3½. С арестантским уважением и братским теплом

В результате, после жалоб через правозащитников и десятка-другого заявлений, тетушка, которая на свою беду курировала корпус с комнатой для телефонных переговоров, сама купила телефонную карту и дала ее мне под честное слово вернуть ей такую же. Слово я сдержал и карту вернул (мне ее принес адвокат). Но проблема в том, что у адвоката я, понятное дело, ничего брать по закону не могу (и у тетки, кстати, тоже), поэтому даже легальный способ коммуникации получился какой-то не особо законный.

Нелегальный вариант был интересней и драматичней.

Рынок

Как вообще телефоны попадают в тюрьму? В основном так же, как и тела надзирателей, – в форменной одежде. Тут удивляться нечему, старая добрая коррупция. Понятное дело, речь не только о телефонах, а вообще обо всем. Полковники ФСБ закупают себе омаров и вина, зэки попроще – шашлыки и водку, наркоманы – героин, не наркоманы – гашиш, потому что, как известно, трава не наркотик. Кстати, единственный массовый наркотик, подвергаемый преследованиям в тюрьме, – это спайсы, потому что человек под их воздействием очевидно неадекватен, а значит, палит всех – и зэков, и охранников.

Но тут сразу включается тюремная диалектика. Наркотик – это «запрет». Спайс – это наркотик. Запретить «запрет» авторитеты не могут, так как это суть мусарское действие. Поэтому в воровских прогонах предписывалось «воздержание». Чувствуете, какое тонкое решение?

На все запреты есть понятийные расценки. Ну например, «фонарик» (телефон, который не смартфон) стоит 10 тысяч; «тэ-эр» (телефон, который смартфон: почему его так называют, не знаю; возможно, сокращение от трубы) – 15 тысяч; пронести в камеру что угодно в размере сигаретной пачки (например, микс метадона и кокаина) – 5 тысяч. При этом спекуляции могут быть чреваты. Продавать с наживой – это барыжничество, а барыжий движ не приветствуется. Покупать дороже – это идти против рынка и способствовать повышению цен. Понятное дело, что айфон за 15 тысяч не купишь, но их и нет в массовом обороте. Они покупаются не на «рынке», а индивидуально.

Те, кто носят запрет в зону, называются «ноги». У них тоже примерно понятные расценки: либо за пронос, когда оборудование передают с воли, либо за продукт, когда ноги достают его для заключенных сами. Например, бутылка водки – тысяча рублей. При этом цена за пронос не зависит от стоимости оборудования. Например, если цена – десять тысяч за десять аппаратов, пронос десяти Vertu и десяти Nokia 3210 обойдется в одну и ту же сумму. В Москве этот торг идет чуть ли не в открытую. Сотрудники меняются часто, но их не сажают, а увольняют. Впрочем, те не сильно расстраиваются – за полгода можно сколотить неплохую сумму. Основная масса рекрутов ВОХРы – из ближайших к Москве регионов, работа в столичных централах помогает им встать на ноги.

Чем больше контроля, тем осторожней ноги. Чем осторожней ноги, тем меньше зэков, с которыми они контактируют. И хоть барыжий движ не приветствуется, барыги, конечно, есть. Как же без них. Вообще, это, по-моему, очень удобно. Пошел к барыге, сказал: «Мне нужен mp3-плеер». Ну хорошо, переплатил пару тысяч рублей, зато барыга взял на себя риск. Срок по статье за взятки группой лиц по предварительному сговору – 10 лет. Десять, конечно, не дают, но пять – вполне, видел пару таких примеров в колонии Нарышкино. Трудно найти более точную иллюстрацию тезиса «время – деньги».

Но в моем случае описанная выше схема явно не подходила. Оперативники, которые традиционно контролируют всю коррупционную движуху в московских СИЗО, от моей камеры шарахались (собственно, и не оперативники тоже). Доходило до смешного: мы договорились с баландером, который с утра разносил хлеб и сахар, что он сделает нам нормальную заточку, чтобы резать хлеб. Даже авансировали ему пачку сигарет. Но ему не разрешили передать нам заточку: видеокамеры, Большой брат смотрит. Если вы не впечатлились, перефразирую: при сотруднике СИЗО мы договорились, что зэк сделает нам нож. Он принес нож, но сотрудники не разрешили отдать. Не отобрали, не подняли тревогу: «Зэк с ножом!», а просто не разрешили отдать.

