Будущее в тебе

Начштаба коротко хохотнул, потом предложил сесть возле себя и продолжил:

– Ладно, Черкасов, это всё лирика, вернёмся к нашим баранам, а именно к вопросу, зачем тебя подняли с кровати и вызвали в штаб. Во-первых, выспаться ты должен был знатно. Сипович тут грудью стоял, не давая тебя беспокоить. А во-вторых, есть для твоей роты новое задание. Даже можно сказать не для роты, а для одного отделения, но обязательно во главе с тобой. Это приказ самого командира дивизии. Ты теперь стал, как счастливый амулет, поэтому готовься затыкать своей везучей задницей все огрехи нашего командования. Теперь, пока не выбьешься в герои Советского Союза, или не получишь шпалы в петлицы, тобой будут все дырки затыкать. Так что терпи, казак, атаманом будешь. А нужно теперь твоей группе выполнить функцию чисто разведывательную. Добраться до Раатенского котла, в который попали два батальона и приданные 44-й дивизии танковые части. Требуется выяснить на месте судьбу наших войск, и если какая-нибудь часть ещё не уничтожена, постараться с ней связаться. На всё про всё тебе даётся четверо суток. Если никого в живых не найдёшь, то немедленно возвращайся. Твой доклад будут ожидать аж в штабе армии. Видишь, ты уже даже там известен.

Я очень удивился этому заданию и несколько ошарашенно спросил:

– Товарищ капитан, но ведь в дивизии есть целая разведрота? Там ребята все подготовленные, хорошие лыжники и отличные стрелки. Это вам, не наши пешкодралы, которые и снайпера-то почувствуют только тогда, когда его пуля уже пробьёт им череп. Боюсь, что мы слабо подготовлены к такой операции.

– Не бухти, Черкасов! Начальству видней! Примерно с таким же вопросом обратился к комдиву и Сипович. Но я же тебе уже объяснял, что ты для начальства превратился в счастливый талисман. Даже в штабе армии считают, что только ты – удачливый старлей можешь найти выживших ребят даже из 163-й дивизии. Так что, Юр, все разговоры бесполезны, вот, бери подготовленную мной карту с примерным расположением частей и дуй в роту. Не позднее 8-00 вам нужно выступать. Сплошного фронта у финнов нет, поэтому ты даже днём спокойно просочишься мимо их опорных пунктов. Всё, старший лейтенант, время пошло. Удачи тебе, парень!

После этих слов капитан поднялся со стула, я тоже подскочил со своего места. Михалыч протянул мне свёрнутую карту, и я положил её в свою планшетницу. Затем, не сговариваясь, мы обнялись, после чего я вышел из штаба.

В отличие от моей роты, где бурлила жизнь, проезжая по улицам деревни, можно было подумать, что я попал в сонное царство. Окна в домах были тёмные, на улицах было пустынно и тихо. Даже собаки в финских дворах перестали гавкать.

«Наверное, наши красноармейцы их всех отстреляли, – подумал я, – а сами местные жители забились в какие-нибудь каморки и сидят, боясь высунуть нос. Конечно, столько войск собралось в их посёлке. Скорее всего, тёплые помещения во всех постройках забиты нашими солдатами. Ведь в оставшихся целыми домах сейчас расположились, кроме нашего полка, ещё и части 44-й дивизии. Да, деваться, кроме как в дома частного сектора, нашим войскам было некуда. Все большие общественные здания сожгли мои боевые группы».

Когда сани остановились возле моей теплушки, я сразу заметил Шерхана. Он, отделившись от группы красноармейцев, стоящих возле полевой кухни, по уже натоптанной тропинке спешил ко мне. Когда Наиль подошёл, я увидел в его руке пустой котелок.

«Вот же, зараза, – с некоторым восхищением подумал я, – этот прохиндей уже ведь позавтракал колбасой с чаем, а теперь ещё решил получить пайку и с другими красноармейцами».

