Система

– Ну что, клоуны, теперь вы поняли, что у солдата не может быть ничего личного, кроме его орудия конечно. А Ваше орудие в ближайшее время, это швабра и лопата, – с хохотом комментирует нелепую ситуацию «Покупатель».

***

С Афоней Кир подружился ещё в призывном пункте. Эта была симпатия с первого взгляда. Пацаны начинают искать единомышленников сразу, чтобы мгновенно адаптироваться в новой ситуации. Вот так и Кир, зайдя в серую переполненную казарму, сразу стал обводить взглядом шконки. Нужно было найти того самого.

– Пацаны! А кто тут из 53-й команды? – спросил он негромко, но так чтобы было слышно, и, тут же, справа от себя, увидел поднятую руку. Он оценил хозяина руки. Губошлеп в лохматой кроличьей шапке и каком-то довоенном тулупе улыбался открыто и добродушно.

– Двинь жопой то, че растележился! – Губошлеп резким движением бедра оттолкнул пухлого парня, сидящего рядом; тот в свою очередь пихнул худющего ботана, который предпочел немедленно ретироваться.

Кир, улыбаясь, пожал руку губошлёпу и сел на освободившееся место.

– Как звать то? – губошлеп, сощурив глаза, внимательно изучал нового соседа.

– Игорёк, – ответил Кир. – А тебя?

– Меня Санек! Чем дышишь, Игорек? – с ходу перешел к делу губастый

– Пацан, бродяга по жизни – ответил дежурным ответом на дежурный вопрос Кир.

– Ну значит будем знаться! У меня есть дунуть с собой, ты как?

В общем, так и познакомились. Там же, на призывном пункте, к ним прибилось еще два парня. Один, маленький и коренастый с приятным улыбчивым лицом, представился Емелей, а второй назвался Эдиком.

В поезде они уже сбились в кучку порядка десяти человек. Оказалось, что в команде тридцать человек и десять из них из самой Тюмени. Все остальные были из соседних деревени и с севера.

Дорога была пьяной и веселой. Громила, назвавшийся Лёхой и угощавший всех водкой из резиновой грелки, бренчал на гитаре, пел какие-то заунывные блатные песни, но при этом щерил огромный зубастый рот в добродушной улыбке. Хорошо накативший и разомлевший Кир, раскачивался в обнимку с Афоней, в такт очередной песне и думал, почему люди, не имеющие слуха и голоса, совершенно не умеющие петь, всегда и везде пытаются это делать? Но здоровяк ему все же нравился. А вот Эдик, который без умолку рассказывал старые анекдоты про Чапаева, ему сразу не понравился. Этот парень был точно не с их поляны, хотя очень хотел показаться своим. Рассказывать старые анекдоты, по мнению Кира, было признаком человека, который отстал от жизни, нудного и неинтересного. Но смеяться над этими анекдотами признак либо тупости, либо подхалимства. Поэтому, круглолицый парень по имени Миша, так же попал в список «не наших». Опираясь на свой небольшой, но богатый жизненный опыт он пытался дать оценку всем, кого видел вокруг. Как показали последующие события его житейский опыт был ещё недостаточно велик, чтобы давать оценку людям.

В общем, картина, по его мнению, была удручающей, но он был рад уже тому обстоятельству, что встретил двух интересных личностей. Это были Афоня и Емеля. Они сами назвали свои погоняла, которые были производными от фамилий Емелин и Афонасьев. Они, всем своим видом походили на тех одноимённых сказочных парней, которые, лежа на печи, мечтали о небесных кренделях.

Были еще две странные личности, дать определение которым Кир пока не мог. Они тоже не пили вместе с пацанами, и держались особнячком. Один был толстый здоровый хохол, а второй наоборот, худой и длинный с очень хитрой, но смазливой рожей. Они не понравились Киру еще с самого начала на призывном пункте. Тогда толстый подошел к шконкам, где они сидели и голосом сорокалетней пьяной бабы произнес: -«53-я команда строиться!»

Афоня, рассказывающий какую то историю, сидя на корточках перед шконкой, с недавно обретенными друзьями, развернулся на каблуках, не вставая с корточек. Он смерил толстяка презрительным взглядом.

– А ты кто блядь такой? Чё то не офицера ты не сильно походишь!

И действительно, толстый в своей рваной не по размеру маленькой балоньевой курточке, меньше всего походил на офицера.

