Над Нейвой рекою идем эскадроном

– За расстрел наших конфискуем. Лозунг пролетариата, Федорахин: грабь награбленное, – ответил один из них.

«Этак можно всех, кто не пролетариат, под одну гребёнку», – подумал Роман, и ещё раз пожалел, что нет рядом дяди. Или, на худой конец, Серебрякова – с ним хотя бы можно было поспорить. Но тут же вспомнил Бучининых, и глаза его загорелись недобрым огнём.

Так, незаметно он дошёл до церкви, и, недолго думая, решил зайти. «Надо бы как-то причаститься, война всё-таки, а я человека убил». И молодой красноармеец, как был, с шашкой и с карабином за плечом, вошёл в храм.

Немолодой священник упёрся взглядом в его красную звезду на фуражке.

– Как ты посмел в храм с оружием в руках зайти? Выйди сейчас же, антихрист!

И Роман, покраснев, выбежал из церкви, как ошпаренный. Мимо проходил какой-то парень и, увидев Романа, ухмыльнулся:

– Вы что, уже церкви грабите?

Это переполнило гневом расстроенную душу Романа, и он, выхватив из ножен шашку, замахнулся на крестьянина:

– Зарублю!

Парень сейчас же перемахнул через изгородь и исчез. В это время из переулка вынырнул Захар Малыгин:

– Федорахин, срочно в штаб!

«За церковь… – подумал он. – Ну и ладно, скажу, всё что думаю!»

– Трусов привёз хорошие вести из города! И провода для связи добыл. Второй батальон выступил во главе с самим Павловым, сейчас он стоит штабом где-то в Останино[23 - Деревня Останино располагается к северо-западу от Костино на р. Нейве.]. Коростелёв за пьянство смещён с должности командира, да и какая-то там заваруха – не то восстание, не то измена из-за него под Останино вышла, – рассказывал Малыгин Роману. – Прибыл связной и от Павлова, только кругом ехал, поэтому долго получилось. Теперь тебя хотят послать. Ты, говорят, дорогу должен знать через Куликовское болото, кто-то из командиров об этом у дяди Гордея узнал.

В штабе, кроме командира и комиссара, Федорахин увидел незнакомого молоденького паренька.

– Вот к нам прибыл вестовой из первого батальона, от товарища Павлова, – объяснил Георгий Глухих. – Ихний штаб находится в Останино. Для согласования дальнейших действий отвезёте пакет и вручите товарищу Павлову лично. Кратчайшую дорогу туда ты знаешь. Обратно вернёшься через Невьянскую волость. Разведаешь заодно, что там делается. Едете втроём, ты назначаешься старшим группы. Выполняй!

В это время в дверях появился ещё один боец из их разведгруппы.

– Вот и ещё один явился! Всё, ребята, давайте. Вперёд! – повторил приказ командир.

И трое бойцов направились к коновязям. Паренёк представился Роману. Звали его Николай, и был он из шайтанских рабочих. Молча выехали из села.

– Ну давай, рассказывай, что там у вас случилось? – обратился Федорахин к своему новоявленному подчиненному.

– Вечером нормально выступили из города. В Синячихе командир бузить начал, а в Останино бой случился, сотни полторы от нас к белым отъехало. Во главе у них, говорят, какой-то местный стоит, Бучинин, что ли… – рассказывал Николай.

После упоминания о Бучинине Роман встрепенулся:

– А о Гошке Тюсове ты ничего не слыхал?

– Нет. Там четыреста человек было при выступлении, где всех знать будешь! – отвечал боец.

– А Бучинина Митька звали?

– Так вроде…

«Теперь-то я знаю, с кем воевать буду», – подумал Федорахин.

Солнце уже клонилось к закату, когда они выехали к Нейве близ Бучиной, родной деревни Романа. «Вот и дом родительский, надо бы заехать», – мелькнуло у него в голове, но сначала он направился к плескавшимся в воде детям. И сердце его радостно забилось – среди них он увидел сестру Лиду.