Подойдя ближе, Шерхан невинно посмотрел на меня и сказал:

– Товарищ старший лейтенант, все ваши поручения я выполнил. Личный состав роты разбужен, командиры сидят в ожидании приказов в вашем штабе. Юрий Филиппыч, разрешите, я на вашу долю тоже возьму горячего кулеша. Бульба сейчас щедрый, мяса на кухню выделяет много, нужно этим пользоваться. Когда ещё такая лафа будет. Я за эти сутки съел мяса больше, чем за всё время нахождения в армии.

– Да ты, Шерхан, скоро лопнешь от жратвы!

– Ну нет, товарищ старший лейтенант, с вами даже лишнего грамма в весе не прибудет. Спокойно сидеть и наслаждаться жизнью вы не дадите, всё какие-нибудь рейды или мордобой случается. А во время всех этих дел вы даже перекусить забываете. То ли дело, вон, финны, у них – война войной, а обед по расписанию. Нет, под вашим командованием нужно наедаться впрок, да побольше.

– Ладно, уговорил, только я сначала обговорю все вопросы с командирами, а уж потом неси свой кулеш.

На мои слова Асаенов одобрительно гукнул, потом, опомнившись, вытянулся и спросил:

– Разрешите выполнять ваше приказание?

– Давай, Наиль, действуй! И еще, найди старшину и скажи, чтобы он тоже пришёл в штаб.

Зайдя в свою теплушку, я увидел, что собравшиеся командиры взводов и политрук чаёвничали. При этом оживлённо что-то обсуждали. При моём появлении Шапиро достал чистый стакан и налил туда крепко заваренного чая. В помещении было тепло, уютно и уже всё прибрано Шерханом.

Я не видел своих взводных целую вечность, практически с момента начала нашей операции в деревне. Только во время боя у кирхи несколько минут пообщался с Климовым. Поэтому, как только скинул верхнюю одежду, даже не притрагиваясь к стакану с чаем, начал со всеми обниматься и благодарить за отлично проведённую операцию. После этого заставил каждого кратко рассказать о самом ходе боя. Первым, как и положено, начал докладывать комвзвода-1 Курочкин:

