Злая память. Книга первая. Кавказ

– Всё.

– Я-то думал, ты приврешь чего покруче. Ну, там, как после всего случившегося, вы, к примеру, казнили ту чеченку. Или, как ваши «заразные» солдаты, в отместку, перетрахали десять аулов, награждая тем сифилисом всё женское население.

– Да пошел ты, извращенец. – Славка брезгливо сплюнул.

– А чё?.. Вот у Якушева все байки именно так и заканчиваются. То Грозный, танковым полком в асфальт закатают. То чеченских боевиков, целой бандой в жбан с соляной кислотой бросят. Хоть и сам прекрасно понимаешь, что он брешет, а всё же приятно. Кстати, Бут. А может, ты и сам был в числе тех «сифилитиков», потому и не до шуток тебе теперь?

– Очень надо было мне, перед тобой красоваться или что-то утаивать.

– Ладно, проехали… – опасаясь перегнуть палку, Андрей перевел разговор на иные темы. – …Славян, ответь честно; без всяких там понтов… Ты, за что в бой шел?

– Не понял.

– Ну, помнишь, как это было раньше? К примеру, в Великую Отечественную. За Родину, за Сталина! А ты, за что? Ведь козе понятно, что не за освобождение чеченского народа от ненавистных террористов, оккупировавших беззащитную республику.

– Чёрт его знает. Как-то не задумывался… – Бутаков выдержал паузу. – …Ну, наверное, за Отечество. За россиян…

– Так Чечня и есть, неотъемлемая часть твоего Отечества. А чеченские боевые формирования, в своем подавляющем большинстве, состоят из таких же россиян, как ты сам. У них такие же, как и у нас паспорта.

– Достал ты меня своими заумностями. Был приказ: идти в бой… Вот мы и шли. Чего же тут думать, ведь это армия. Бежал вместе со всеми, чтоб в глазах своих же сослуживцев не выглядеть падлой. А впрочем, Андрюха… Если уж быть до конца откровенным, была у меня своя причина мочить «чёрных».

– Ну-ка, ну-ка. Вот с этого самого момента, если можно, то поподробнее. – Цымбал вновь зацепил земляка за нечто живое.

– Короче, перед самой отправкой в Ичкерию, застряли мы на полдня в Краснодаре. Сидим на тюках возле здания вокзала, бамбук курим. Совсем рядом расположилась женщина. От безделья, разговорились. Оказалось: она русская, беженка из Чечни. О своих злоключениях она рассказывала долго, причём, едва сдерживая слезы. Да, оно и понятно, ведь мало кому приятно на старости лет потерять всё, что было нажито за целую жизнь.

Ты только представь. По словам той самой дамы, буквально накануне войны в Ичкерии объявили амнистию, и выпустил из тюрем всех зеков. Тысячи преступников: воров, бандитов, убийц вышли на свободу. Если ты заметил, то чехи и без того, народец довольно гадкий. А тут, тысячи уголовников. К тому же, они ещё и до власти дорвались. Из этих самых озлобленных и кровожадных подонков и сложилось, так называемое: народное ополчение. А проще говоря, первые бандформирования со своими полевыми командирами.

Эти отморозки, оказавшиеся на свободе, своих чеченов грабить не стали. Очевидно, побоялись кровной мести. А русских – можно. Они разрознены, не воинственны и совсем не агрессивны.

Ты прикинь. На каждом углу тогда кричали: дескать, не покупайте у русских дома, они и так их очень скоро оставят нам за бесплатно. Слышал бы ты, какими подлыми и безжалостными способами чеченцы выживали русских с их десятилетиями насиженных мест. И самое интересное, что били русским окна, срали им под дверь, сжигали машины и насиловали малолетних девочек – далеко не бандиты из «народного ополчения». А самые настоящие мирные граждане республики. Обычные соседи, живущие с русскими на одной лестничной площадке или в доме напротив. Те самые, кто многие годы жил с ними бок о бок; вместе с ними работали. Чьи дети, ходили с детьми наших соотечественников в одну и ту же школу; сидели за одной партой; играли во дворе в одни и те же игры.

