В высокой кирпичной избушке.
На тридцать и три этаже.
К ним слетались лунные духи,
Чтоб попробовать пареной репы
И выпить по чарке-по кружке,
И повальсировать с феей Драже.
Старуха изящно носила
Сырое и бледное имя.
Её звали неброско —
Колдунья Галадриэль.
Она так светла и красива!
И леший – из леса, вестимо —
Лепил ей фигурки из воска,
И туман заменял ей кудель.
А старик был отважным
Голубоглазым гусаром.
Он был – донжуан и рубака,
Выпивоха, картёжник, бретёр.
Он был сибаритом вальяжным,
Но каждую третью сансару
Заканчивал пьяною дракой
Нирване наперекор.
Он был словно солнце восхода,
Она – поляною снежной.
Они были несовместимы
Не в разуме и не в душе.
Но триста лет и три года
Прожили они безмятежно.
И к ним слетались в окно серафимы
Любоваться на рай в шалаше.
Свет струится над домами
Свет струится над домами,
Пробираясь в темноте.
Он устал бродить меж нами.
Да и мы уже не те.
Воду пьют из тучек птицы,
Плачут ходики: тик-так.
Уж пора остепениться.
Да никак, никак, никак.
А сомненья былые
Хоронятся по углам.
Мчатся кони удалые,
Не под нами, да не к нам.
Скоро наша колесница
С неба съедет насовсем.
Уж пора угомониться,
Но зачем, зачем, зачем?
Все невзгоды и печали
Перемолоты давно.
Черти беды нам качали,