– Товарищ старший лейтенант, моя группа, как вы и приказали, двигалась по деревне, абсолютно не скрываясь. По пути я видел нескольких финнов, но они внимания на нас совершенно не обратили. Когда добрались до фабрики, я первоначально ужаснулся размеру этого здания. Всё боялся, что наших огневых средств не хватит, чтобы удержать финнов внутри – слишком оно было длинным и в нём было много окон. Но, присмотревшись, увидел, что окна на первом этаже были все зарешёчены. Тогда на сердце у меня немного отлегло, и я подумал, что наша авантюра всё же может завершиться успехом. Дальше всё пошло совсем просто. Мы со всех сторон окружили эту фабрику. Финны очень сильно понадеялись на охрану внешнего периметра, поэтому возле здания ходил всего лишь один часовой. Он оказался полным лохом. Во-первых, ни хрена не услышал, когда мы занимали позиции вокруг здания. А во-вторых, допустил до себя рядового Силина. Тот притворился загулявшим шюцкоровцем, и, хотя по-фински чисто может произнести всего пару слов, смог приблизиться к часовому на расстояние штыкового удара. Как только мы сняли часового, я обыскал стоящую невдалеке машину и нашёл там канистру с бензином. До назначенного вами времени оставалось пять минут, и я вместе с Силиным зашёл через центральный вход. Там на проходной сидел ещё один лох, наверное, он видел какой-то хороший сон, так и умер с улыбкой на лице. Мы разлили принесённую канистру, опрокинули две бочки со стоявшей там олифой, и когда пришло назначенное время, я кинул бутылку с зажигательной смесью. Когда мы с Силиным выбежали, ребята как раз забрасывали в окна этой фабрики гранаты и бутылки с зажигательной смесью. А потом нам оставалось только отстреливать самых резвых финнов, которые пытались выпрыгнуть со второго этажа этого здания. Внутри фабрики разгорелось очень хорошо, наверное, там было много горючих веществ. Я даже слышал несколько внутренних взрывов, а из окон так и хлестало пламя. Ни один человек, находившийся в здании, не спасся. Через минут двадцать этого пожара уже никто из финнов даже не пытался выбраться из здания. Примерно к тому времени, когда солдаты, заблокированные в фабричном здании, перестали трепыхаться, оживились шюцкоровцы и прочая финская нечисть, ночующая в частном секторе. Полезли, как тараканы, со всех сторон. Хорошо, что у них не было единого руководства, поэтому в том бардаке мы смогли перегруппироваться и начать отстреливать суетящихся чухонцев. В одном из домов, наверное, на постое были офицеры, и вокруг этого дома образовался очаг сильного сопротивления. Вот там и погибли два моих красноармейца, а один был тяжело ранен. Пришлось подтягивать «Бофорс», минут через семь его работы по этому дому там уже некому было сопротивляться. Только мы всё зачистили, как пришла новая напасть. Навалились подошедшие егеря. Да, это вам не шюцкоровцы, это ребята серьёзные, и взялись они за нас основательно. В том бою я потерял ещё двух ребят убитыми, и троих тяжелоранеными. Грызлись мы с егерями долго, не меньше часа, если бы не «Бофорс» и два станкача, они нас бы додавили. Умеют сволочи воевать, ничего не скажешь! Тут ещё к егерям присоединились всякие разные шавки, типа шюцкоровцев, совсем стало херово. Я уже думал, что всё, писец, но тут финны вдруг сами начали отходить. И, слава богу, а то у нас уже и снаряды к «Бофорсу» кончились, да и гранат совсем мало осталось. Сигналом к отходу финнам послужили всё больше разгорающиеся перестрелки у них в тылу, на расположенных там артиллерийских батареях. Оказалось, это вы, товарищ старший лейтенант, захватив бронетранспортёр, устроили чухонцам весёлую жизнь. До того, как сегодня товарищ политрук не рассказал об этом, я и не знал, кто нам так здорово подсобил. Ни сам я, да и никто из моей группы даже не заметили, как ваш броневик прорвался в тыл к финнам.

На этом Курочкин закончил свой рассказ. Я посмотрел на Климова. Комвзвода-2 спешно допил свой чай и начал докладывать:

– После того как моя группа закончила бой у кирхи, мы по вашему приказу направились на помощь роте Сомова. Добрались до южной окраины деревни мы как раз вовремя. Одну из групп роты Сомова егеря прижали к горевшей школе. Ребята, можно сказать, попали в безвыходное положение: с одной стороны егеря, с другой – повылазившие из частных домов финские вояки. Долго сдерживать этот двойной напор группа вряд ли смогла. Из автоматического оружия у них был только один станковый и один ручной пулемёты. Видно, егеря готовились к последнему, решительному удару и на свой тыл внимания совсем не обращали. К тому же из близлежащих переулков к ним постоянно подходили всё новые группы финских бойцов. Наверное, и нас командир егерей принял за расквартированных неподалёку финских солдат. Тем более что вооружены мы были автоматами «Суоми», и нашу форму за маскхалатами было не видно, вот мы этим и воспользовались. Рассредоточившись, и подойдя почти вплотную к изготовившимся к атаке финнам, мы автоматным огнём их уничтожили. Потом подтянули «Бофорс» и его огнём рассеяли засевших в частных домах финнов. Попыток атаковать наши объединённые группы уже никто не делал. Мы, можно сказать, на этой окраине деревни стали вершителями судеб разрозненных и растерянных финнов. В сложившейся ситуации я посчитал не нужным организовывать опорный пункт. Тут надо было больше маневрировать нашим тяжёлым вооружением. Обычно, после пары очередей «Бофорса» по засевшим в частном доме финнам, они выходили из него с поднятыми руками. Мы вместе с ротой Сомова захватили более ста пленных, а уж уничтоженных финнов никто и не считал. Да, товарищ старший лейтенант, знатную заварушку мы тут учинили. Сколько я потом ни беседовал с командирами подошедших частей нашего полка, все просто балдели от проделанной нами работы. Ещё больше удивлялись, что мы потеряли так мало бойцов. Какой-то умник из штаба полка посчитал, что на каждого убитого нашего красноармейца приходится больше ста финнов, и это не считая пленных.

