Норильск-79

Волгин расширил глаза, глядя на дежурного.

– Ну, ничего себе. Понятно. Что ещё?

Дежурный вполне обыденно добавил:

– Да, как всегда, – несколько пьяных драк в общагах.

– Ладно, разберёмся. Начальника ещё нет?

– Пока не было.

– Тогда, я сначала к операм. Начальник появится – сообщишь мне.

– Есть, товарищ подполковник.

В кабинете сидели каждый за своим за столом – капитан Злобин и лейтенант Нефёдов.

Злобин был широкоплечим блондином двадцати семи лет. Нефёдов же, наоборот – худощавый брюнет двадцати трёх лет.

Когда Волгин зашёл в кабинет, оба милиционера попытались встать в знак приветствия, но начальник махнул им рукой, чтоб не вставали, и они остались сидеть на местах. Волгин понял, что перед Злобиным сидит отец изнасилованной девочки.

Подойдя к нему, Анатолий Михайлович, начал разговор:

– Здравствуйте, я – начальник уголовного розыска – Волгин Анатолий Михайлович. Расскажите, пожалуйста, что произошло.

– Да, я уже столько раз рассказывал, а поиски не идут, – раздражительно и зло ответил мужчина.

Волгин попытался его успокоить:

– Не сердитесь, успокойтесь. Будет лучше, если я всё услышу от Вас, а не от своих сотрудников. Ещё раз расскажите, пожалуйста.

Отец девочки собрался с мыслями, начал говорить:

– Рассказывать-то нечего, – мужчина сделал паузу, – Вечером Анечка, дочка наша, вовремя домой не пришла. Давай её искать, обошли все дворы, всех знакомых, всех соседей. Всякое передумали. В нашем городе-то, ведь каких, только пакостей не происходило. Особенно, в пятьдесят третьем году и попозже. Я-то коренной, много чего помню. Вот, сразу о плохом и подумал. А, тут, она идёт из соседнего двора, плачет навзрыд.

Мужчина сам скривился, пытаясь сдержать слёзы. Глубоко вздохнул и продолжил:

– Мы-то с женой сразу ничего не поняли, решили, что она наказания испугалась. Я её на руки взял, успокаиваю, домой понёс. В квартиру зашли, смотрим – у неё всё в крови, в грязи, – мужчина замотал головой, – Не могу рассказывать…

Волгин сочувственно кивнул ему.

– Успокойтесь, продолжайте.

Отец девочки перешёл на крик:

– Не успокоюсь, пока этого выродка не разорву своими собственными руками!

Волгин опять попытался посочувствовать:

– Понимаю Вас.

Мужчина не верил в искренность милицейского начальника:

– Да, кто ж это понять-то сможет? Найдите мне его, заклинаю – найдите.

– Вы милицию сразу вызвали? – спросил Волгин.

– Ну, конечно же, и милицию, и скорую. Да, только, что толку-то? Как такое пережить?

Начальник обратился к Злобину:

– Игорь, с девочкой, конечно, поговорить не получилось?

– Да, ну, какое там, товарищ подполковник? – Злобин махнул рукой, – У девочки всю ночь истерика была. Под утро немного успокоилась и сразу же уснула.

– Надо будет объяснить родителям, – подполковник кивнул в сторону мужчины, – что у неё выяснить следует. И, чтоб сам был рядом, когда она проснётся.

– Простите, как Вас зовут? – обратился Волгин к отцу девочки.

Тот ответил:

– Пётр Николаевич.

Волгин обратился к оперативнику:

– Злобин, Петра Николаевича долго не задерживайте. Пусть он тоже к дочери в больницу едет. Он там нужнее.

В кабинет заглянул дежурный:

– Товарищ подполковник, полковник Наумкин – у себя, и про Вас спрашивает.

– Ага, спасибо, лейтенант. Сейчас иду, – Волгин снова обратился к Злобину, – Ну, ты всё понял?

– Так точно, товарищ подполковник.

– Держи меня в курсе. Я к начальнику.

Волгин быстро вышел из кабинета.

Волгин постучался в кабинет начальника горотдела – Наумкина Ивана Алексеевича и, не дожидаясь ответа, открыл дверь.

– Разрешите, товарищ полковник.

– Заходи, заходи, Анатолий Михайлович, – последовал ответ начальника.

Наумкин был невысокого роста, полноватый, с хорошо наметившейся лысиной. Полковнику было сорок девять лет, и он собирался на пенсию. Главный его принцип был: дослужиться до пенсии без происшествий. Поэтому подход к службе у Ивана Алексеевича был в основном бюрократический – преступление должно быть раскрыто любой ценой и любыми средствами, пусть, даже незаконными, но дело должно быть сдано в архив. Бывало, что Иван Алексеевич не возражал и против того, что дело не будет, вообще, возбуждено, если оно бесперспективное, и может плохо повлиять на статистику. Тем не менее, в горотделе относились к своему начальнику хорошо, так как слыл он человеком добродушным и часто прощал различного рода не совсем законные шалости своим подчинённым.

Волгин вошёл в кабинет начальника.