Существует и другой нелегальный способ, но он исключает вовлечение сотрудников администрации в процесс, поэтому они с ним активно борются. Называется этот способ «бросы».

СИЗО, а тем более зона – это все-таки большая территория, всю ее трудно контролировать с одинаковой эффективностью, особенно промку – часть, где рабочие цеха. Поэтому запреты перебрасывают через ограждения. Технологии используются самые разные, тут все зависит от того, что, куда и откуда надо бросить: можно рукой, можно рогаткой, а можно и арбалетом. Наверняка тебя, мой друг-читатель, заинтересовал последний способ. Все-таки помимо забора (высокого) есть еще контрольно-следственная полоса (широкая), к которой подходить подозрительно и нежелательно. Поэтому, натурально, к арбалетным болтам пособники с воли приделывают запреты и стреляют через забор. Часть теряется, но ведь часть – доходит. Собственно, иногда перебрасывать не обязательно, можно и подкопаться или использовать гужевую кошачью силу (см. историю про наркокота выше).

В ИК-5, откуда я пишу эти строки, мне рассказали историю, как с воли на зоны запускали дрона (да-да, их использует не только «Амазон»), но якобы на территории стояли специальные глушилки: перелетев забор, дрон потерял связь и упал. Честно говоря, сомневаюсь, что зоны обеспечены таким оборудованием. Хотя глушилки для мобильной связи стоят, одна – прямо напротив моей двери. Но в соседней камере это не мешает пользоваться мобильной связью или смотреть на YouTube «100 лучших исполнителей лезгинки всех времен и народов». Тем более в последнее время появился чувачок, бывший зэк, который берет за доставку 2 кг любого груза 10 тысяч рублей, и уж его точно не парит никакое электронное противодействие ГУЛАГа.

В любом случае, сидя в «Бутырке», ни о каких чудесных средствах радиоэлектронной защиты ФСИН я не знал, поэтому разработал план доставки телефонной связи в нашу светлую хату силами беспилотного летательного аппарата (БПЛА).

«Бутырка» находится прямо в городе. Из камер видны близлежащие дома. Я подробно зарисовал обстановку, которая была видна из камеры № 289. С помощью Руслана составил схему тюрьмы, указал, где наш корпус, какое окно и т. д. План доставки мобильного получился большой. Написал я его высокохудожественно, попутно изложив всю схему коррумпированного сотрудничества криминала и администрации.

План состоял из контрольного подлета дрона с целью верификации камеры и позднейшей доставки груза. Груз предстояло забрать удочкой – затянуть веревку с телефонами, привязанную к дрону, в камеру при помощи палки с крючком.

Изюминка плана состояла в отвлекающем маневре. В момент доставки груза сообщник должен был поджечь на улице большую салютницу и положить набок, так чтобы фейерверк взорвался не в ночном небе Москвы, а в дверях главного входа в «Бутырку». На роль этого сорвиголовы я предлагал своего друга, у которого в нашей тусовке на тот момент было прозвище Чубакка, или Чуи. Иллюстрация к отвлекающему маневру:

Сейчас мне трудно понять, насколько создание этого плана было продиктовано тем, что мне было нечего делать, а насколько – адским бардаком «Бутырки», в котором, казалось, его вполне можно реализовать. Думаю, соотношение где-то 50/50.

Весь план я тут не привожу, так как уже не помню, но уверяю, что он был детальный – 14 листов А4 с двух сторон аккуратным плотным шрифтом. Оставалось только передать его на волю, и я спросил у Руслана, который уже год сидел в «Бутырке», смотрят ли документы, когда идешь на встречу с адвокатом. Нет, сказал Руслан. И на следующий день, когда пришел адвокат, я бесстрашно взял с собой все записи – совершенно не таясь.

Как оказалось, зря.

На встречу с адвокатом меня водил всегда один и тот же молодой охранник. Как оказалось, ему было поручено досконально, вернее супердосконально, меня досматривать.

Охранник, открыв тетрадь с записями, насторожился: план «Бутырки», зарисовки видов из окна. Тетрадку, несмотря на мои бурные протесты, изъял. Помимо плана доставки телефона, там была сказка, которую я начал писать для детей. Она была посвящена борьбе космических коней (сторона добра) с вселенским кузнецом (сторона зла).