Сергей замолчал и с интересом начал разглядывать чаинки в своём пустом стакане. В это время эстафету докладов о прошедших боях подхватил комвзвода-3 Кузнецов. Кузя, немного смущаясь, ведь он совсем недавно возглавил взвод, начал говорить:

– У нас всё проходило намного проще. Моя группа, так же как и другие, смогла беспрепятственно подойти к объекту атаки. Единственное, в чём возникли затруднения, это что объектов оказалось два, а бутылок с зажигательной смесью у нас было не очень много. Но хорошо, что мы прибыли туда минут за двадцать пять до начала общей атаки. За это время мы успели перегруппироваться и рассредоточились вокруг этих двух бывших коровников. У финнов даже не было часовых, зато невдалеке стояли сани с загруженной в них бочкой с керосином. Мы вёдрами опорожнили эту бочку. На каждое из зданий вылили по семь вёдер керосина. Потом в назначенное время закидали эти коровники бутылками с зажигательной смесью и гранатами. Разгорелось знатно, при этом удерживать финнов в этом крематории было не очень трудно. У коровников было всего по одному большому входу, а окна были очень маленькие – человеку там было не пролезть. Поэтому на каждый коровник я поставил по пулемёту и по три автоматчика. Остальных бойцов развернул и поручил контролировать прилегающие улицы. Оказалось не зря. Буквально в первые минуты после начала перестрелок в деревне из всех щелей полезли финские солдаты. А как только коровники догорели, появились и финские егеря. Вот тут и началась настоящая война. Неизвестно, кто вышел бы победителем в этом бое, если бы финны не начали сворачивать свою активность и постепенно выходить из боя. Наверное, они получили команду откуда-то сверху. Мы, конечно, просто так их не отпускали, висели у них на плечах до самых крайних домов посёлка. Но как только деревня кончилась, и мы попытались сунуться на открытое место, с егерского блокпоста по нам открыли огонь из «Бофорсов» и «максимов». Пришлось сидеть под прикрытием стен зданий и смотреть, как финны беспрепятственно уходят. Наша стрельба им вслед, по-видимому, не нанесла егерям никакого ущерба.

Кузнецов закончил и вопросительно уставился на меня, также смотрели и другие мои взводные. Пришлось кратко рассказать и о нашем рейде на бронетранспортёре. О расстреле пленных немецких танкистов я не обмолвился ни словом. Судя по тому, что даже Шапиро об этом эпизоде ничего не знал, все бойцы, участвующие в этом расстреле, держали свои рты на замке.

Потом я рассказал о новом задании, поставленном перед нами командованием. К этому времени к нам в теплушку явился старшина. Обсуждать со своими подчинёнными методы выполнения этого задания я не стал. Единственное, чем поинтересовался, кто, по их мнению, лучший лыжник в нашей роте. После небольшой дискуссии я выписал на бумагу девять фамилий и только после этого начал отдавать распоряжения.

– Первое, в этом рейде командовать группой буду я. Так приказал сам командир дивизии. Исходя из этого, командиром роты в моё отсутствие назначаю Климова – как самого старшего по званию строевого командира.

