Феномен Андропова: 30 лет из жизни Генерального секретаря ЦК КПСС.

Еще один крайне важный штрих характера Андропова: не терпел пренебрежительного отношения к письмам и просьбам людей. Они не должны были оставаться без ответа[78 - См.: Бобков Ф.Д. Последние 20 лет. Записки начальника политической контрразведки. М., 2005, с. 155.].

Знавший Андропова с 1963 г. Николай Сергеевич Леонов отмечал, что у него не произошло «трансформации личности, связанной с изменением должности, он остался цельной натурой»[79 - См.: Леонов Н.С. Мы верили ему, не опасаясь подвоха. // Красная звезда. М., 2004, 14 июля.Леонов Николай Сергеевич (1928 г.р.), генерал-лейтенант КГБ, доктор исторических наук. В 1952 г., после окончания Московского института международных отношений (МГИМО) МИД СССР, работал переводчиком в издательстве «Иностранная литература». С 1958 г. сотрудник внешнеполитической разведки – ПГУ КГБ при СМ СССР. С Андроповым познакомился в 1963 г., а с 1973 г., будучи начальником Информационно-аналитического управления ПГУ и специалистом по Латинской Америке, общался с председателем КГБ при СМ СССР регулярно. В 1983 – 1990 гг. – заместитель начальника ПГУ КГБ. С января 1991 г. – начальник Аналитического управления (АУ) КГБ СССР. В сентябре 1991 г. уволен в отставку. Автор мемуаров «Лихолетье» (первое издание 1994 г.), «Крестный путь России» (М., 1997, 2005).]. Причем об этом свидетельствуют и многие другие лица, которым довелось работать совместно с Юрием Владимировичем.

Вопреки мнению многих, у Андропова с его подчиненными были теплые, дружеские отношения, не отягощенные высокомерием и «комчванством», как называл этот порок в одной из последних работ В.И. Ленин.

Со всей очевидность об этом, на мой взгляд, свидетельствует следующий экспромт, сохраненный сотрудниками Андропова:

Молва идет среди народа,
Что всех людей вмиг портит власть.
И все ж опаснее напасть,
Что чаще люди портят власть!

Бывший помощником Юрия Владимировича с 1973 по 1979 год, И.Е. Синицын, в своих воспоминаниях отмечал, что эта демократичная манера поведения не изменилась у Андропова, даже когда он стал членом Политбюро ЦК КПСС – особо подчеркиваю это обстоятельство потому, что напускной «демократизм», простота и доступность, нередко исчезают у некоторых людей по мере их продвижения по служебной лестнице, да и с годами, как известно, людям свойственно меняться….

На критику или замечания других участников совещаний или коллективных обсуждений Андропов отвечал: «– А что ты предлагаешь?»

Он принимал чужие соображения только после острой дискуссии, с тщательным взвешиванием всех «за» и «против», а иногда отвергал, видя дальше и глубже своих помощников и сотрудников. При этом он объяснял им ход своих мыслей»[80 - Синицын И.Е. Андропов вблизи. Воспоминания о временах «оттепели» и «застоя». М., 2004, с. 92.].

Многие сталкивавшиеся с Андроповым отмечали необычайную культуру его поведения и межличностного общения с окружающими, что заметно контрастировало со стереотипами «номенклатурного» поведения.

И.Е.Синицин подчеркивал его неизменную корректность, «никогда никого не унижал и не отзывался худо за глаза. Терпеть не мог мата. Быстро переходил с подчиненными на «ты», но делал это по-дружески. Слово «ты» в его устах звучало аналогом доброго отношения.

Но если вдруг он переходил на «вы», это означало высшую степень неодобрения им поведения данного персонажа, служило своего рода ругательным словом»[81 - Там же, с. 93.].

Мы уже писали, что ныне многие авторы упоминают о стихотворных экспромтах Юрия Владимировича, которые не публиковались и которых не читали писавшие об Андропове.

Но, тем не менее, это рукописное наследие председателя КГБ и Генерального секретаря ЦК КПСС также по-своему раскрывает и оттеняет его личность, внутренний мир и мировоззрение.

Прекрасно понимая, увы! – «что чаще люди портят власть!», Андропов избегал, исключил из своего поведения те соблазны, которые предоставляет нестойким людям подъем по карьерной лестнице, остался идеалистом-романтиком, строго придерживающимся принципов скромности в жизни, устремленности на «делание дела», что было для него главным в жизни.

Один из его помощников подчеркивал, что Андропов «поражал своей эрудицией, реалистическим подходом к жизни, умением ценить юмор и иронизировать. У него была мгновенная реакция на мысль собеседника»[82 - Там же, с. 68.].

Синицин также отмечал, что Андропов «терпеть не мог антисоветские анекдоты, видимо, не только из-за их сути, ниспровергающей то, что для него было святым».

Многие близко знавшие Андропова мемуаристы отмечали, что он отличался внутренней культурой, умом, жизненной мудростью, деловитостью и поражающей работоспособностью, принципиальностью и энергией.

Также многие мемуаристы отмечают жизнерадостность, жизнелюбие и юмор Андропова.

По поводу переданного ему в больницу сочувствия подчиненных, он ответил весьма нетривиально:

Лежу в больнице. Весь измучен.
Минутой каждой дорожа,
Да! – Понимаешь вещи лучше,
Коль задом сядешь на ежа!