От нее он вкратце узнал, что происходит в родной деревне. Люди только-только стали успокаиваться после вчерашних событий. Днём со стороны Останино слышалась частая стрельба, а затем в деревню пришли Митька, сын Бучинина, и с ним ещё человек сто. Хотели поджечь избы тех, кто в красных служит. Всю ночь семья Романа не смыкала глаз. Но наутро всё успокоилось, а к вечеру стало известно, что Митька ночью собирается уйти со своим войском, только они спорят, куда.

В деревне совсем успокоились и отпустили детей на речку. И вот когда вволю накупавшиеся и нарезвившиеся девчонки собирались домой, три краснозвёздных всадника выросли перед ними, как из-под земли. После рассказа сестры Роман приказал перейти своему маленькому отряду на галоп. «Только бы успеть до Павлова, пока Митька не ушёл, а затем возьмём в кольцо всю банду», – думал Федорахин… Третий боец, крестьянин из деревни Вогулки Ечменёв, предложил рассыпаться и по одному добраться до штаба первого батальона. Но Федорахин махнул рукой в сторону показавшихся домов за рекой:

– Вот он! За мной! – И, пришпорив коня, въехал в воду.

Вскоре, спешившись, он уже стоял перед товарищем Павловым.

– Спасибо за пакет, товарищи красноармейцы. Можете отдыхать, завтра чуть свет идём в бой на село Монастырское.

– Товарищ Павлов, в Бучине белые! Дайте мне взвод конных, я их атакую! – выпалил Роман.

– Зачем? Завтра они сами оттуда уйдут, а если нет, так мы их возьмём тёплыми. Швейцова ко мне!

Вскоре появился матрос и, увидев Романа, пожал ему руку.

– Горячится твой земляк, в бой просится прямо сегодня, – шутя жаловался военный комиссар города.

– Митька в Бучине! – кипятился Федорахин.

– Никуда он от возмездия советской власти не уйдёт. А завтра, чуть рассветет, мы атакуем и Верхний Яр, и Бучину. Мы с тобой бойцы Красной армии, и должны подчиняться и действовать по планам её командования, – пытался Иван Кузьмич напомнить о воинской дисциплине…

Роман неохотно послушался. И бойцы отправились в дом, где остановился на ночлег взвод Швейцова.

– А о Гошке Тюсове что слышно?

– Давно к белым переметнулся твой Гошка, – сплюнув, ответил моряк.

Ещё не рассвело, как уже раздалась команда:

– Подъём! Роты в ружьё! По коням!

Федорахин присоединился к кавалеристам из полусотни шайтанцев. Пехота устремилась по левому берегу Нейвы, а кавалерия, перейдя на другой берег, устремилась к Бучине. Видно, Митькин отряд ещё не успел уйти из деревни, но и врасплох изменников революции застать не получилось. Повстанцы встретили огнём бросившуюся вброд с противоположного берега пехоту. А со стороны Монастырского даже ударил пулемёт. И лишь появление с левого берега конницы заставило белых оставить деревню.

Зайти к родным Роману так и не удалось. Проскочив на рысях деревню, эскадрон устремился дальше, к деревне Лопатова. Здесь кавалерию встретили частым ружейным огнём, появились раненые и убитые. Пришлось даже отступить, но на этот раз всё решила пехота при поддержке двух горных орудий, вытеснив на том берегу противника из села Монастырского.

В Монастырском было решено устроить днёвку. Пользуясь случаем, Роман поехал в Бучину, но через Яр. Проезжая мимо дома Гошки Тюсова, он остановил коня и, поддавшись безотчетному порыву, вошёл в дом. «Скажу всё, что думаю и о Гошке, и о себе, ведь я, получается, победитель…» – подумал парень.

Дверь открыла Васса и, увидев Федорахина, в первое мгновение вздрогнула, но быстро подавила в себе смятение.

– Мужа дома нет! Что хотел?

Роман немного помолчал, невольно любуясь её красотой.

– А где он? – улыбаясь и поигрывая эфесом шашки, спросил Федорахин.