– Второе, предстоящая операция будет чисто разведывательная, поэтому много народу там не нужно, важны, в первую очередь, мобильность и скорость передвижения, а не огневая мощь. Поэтому тяжёлое вооружение брать не буду. Только личное вооружение и запасы патронов. Вооружение должно быть только финского производства, одежда и лыжи тоже. Нам нужно тихо и незаметно просочиться по финским тылам до посёлка Раате, именно в том районе были окружены моторизованные части 44-й дивизии. Для этого замаскируемся под егерскую или шюцкоровскую группу. Думаю, прорвёмся, при нынешнем положении дел в финской обороне это будет сделать нетрудно. По девственному, нетронутому снегу нам нужно пройти почти тридцать километров, при этом ночевать придётся в снежных пещерах. Вот всё это довольно трудно, но ничего, как говорится – нам не привыкать. Ты понял, Бульба, – вся подготовка одежды, лыж, продуктов и прочего снаряжения лежит на тебе. На всё про всё у тебя есть час времени. На, бери список красноармейцев и давай срочно подбирай им трофейную одежду, маскхалаты, ну и прочее снаряжение. Не забудь выдать каждому особо калорийные продукты. Я слышал, ты там надыбал у финнов несколько килограммов шоколада и два ящика сгущённого молока? Так вот, не жмотись и выдай каждому бойцу, кроме тушёнки, ещё граммов по двести шоколада и по банке сгущёнки.

Бульба несколько напрягся и даже закряхтел. Наверное, он не ожидал такой моей осведомлённости о его старшинских делах. Но после секундной борьбы со своим куркульством он все-таки преодолел себя, кивнул головой и произнёс:

– О чём разговор, товарищ старший лейтенант? Сделаем!

После чего встал, козырнул, взял у меня список красноармейцев и вышел из теплушки. А я продолжил:

– Ряба, ты остаёшься заместителем у Серёги, на тебе организация постов охраны. Смотри, чтобы не получилась такая же история, как у финнов. Кузя, ну а ты идёшь со мной, будешь заместителем. Поэтому давай подробно изучи карту и начинай собираться. Выступаем в 8-00. Ещё в группу, кроме девяти только что отобранных красноармейцев, войдёт Шерхан. Вот вроде и всё, ребята. Теперь осталось плотно перекусить, и можно собираться.

Поняв, что время слишком дорого, особенно для тех, кто уходит в этот рейд, командиры поднялись и вышли из теплушки. Кузнецов захватил с собой один из экземпляров карты, выданных мне капитаном Пителиным. Лишних разговоров не было. Все прочувствовали серьёзность этого задания. Даже многословный Шапиро и тот не стал толкать свои политические призывы и лозунги.

Как только командиры вышли, в дверях возник Шерхан. Прямо с порога он крикнул:

– Ну что, товарищ старший лейтенант, я несу гуляш? Сейчас в котле осталось самое вкусное и наваристое. На дне оно всегда так, не зря сами повара питаются одними из последних.

– Давай, Наиль, неси, и побольше! Себе тоже можешь ещё захватить, а то следующий раз в таких курортных условиях неизвестно, когда будем. Может быть, вообще придётся голодать несколько дней. Ну, что так удивлённо на меня уставился? Такая уж судьба у защитников родины! Сегодня ты сыт, завтра нет, а приказы нужно выполнять. Так что привыкай, брат. А теперь слушай мой приказ, в 8-00 ты в составе спецгруппы выступаешь в дальний боевой рейд. Командовать группой буду я. Поэтому сейчас наедайся впрок и дуй к старшине, он подберёт тебе по размеру трофейный тулуп и другое финское снаряжение. С собой в вещмешок, кроме продуктов и патронов, можешь положить и любимый свой топор. Глядишь, он нам и понадобится. В тыл к финнам поедем, а стрелять, сам понимаешь, там особо нельзя – могут чухонцы услышать и надрать нам задницу.

Шерхан, услышав мой приказ, совершенно не удивился, беспокойства или недовольства я на его лице тоже не увидел. Наоборот, после секундной заминки лицо Наиля приобрело уже знакомое мне хищное выражение, а губы сложились в злорадную ухмылку, затем он, слегка сощурившись, задумчиво произнёс:

– А что, может быть, и ручной пулемёт захватить? А то я здесь от старшины слышал, что группа идёт только с автоматами. Вы, товарищ старший лейтенант, только скажите. Я не надорвусь, для такого дела хоть сто километров буду переть эту бандуру.