– Я не офицер, но выполняю его поручение! – визгливо ответил толстый.

– Ну раз ты даже не офицер, а мы пока даже не солдаты, позволь послать тебя на хуй, – ласково и тихо сквозь пухлые губы прошелестел Афоня.

– Эй, ты бы за язычком своим последил! – обиженно промямлил толстяк, внезапно лишенный энтузиазма. Тут ему на подмогу подоспел длинный:

– Пацаны, че за дела! Вы же вроде служить сюда пришли. Вам по хорошему передали, что нужно строиться!

Но Афоня уже развернулся на корточках к собеседникам и спросил:

– На чем я остановился? Ну так вот… – и он продолжил свой рассказ как ни в чем не бывало. Кир тем временем смотрел как «Вертухаи» (так для себя он обозначил тех двоих), потерпев фиаско пошли в направлении дверей.

Только позднее он осознает, что нельзя оценивать людей, основываясь на первом впечатлении при встрече. Сначала все другие. Все хотят понравиться. Все хотят показаться лучше, чем те, кем они являются на самом деле. Пройдёт время, сойдёт лоск, неприятности собьют спесь, и вот тогда в каждом из них начнёт проклёвываться что то настоящее и это настоящее, чаще всего, является полной противоположностью тому первоначальному образу.

Глава5. ИГРЫ НА КРЫШЕ

Он бежал так быстро, как никогда ещё не бегал в своей жизни. Инстинкт самосохранения превратил его ноги в совершенные механизмы, работающие безотказно, а голову в компьютер, который со скоростью света перебирал все возможные решения и варианты. Внимание каждую долю секунды переключалось с траектории предполагаемого пути на преследователей и обратно. Туда– сюда, туда-сюда – казалось, что у него вторая пара глаз находится на затылке. Обострившийся звериный инстинкт, словно локатор, давал сигналы в мозг, где сейчас его преследователи, приближаются или отстают. Он чувствовал шкурой, как молча, неумолимо и уверенно несутся за ним эти два гончих пса, проводящие все свободное время в спортзале. Он знал, что для них догнать его вопрос только времени, но не думал сбавлять ход. Сейчас, как никогда нужно бороться до конца. Это не тот случай, когда ты просто убегаешь от бугая в школе, которого достал своими приколами. Тогда, чувствуя, что он тебя непременно нагонит, ты останавливаешься и закрываешь глаза. «Всё я в домике!» Всё равно больнее пары оплеух ничего не будет.

Сейчас не тот случай. Псы будут избивать его до полусмерти на глазах у всего честного народа, сколько бы его не было вокруг. Пусть даже рядом будет взвод ментов, всё равно никто ничего не будет делать. Все будут стоять и смотреть. Потом его поволокут за ноги через всю улицу, кинут в багажник своего джипа и отвезут в лес. Там будут пытать, просто так, ради удовольствия, а потом закопают ещё полуживого в яму, которую он сам же и выроет.

Поэтому он не просто бежал, а летел, стараясь не терять скорости. Если на его пути встречалось препятствие в виде прохожего, он мгновенно оценивал, что будет эффективнее, оббегать его или оттолкнуть в сторону. Таким образом, врезаясь в оживленную толпу на тротуаре, он оставлял за собой волнующийся след, тянущийся за ним словно за катером в море. Прохожие, получавшие толчки, или вовсе сбитые с ног, посылали ему в след проклятия, и он рисковал, обзавестись ещё добрым десятком преследователей. Но, не успевала эта волна успокоиться, как в неё врезались ещё два бычка весом по центнеру. Как два параллельно пущенных шара в кегельбане, они валили кегли в страйк направо и налево.

***

Всё начиналось и шло ровно по плану, и ничего не предвещало беды. Они проделывали эту операцию уже пятый раз, с интервалом в две недели. Работали всегда, как по нотам. Туча отвлекал продавца просьбой показать ему что-то с витрины, в дальнем углу магазина. Кир, убедившись, что продавец не видит, запрыгивал животом на витрину и свешивался вниз. Шарапов держал Кира за ноги и в то же время следил за шухером. Под прилавком витрины, с обратной стороны была обыкновенная картонная коробка, куда продавцы клали выручку. Кир хватал пятерней столько бумажных купюр, сколько в неё вмещалось, и дёргал ногой, делая знак Шарапову, чтобы тот мог стащить его с прилавка.

Всё получалось настолько легко и просто, что друзья повадились ходить туда, как на работу.