Тетрадь мне так и не отдали. Я начал бушевать и ежедневно писать по пять жалоб на всякие нарушения условий содержания. Через пару дней в камеру к нам пришли правозащитники, и я рассказал обо всем. Одна из правозащитниц оказалась журналисткой, и по итогам визита в «Московском комсомольце» появилась такая статья.

Чубакка проник в камеру Навального

У брата оппозиционера изъяли рассказ про охранника Чубакку и самолетик за миллион долларов

Олег Навальный, брат известного оппозиционера, осужденный на 3,5 года, попал в «Бутырке» в забавную переделку. За решеткой заключенный написал рассказ, который сочли… противозаконной инструкцией. Подробности курьеза и того, во что он может вылиться, выяснил «МК».

На то, что у него отобрали тетрадку, в которой были детские рассказы, Олег Навальный пожаловался правозащитникам в минувшие выходные. В ФСИН пообещали в инциденте разобраться и вскоре тетрадку Олегу вернули, но… Свидетелями дальнейшей перепалки между работником изолятора и заключенным стали правозащитники.

Навальный: Они вырезали оттуда мой рассказ. Целиком!

Сотрудник СИЗО, он же Цензор: Там была поэтапная инструкция по передаче в камеру запрещенных предметов.

Навальный: О чем вы?! Это фантастический рассказ. Увлекательный. Он был в виде письма жене и детям. Там описывался беспилотный летальный аппарат, который стоит миллион рублей. Где бы моя жена взяла столько денег? И как бы она сюда этот аппарат направила?

Цензор: А вот все это у вас и описывалось. И как условные знаки подать, и как отыскать среди всех окон окно нужной камеры. Схемы, планы. Все там есть.

Правозащитница: Олег, это правда?

Навальный: Повторяю, это художественный вымысел. Там есть, например, пункт, как отвлечь охранника. Для этого я использую образ одного из героев фильма «Звездные войны» Чубакки. Где бы я нашел в «Бутырке» Чубакку?

Шутки шутками, но рассказ попал в личное дело Навального. Заключенный переживает, что из-за этого в его деле появится запись типа «склонен к незаконным действиям».

– А я ничего не нарушил, не пытался даже этот рассказ послать жене, – оправдывается он. В ответ тюремщики напоминают, что Навальный взял тетрадку с рассказом в кабинет, где было свидание с адвокатом.

– Да просто в тетрадке все записи, в том числе по моему уголовному делу. Все это абсурд какой-то! Вот даже если представить, что жена послала бы летательный аппарат ко мне и я бы таким образом получил мобильник, что я бы делал с этим телефоном? Тут никуда ничего не спрячешь. Это лишено смысла и цели. Рассказ я написал от скуки. 14 дней книги не приносили, а телевизора в камере нет. Как можно запретить человеку сочинять, фантазировать? Я новый рассказ пишу. Про говорящую лошадь.

Мы порекомендовали Олегу впредь не фантазировать на определенные темы. Пусть лошадь из его нового рассказа держится подальше от СИЗО и не роет копытами подкоп для побега. На всякий случай. А если снова придерутся, как посоветовал член ОНК Максим Пешков, требовать литературного анализа.

Ева Меркачева

Через какое-то время мне написал журналист Андрей Козенко из «Медузы» и предложил написать что-нибудь для них, и я написал рассказ про осужденного Чубакку. Таким образом я прослыл фанатом Star Wars. Очень, должен сказать, незаслуженно.

Допрос обвиняемого Чубакки

Михеев держал руки под водой. Ледяная струя, слегка окрашиваясь в бурый цвет, смывала в чугунную раковину кровь с рассеченных костяшек. Вид трех глубоких царапин на руке заставил майора Михеева впасть в неожиданное уныние. За свои 45 лет он успел побывать в большом количестве передряг, получил скол на зубной эмали во время подавления одиночного несанкционированного пикета, позже получившего название «бунт бандерлога». У него был орден «Поддержание порядка» 2-й степени и именная нагайка. Прошлым летом его сильно покусали пчелы; тогда он чуть не умер: скорая помощь, пропуская правительственный кортеж, приехала с четырехчасовым опозданием, когда Михеев уже опух. И только тонкий топливный шланг, который его зять пропихнул, раздирая слизистую, вглубь его горла, удерживал его на грани жизни и смерти.