– Успокойся, Шерхан! У нас нет задачи устраивать диверсии или какие-нибудь серьёзные нападения в тылу у финнов. Нужно поискать остатки 44-й дивизии и всё. А для этого нам пулемёты не нужны, обойдёмся и автоматами. – Я усмехнулся и со значением, зловеще произнёс: – К тому же, сам понимаешь, зачем нам надрываться, таща за тридцать вёрст тяжёлое оружие, если нужно будет, мы его позаимствуем у финнов. Там чухонь ещё непуганая, сидят на оружии, как бакланы на яйцах, а мы же с тобой любим свежую яичницу. Не правда ли, Шерхан?

Наиль тоже недобро усмехнулся и продолжил мою мысль:

– Эти бакланы ещё непуганые, и с топориком в местах их обитания ещё никто не ходил. Так что, порезвимся, товарищ старший лейтенант. Я, если уже прямо сказать – заскучал, надо немного позверствовать и навести ужас на этих оленепасов. Чтобы помнили, что нельзя обижать таких соседей, как мы. А то осерчаем, и никакие им шведы с немцами и англичанами не помогут. А то ишь, осмелели, им Хозяин прямо сказал – отодвиньтесь немного от Ленинграда, и всё будет хорошо. А эти дурни начали бочку катить. И на кого? Они же сами сидели под Романовыми больше ста лет, и никто их не обижал. Жили не тужили – лучше всех в империи, хотя всё время и пукали про свою независимость. Тут у нас скинули этого гнилого Николашку, дали чухонцам их долгожданную независимость, и в ответ – никакой благодарности. Наоборот, начали строить разные козни, запустили к себе всякую империалистическую мразь, всяких там англичан и прочих американцев. И это на расстоянии одного пешего перехода от колыбели нашей революции. Кто же это им позволит? Вот товарищ Сталин и возмутился. Он же предлагал финнам, возьмите взамен прилегающих к Ленинграду районов территорию в два раза больше по площади, но немного северней. Нет, эти сволочи упёрлись и пошли на нас войной. Они же первые обстреляли из орудий нашу заставу и убили несколько красноармейцев. Безумцы, теперь пускай сами расхлёбывают то, что наделали из-за своего упрямства. И пусть молятся на то, что мы люди отходчивые и зла не помним. И что нам на хрен не нужна их страна и их сраные жизни. Вот отодвинем границу от Ленинграда, и пускай они чухонятся в своей чухне.

Шерхан на секунду замолчал, а потом закончил эту речь словами:

– Вы же помните, все эти сведения о поведении финнов нам рассказывал лектор из политуправления армии. Правильно он говорил, что этих международных империалистов нужно гнать поганой метлой из-под стен Ленинграда.

Посчитав, что используя авторитет лектора из политуправления, он полностью аргументировал свою позицию, Шерхан перешёл к насущной теме:

– Товарищ старший лейтенант, так что, я иду тогда за кулешом, или у вас ещё много дел?

– Да, Наиль, давай! Ты прав, нужно ещё многое успеть, да и тебе нужно готовиться.

После этих слов Шерхан вышел, а я достал карту и ещё раз начал изучать маршрут нашего движения. Прикидывать как нам лучше обойти опорные пункты финнов. Они располагались вблизи деревень и хуторов, и основная их задача была – блокировать дороги. Так подробно изучал я карту даже во время того, как ел вкуснейший кулеш, принесённый Наилем, углубившись в работу настолько, что и не заметил, как полный котелок опустел. После этого посмотрел на часы и ещё целый час занимался с картой.

Ровно в 7-00 я начал собираться: взял все необходимые вещи, одел трофейный, очень лёгкий тулуп, на него маскхалат и вышел на улицу. Недалеко от моего штаба собрались уже все члены нашей спецгруппы и все, остающиеся здесь, командиры моей роты. Построив красноармейцев, я коротко рассказал о нашей миссии, на всякий случай показав на карте наш маршрут, провёл небольшой инструктаж и без десяти восемь распустил ребят на перекур. Сам подошёл к собравшимся командирам и начал с ними прощаться. В 8-00 скомандовал построение, и наша спецгруппа тронулась в путь на выполнение этого ответственного и тяжёлого задания.

Глава 16