Они не задумывались о том, что кооператоры когда-нибудь озаботятся проблемой потери выручки. Скорее всего, так и произошло и в этот последний раз, в момент кульминации, откуда-то из подсобки вылетели эти два амбала. С криками «Стоять суки!», они побежали вокруг прилавка. Это на какое то время и спасло друзей. Пока тупые бычки оббегали прилавок вместо того, чтобы перемахнуть его, друзья выбежали из магазина и бросились врассыпную.

К несчастью Кира, бычки не стали распыляться, гоняясь за всеми, а сосредоточились именно на нём. Наверное, это было справедливо, так как часть выручки их магазина лежала сейчас у него за пазухой наглухо застёгнутой коричневой замшевой куртки. Теперь если даже Кир бросит эти деньги на дорогу, бычки всё равно не перестанут за ним гнаться.

Он бежал вдоль улицы, петляя как заяц, и перебегая то на одну, то на другую сторону. В какой-то момент его локаторы уловили, что преследователи разделились и бегут по обеим сторонам улицы. «Что-то нужно делать!» – лихорадочно думал он.– Затеряться в толпе не получается, я всё время в поле их видимости. Если забежать в этот двор? Нет, это капкан. Двор тупиковый и, если не успею скрыться в подъезде, они меня возьмут в кольцо и рано или поздно поймают. Да если и забежишь в подъезд, это капкан ещё хуже. Из него уже никуда не денешься».

Перед ним возник ЗИЛок с белой будкой, который стоял, поперёк тротуара, и разгружал продукты в магазин. Кир поднырнул под ним, и тем самым выиграл немного времени, так как амбалу, в силу комплекции, придется его оббегать. Сейчас Кир бежал мимо своего дома. Мимолётная детская слабость чуть не толкнула его забежать в свой подъезд, взлететь по лестнице до квартиры, жать на звонок побелевшим пальцем, и, когда мать откроет дверь, крикнуть : «Мама, там за мной мальчики плохие гонятся!»

«Нет уж! Сейчас ты ввязался во взрослую игру, где мама тебе не поможет. Мало того ты оказался по другую сторону закона, а это значит, что тебе не поможет вообще никто. Два свирепых волка разорвут тебя, если догонят. Вот и весь закон джунглей» – эта контрмысль отрезвила Кира, и он пробежал свой дом мимо.

Вдруг он заметил, что бычок, который был на противоположной стороне улицы, уже обогнал его на несколько метров, и сейчас перебегает дорогу, чтобы встретить его спереди. Кир оказался в окружении, и теперь не было другого варианта, кроме того, как свернуть с улицы в парк, который был за его домом.

«Ну вот, и в лес везти не надо будет, если здесь поймают» – мелькнула в голове страшная мысль. Бычки бежали, где то совсем недалеко, шурша кустами. За всё время погони они ни разу не крикнули «Стой!» или ещё что-то в этом роде. Они гнались за ним, молча и сосредоточенно, как волки гонятся за оленем. Зачем кричать что-то дичи, зачем кричать что-то будущей жертве.

Погоня неумолимо приближалась к своему логическому концу. Кир уже спиной чувствовал, что преследователи где-то рядом и вот-вот его настигнут.

Женское девятиэтажное общежитие, как будто выросло перед ним из кустов. Они столько раз ходили сюда с друзьями в поисках романтических приключений, но сейчас вся траектория пути, привела его именно сюда, именно в эту точку. Словно неведомые силы подсказывали, что только здесь он может найти спасение. Он взлетел на крыльцо и в одну секунду преодолел двойные подпружиненные деревянные двери, разделённые тамбуром.

Опасность, которую Кир привлёк своим появлением, отразилась в испуганных глазах вахтерши, симпатичной молдаванки лет сорока.

–Теть Тань! Не сдавайте! – задыхаясь, выкрикнул Кир и нырнул к ней в ноги, под высокую деревянную стойку вахты.

– Ты чё совсем уже? – начала было вахтерша, но Кир прошипел ей:

– Тихо! – и в этот момент деревянная дверь, взвизгнув, хлопнула.

Кир пытался замереть, но сбившееся дыхание силилось вырваться из груди, и ему пришлось прикрыть рот двумя руками.

– Где он? – голос был возбуждённым, а тон не сулил ничего хорошего.

– Кто?

– Слышь ты! Дурку не включай! Где этот шкет, который только что сюда залетел?