От нее я и узнал, как русские, доведенные до отчаяния, спешно покидали свои дома, как вслед им летели камни, слова проклятий и даже звучали выстрелы. Как позже, вдруг оказалось, что беженцы те, никому в России не нужные. Как остались они без крыши над головой и без средств к существованию. О них, о тех русских, наши власти просто-напросто забыли. В то время как на восстановление абсолютно «безрусской Чечни», словно в бездонную бочку Россия вваливает просто сумасшедшие бабки.

Кроме как о мщении, та женщина ни о чем ином более нас не просила. В начале, она даже собралась оставить нам адреса своих оскотинившихся соседей. Дабы, при случае, мы смогли бы передать им её «искренний привет». Сам, наверное, догадываешься, в какой форме следовало это сделать. Но передумала. Объяснила свой отказ тем, что практически у каждого «чеха», когда-то был свой русский сосед. И практически повсеместно с нашим русским братом, поступили точно так же, как и с её семьей. Говорит: дескать, чем она лучше остальных сотен тысяч беженцем.

Скажу честно: искренне жаль, мне было ту беженку. А ещё. Мне до сих пор обидно за нас самих, за русских. Что же мы такие уроды?

Ведь пинают нас везде и повсюду. Причём, все кому не лень. Даже самый распоследний «чурек», в самой зачуханской республике бывшего Союза, спокойно не уснет, пока не отвесит русскому увесистого пенделя. А мы, как бесхребетные существа, терпим и делаем вид, будто ничего не происходит.

Предположим, что в каком-нибудь там Воронеже, вдруг до смерти изобьют негра (бывает, что и по делу). Так в тот же день, о случившемся узнает весь мир. Махом отыщутся и убийцы. Тех пацанов, лет на двадцать упекут за решётку.

Когда же вырезают не одну тысячу русских… Так их убийцы приезжают в Москву, не то чтоб, как гости – словно хозяева. Тьфу, мля, противно.

Ну, а сейчас, Андрюха. Пожалуй, я смогу ответить на твой первоначальный вопрос. В бой я шел за нас, за русских. Наказывал всякого, кто посмел поднять свою поганую руку на моих соплеменников.

И знаешь, Андрон?.. Ведь адресок у той женщины с вокзала, я всё же взял. И случай, побывать в её бывшем посёлке, в скором времени, мне так же представился. Мы проводили на её бывшей улице обычную проверку документов. Увидел я и её дом. Эх, Андрюха!.. По всему было видно, что до поры до времени, это было добротное и зажиточное подворье, с ухоженным садом, с капитальным кирпичным домом и всевозможными пристройками. Пока всё это хозяйство – тупо, не засрали.

Заходим вовнутрь. Бардак во всех комнатах. Повсюду грязные, в ободранных одеждах полуголодные дети. На засаленном от жира диване, валяется немытое бородатое «животное». По ходу, кроме как «стругать» своих наследников, он ни хрена более и делать-то не умеет. Зато дом, урвал себе просто шикарный. Поди, ещё и материальную помощь от нашего государства, как многодетный отец, получил. И что самое интересное… Ну, ладно бы лежал, да помалкивал. Так нет. Увидев нас, он ещё и заявляет: чё, дескать, нам надо и чего это мы в его дом вломились? А, кроме того, из дальней комнаты вдруг ещё пара бородатых козлов, с ружьями в руках вываливается…

Словно припоминая что-то, Бутаков вдруг замолчал.

– Ну, и что было дальше? – поторопил Славку Цымбал.

– Дальше?.. Дальше приключилась со мной кое-какая неприятность. В общем, перевили меня сюда, на склады… – с некоторым раздражением огрызнулся Бутаков. – …При этом, ты можешь считать меня: хоть нацистом, хоть фашистом – я вовсе не обижусь.… После двух лет службы, во мне накопилась такая ненависть ко всем этим «чурбанам». Будь то киргиз, азербон или чечен. Сейчас они все для меня, на одну рожу и лживую сущность. Пока русские строили им города и дороги, мы и были для них лучшими друзьями и братьями. А как только дали им власть и самостоятельность, всех своих «братьев» они тотчас взашей.

– Так ведь и вера у них одна, – усмехнулся Цымбал.

– У кого? – в удивлении Бутаков вскину брови.

– Ну.… У тех, кого ты перечислил: киргизов, азербайджанцев, чеченцев… – неуверенно ответил Андрей. – …А коль вера одна, то и культуры у них, в определённой степени, весьма схожи. Соответственно, и образ жизни, и образ мышления, должны быть чуть ли не идентичными. Возможно поэтому, ты и «свалил» их сейчас в одну кучу.