Но даже тогда, когда он сгорал в агонии глубокой аллергической реакции, ему не было так обидно и тоскливо, как сейчас. Дело в том, что на юбилей коллеги подарили ему сертификат на двухчасовой урок по гончарному делу. Дочери Михеева уже год как вышли замуж и покинули родительское гнездо (однокомнатную квартиру на окраине мегаполиса). Майор пытался открыть второе дыхание в отношениях со своей дородной и вечно розовощекой женой, сорокапятилетней Ангелиной. Он никогда не любил Ангелину, на женитьбу его подтолкнули карьерные амбиции, которые рухнули вместе с посадкой тестя – генерала ФСБ.

К этому времени Ангелина была беременна двойней, а Михеев был майором. Следующие двадцать лет Михеев тоже был майором. Его любимой книгой была повесть «Полковнику никто не пишет» Маркеса. Михеев перечитывал ее много раз, мысленно заменяя слово «полковник» на «майор». Вот уже четвертый год подряд зарплату он получал продуктовым пайком, сплошь состоявшим из круп и кореньев, что лишало майора возможности завести любовницу. Брать взятки мешали принципиальность, трусость и отсутствие желающих давать взятки. Оставалось попытаться влюбиться в жену. Отрицая бездарность прожитой жизни, он выдумал для себя историю угасшей любви, которую хотел возродить.

Майор Михеев смотрел на ободранные в кровь костяшки и испытывал горечь. Он понимал, что теперь на уроке гончарного мастерства он не сможет представлять себе сцену из фильма «Привидение», в которой партнеры, переплетясь в единое целое, творили любовь и искусство. Глина неизбежно забьется ему в свежие раны и будет причинять ему страдания, напоминая, как убога на самом деле его жизнь.

«Михеев, ты чего там залип?» – голос полковника Пестерова вырвал Михеева из плена задумчивости и перенес в сырое полуподвальное помещение с тусклым освещением и сильным запахом грибов.

– Роман Андреевич, я руку ободрал об его зубы.

– Так ты по зубам и не бей, а то навечно майором и останешься.

Полковник громко засмеялся, Михеев натянуто улыбнулся. Он знал, что – вне зависимости от чего бы то ни было – он навсегда останется майором. Полковник Пестеров тоже это знал. Ему нравилось шутить над нитевидным пульсом карьеры Михеева. Еще ему нравились Агата Кристи и сложные запутанные преступления. Полковник Роман Андреевич Пестеров служил в управлении по архиважным делам ЧК и слыл непревзойденным сыщиком по части резонансных, мистических и оскорбляющих чувства верующих дел. Каждый раз, выходя на след преступника, полковник представлял, что он – реинкарнация мисс Марпл. Он настолько сжился с образом старушки-детектива, что в своем юном 33-летнем возрасте начал принимать лекарства от ревматизма и украдкой вязать. В его огромном казенном сейфе между табельным наганом и почетным орденом, дарованным ему Патриархом РПЦ и ЦБ, лежали светло-бежевый чепчик и теплая пуховая шаль. Голос полковника Пестерова был не по годам скрипуч, а водянистый взгляд его был преисполнен мудростью поколений.

Прошлый год был весьма удачен для полковника. Он с блеском раскрыл и подвел под расстрел сеть карикатуристов-богохульников, тайно протестовавших против канонизации Пресвятейшей Жабы На Трубопроводе. Инициировал и с блеском доказал в суде необходимость и обоснованность ареста курса рубля. Полковник преследовал преступников без устали, с блеском неутомимой английской старушки в глазах.

Даже находясь в отпуске в родном Сталинграде, он играючи раскрыл заговор против главного атамана, которого недоброжелатели обвиняли в казнокрадстве и шубохранении. Используя живой ум и мертвую хватку, он с легкостью доказал, что в шубохранении виновато шубохранилище, но никак не сам атаман.

Сейчас у него в производстве было два дела. По первому проходила мать восемнадцати детей Людмила Светланова, обвиненная в шпионаже в пользу Хрюши. Скромная мать-героиня, рядовая жительница городского поселения Батюшки Святы Иркутской области, член родительского совета местной школы. Она полностью признала свою вину, сломавшись после того, как четвертого ребенка принудительно отправили в интернат. В своих показаниях Светланова подробно описала, как она во время семейного просмотра «Спокойной ночи, малыши!» (как выяснило следствие, у одного из героев программы, так называемого Хрюши, были обширные связи на Украине) сообщила своему мужу сведения о тройном удорожании гречки, тем самым подорвав обороноспособность страны.