомый номер.

– Алло, – сказал я, прикладывая телефон к уху.

– Теодор Вавилонский? – на другом конце провода раздался холодный, безэмоциональный голос с едва уловимым акцентом. – Меня зовут Франц Штайнер. Я – полковник разведывательного управления Австро-Венгерской Республики. У нас есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Секретный бункер

Город Руггелль, княжество Лихтенштейн

Стены бункера, холодные и безликие, словно серые надгробные плиты, давили на Роберта Бобшильда, вызывая приступы клаустрофобии. Воздух, спёртый и затхлый, пропитанный запахом бетона и хлорки, царапал горло.

Князь с отвращением отвернулся от металлического шкафчика, на полках которого вместо привычных бутылок дорогого коньяка и коллекционного вина стояли пластиковые бутылки с питьевой водой. Его желудок свернулся узлом при одной мысли о том, что придётся давиться этой безвкусной жидкостью.

Лицо князя, обычно гладко выбритое и румяное, сейчас было покрыто щетиной, а под глазами залегли тёмные круги. Дорогой костюм, когда-то безупречно выглаженный, теперь был помят, а галстук – небрежно сброшен на спинку стула.

«Проклятье! – в который раз подумал он, с отвращением разглядывая консервы с тушёнкой и пакетики с сублимированными супами, которые составляли его нынешний рацион. – Как я мог докатиться до такой жизни?! Я – князь! Я заслуживаю лучшего!»

В этот бункер князь сбежал после того, как Теодор Вавилонский, будто насмехаясь над ним, влетел в его кабинет на своём бронированном автомобиле. Место это было секретным, построенным ещё во времена войны для укрытия княжеской семьи в случае ядерной атаки, и о его существовании знали лишь несколько самых доверенных людей.

Роберт с тоской вспомнил свой роскошный дворец, с его изящными интерьерами, антикварной мебелью, картинной галереей, винным погребом, забитым до отказа коллекционными винами. Он вспомнил свой любимый кожаный диван, на котором он проводил часы, наслаждаясь ароматом дорогого табака и вкусом выдержанного коньяка. А теперь… теперь он вынужден ютиться в этой дыре, питаясь консервами и запивая их водой из пластиковой бутылки.

Внезапно тишину бункера нарушил сигнал вызова. Князь резко повернулся, схватившись за рукоять пистолета, который он на всякий случай теперь всегда держал под рукой.

На небольшом экране, встроенном в стену, появилось изображение охранника.

– Ваша Светлость, прибыли главы Родов, – доложил он. – Пропустить их?

Бобшильд, с трудом подавив раздражение, кивнул.

Через несколько минут в бункер вошли пятеро аристократов, чьи гвардейцы накануне атаковали усадьбу Вавилонского. Судя по мрачному выражению их лиц, разговор не предвещал ничего хорошего.

– Ну что, Ваше Сиятельство, – сходу начал один аристо, его голос звучал резко и недовольно, – …как вам последние новости?

– Да, Роберт, что за чертовщина творится?! – подхватил другой. – Мои лучшие люди погибли! Погибли из-за твоих идиотских приказов!

– И не говорите, – поддержал их третий, – …у меня тоже потери! И потери эти – не просто солдаты! Это – офицеры! Одарённые! Ты хоть понимаешь, сколько лет нужно, чтобы обучить такого бойца?! А мы просто бросили их на убой!

– Господа, успокойтесь! – попытался утихомирить их князь, жестом приглашая присесть за стол. – Я прекрасно понимаю ваши эмоции. Но поверьте, я делаю всё, что в моих силах, чтобы…

– Что ты делаешь?! – рявкнул второй, с гневом глядя на князя. – Ты прячешься в этой дыре, пока наши люди гибнут! Ты объявил Вавилонского вне закона, но не смог его даже арестовать! Более того, как-то так получилось, что он теперь герой!

– Не переживайте, господа! Вам всем полагается компенсация, – сказал Бобшильд, доставая из сейфа несколько пачек денег. – Вот, господа, это – вам за беспокойство. Потери тоже будут оплачены чуть позднее, обещаю хорошие выплаты за каждого потерянного бойца…

– Мне не нужны твои деньги! – отрезал второй аристо, с презрительной усмешкой глядя на пачки купюр. – Зачем мне ваши деньги, если я могу потерять всё остальное? Мой сын чуть не погиб в этом бою! И я не готов рисковать жизнью своих близких ради ваших амбиций. Простите, господа, но я умываю руки!

Он повернулся и направился к выходу.

– Подожди! – крикнул Бобшильд. – Я же обещал тебе…

Но мужчина не остановился. Он просто вышел из бункера, на прощание громко хлопнув массивной дверью.

Князь Бобшильд, понимая, что теряет авторитет, попытался успокоить разъярённых аристократов.

– Господа, – сказал он, натянув на лицо фальшивую улыбку, – …понимаю, что ситуация неприятная. Но паника – плохой советчик. Мы должны действовать сообща, чтобы…

– Сообща? – хмыкнул первый аристо. – А мы что, по-вашему, не сообща действовали?! И каков, чёрт возьми, результат?! Наши гвардейцы либо убиты, либо ранены, либо… – он замялся, не решаясь произнести слово «пленные». – Уничтожена техника, потеряно оружие… Я хочу, чтобы мои люди были живы и здоровы. А ещё я хочу, чтобы этот ублюдок Вавилонский сдох! И сдох мучительно! Но… – он задумчиво провёл рукой по седой бороде, – …кажется, вы, Ваша Светлость, не способны этого сделать.

Он развернулся и пошёл на выход.

– Прости, Роберт, но я тоже выхожу из игры, – сказал третий. – Эта авантюра того не стоит. Поэтому я умываю руки. Мой совет – публикуй уже компромат на Вавилонского, чтобы отвлечь внимание и вернуть доверие народа. Это твой единственный шанс.

Он тоже вышел из бункера.

– Ну и валите! – прошипел Бобшильд, сжимая кулаки. – Без вас, неудачников грёбаных, справимся!

Его взгляд упал на остальных аристократов.

– И что теперь? – спросил Николай Покрасов, с недовольством глядя на князя. – Наш план провалился. Вавилонский становится сильнее с каждым днём. А мы теряем людей и влияние.

– Вот именно, – кивнул Антон Чеков. – Для всех мы выглядим как кучка идиотов, которые пытаются убить национального героя. Зачем нам этот геморрой? Мы потеряли слишком много. И я не готов рисковать дальше.