– Не смеши. Какая, к чёрту, у «чехов» вера?

– Известно какая. Они же мусульмане.

– Какие, на хрен, мусульмане?.. – в очередной раз, возмутился Бутаков. – …Ты вообще в курсе того, что ещё пару веков назад, когда началась первая кавказская война… То есть, во времена царской России. Чечены не имели ни малейшего понятия о Коране или Аллахе? «Фундаментализм», «зелёный флаг Ислама», «джихад» и тому подобное – этим, они лишь оправдывают свою агрессивную сущность. Для «чехов» война, мать родная. За время, проведенное здесь, на Кавказе, у меня и вовсе сложилось мнение, будто бы чеченцы, кроме как грабить, бандитствовать и убивать, ничего более и делать-то не умеют. Тем они и раньше жили, тем же самым живут и сейчас. Вот так, со времен Лермонтова и Толстого.… Помнишь «Кавказского пленника» из школьной программы? Чехи и пытаются доказать нам, что они круче, что жила у них крепче.

– И когда ж, по-твоему, может закончиться вся эта двухсотлетняя бодяга?

– А никогда… – не задумавшись, ответил Славка. – …Кавказская война бесконечна… – после чего, Бутаков загадочно ухмыльнулся. – …Правда, существует парочка способов покончить с ней, раз и навсегда. Первый из которых, подразумевает полный вывод российских войск, с признанием своей несостоятельности в претензиях на данную территорию. И второй…

– Который ты сам придумал? – в шутку поинтересовался Цымбал.

– Нет, вовсе не сам… – недовольно поморщился Славка. – …Наш ротный, как-то рассказывал о некоем русском генерале. По-моему, Ермолов. В позапрошлом веке, был такой легендарный русский полководец. Он командовал нашими войсками здесь, на Кавказе. Мужиком он был твёрдым и властным Короче, жесть.

Никаких иллюзий, по поводу мирного урегулирования кавказского вопроса у него никогда не было. С самого начала, он разобрался в том, что на Кавказе уважают и понимают только силу. Тогда как всевозможную белиберду: типа, доброта, великодушие или снисхождение – здесь воспринимают, не иначе, как слабость. И уж коли горцы знают только язык жестокости, то именно на этом языке Ермолов и стал с ними говорить.

На тот момент, самыми кровожадными и непримиримыми на Кавказе были племена черкесов. Как и нынешние чеченцы, черкесы ненавидели русских, безжалостно и беспощадно вырезали их сотнями и тысячами.

Так вот. Именно за эти племена Ермолов, в первую очередь и взялся. Он провел ряд грамотных операций, типа, нынешних зачисток. В результате: из более миллиона черкесов, в живых тогда осталось, лишь пять процентов. Остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Кое-какие племена черкесов (наиболее агрессивные) были и вовсе, истреблены до последнего человека.

С тех самых пор, территория на которой ранее проживали черкесы, это и есть единственная область Кавказа, где кавказский вопрос решен раз и навсегда.

– Ничего не скажешь, радикально… – усмехнулся Андрей. – …Нет людей, нет и проблемы.

– Тихо… – Бутаков вдруг прислушался. – …Кажись, к нам едут гости. Вроде бы звук двигателя. Точно, машина.

Цымбал выглянул из окна караульной будки и тут же успокоил сержанта.

– Свои. Макс из штаба возвращается.

Не покидая «караулки», Андрей поднял шлагбаум. Махнув рукой (дескать, давай, проезжай поживее), Цымбал вновь вернулся к диспуту о глобальных проблемах войны и мира на южных рубежах Державы.

«Вот вам, и вся караульная служба… – проследовав мимо КПП, тяжело вздохнул Князев. – …Вот вам и вся безопасность объекта. Вези с собой хоть три тонны взрывчатки, нам до фонаря…»

Мститель

Для лейтенанта Побилата, служба в «горячей точке» или неуправляемый взвод охраны, доставшийся ему в подчинение, равно как и угрозы прапорщика Михайленко – на тот период, были сущим пустяком. Полнейшей ерундой в сравнении с опасностью, исходящей от нового (как заверял Лютый) матёрого боевого командира, прошедшего две войны и который со дня на день должен был появиться на его дальнем объекте.