Нельзя не коснуться темы, на которой спекулировали многие. Это здоровье Юрия Владимировича.

Как известно, Андропов перенес два инфаркта (в 1957 и 1966 годах), помимо этого страдал рядом хронических недугов – констатируя этот общеизвестный прискорбный факт, мы стремимся лишь подчеркнуть самообладание и силу воли этого человека, всецело отдававшего себя тому, во что он верил, и делу, которому служил.

Личный врач Андропова И.С. Клемашев также подчеркивал, что его режим работы и отдыха «был нездоровым и ненормальным. Работу он начинал в 9 часов утра и ранее 21 часа не заканчивал, и если к этому добавить еще бесконечные звонки…»[83 - Клемашев И.С. Феномен Андропова: Воспоминания и размышления лечащего врача. М., 1992, с. 42.]. Помощник Андропова И.Е. Синицын также отмечал, что, будучи председателем КГБ, по будням Андропов работал с 9 до 21 часа, по субботам – с 11 до 18, по воскресеньям – с 12 до 16.

Судя по его мемуарам, не слишком склонный к идеализированию Андропова, И.С. Клемашев все же отдает должное своему именитому пациенту.

По его убеждению, Андропов «был патриотом своей Родины, бескорыстно и самозабвенно служил своей стране и ее народу…был человеком необыкновенной силы воли и всегда о себе говорил, что будет работать до последнего вздоха и умирать стоя».

Знавший Андропова в неслужебной, домашней обстановке, имевший немало возможностей для общения в ней со своим пациентом, И.С. Клемашев подчеркивал, что Юрий Владимирович был «человеком неуклонной принципиальности, необыкновенно чутким и деликатным, верным своим обещаниям и слову, всегда точным и аккуратным, дисциплинированным в личной и общественной жизни»[84 - Клемашев И.С., там же, с. 4.].

Семья и личная жизнь Андропова… Будем уважать право человека на тайну личной жизни, ограничившись лишь крайне краткими замечаниями.

Во втором браке (первый распался в 1939 г.) у Юрия Владимировича было двое детей, сын Игорь Юрьевич, работник МИДа, и дочь Ирина Юрьевна, литературный работник.

Все биографы Андропова, включая крайне негативно относящегося к нему С.Н. Семанова, отмечали, что дети Андропова были непривычно и необычно для того времени скромны, трудолюбивы, никогда не пользовались родственными связями в личных целях, что порождало не только удивление, но и искренне уважение.

Таким образом, и в воспитании детей, Юрий Владимирович демонстрировал свою скромность, глубочайшую приверженность неписанному морально-этическому кодексу поведения руководителя. Что являлось ярким исключением в то время, хорошо известным как в нашей стране, так и за рубежом.

Став генерал-полковником (17 декабря 1973 г.), а затем и генералом армии (10 сентября 1976 г.) всю свою прибавку к окладу по воинскому званию Юрий Владимирович поручил переводить на счет одного из детских домов. Поступок, весьма нетривиальный как тогда, тем более, в сегодняшнее время.

Добавим к этому, что когда в 1979 г. был издан сборник избранных статей и выступлений Ю.В. Андропова, издательство настаивало на получении гонорара, но Андропов отказывался.

Тогда был приведен «железный» аргумент: Брежнев не отказывается!

И Андропов нашел «выход»: передать причитавшийся ему гонорар детскому дому имени Ф.Э.Дзержинского. А помощникам своим дал команду сделать так, чтобы никакая информация об этом не просочилась в прессу[85 - Нордман Э.Б. Штрихи к портретам: Генерал КГБ рассказывает. Минск, 2003., с. 2.].

В немногие свободные часы и минуты, а рабочий график Андропова с 1967 г. был крайне напряженным, включал и субботы и воскресенья, – такова человеческая, личная плата за высокий пост государственного служения, предполагающий и величайшую личную ответственности за порученное дело! – Юрий Владимирович любил читать, слушать музыку.

Любив театр, после мая 1967 г. он стал избегать его посещения.

В заключение еще несколько слов, характеризующих личность четвертого председателя КГБ при СМ СССР.

Следствием подлинного, принципиального демократизма Юрия Владимировича было неприятие сталинских извращений социалистических идей, о чем имеется немало убедительных доказательств. Поэтому Ю.В. Андропов был бескомпромиссным и последовательным сторонником «курса ХХ съезда партии» на десталинизацию и демократизацию государственной и общественной жизни. Он был одним из немногих руководителей страны, кто являлся искренним приверженцем идеи общенародного государства.

Секретарю ЦК КПСС Андропову пришлось, что называется, «по должности» познакомиться с юридическими и партийно-политическими оценками периода «культа личности», поскольку проблематика эта могла подниматься в ходе переговоров с иностранными делегациями.

Способствовало этому и знакомство Ю.В. Андропова с докладом второй комиссии ЦК, так называемой «Комиссии Н.М. Шверника»[86 - Шверник Николай Михайлович (1888 – 1970), член КПСС с 1905 г., участник революции 1905 – 1907 гг. в Самаре. С 1923 г. – нарком Рабоче-крестьянской инспекции РСФСР. В 1925 – 1929 гг. – на партийной работе. С 1930 г. – Первый секретарь ВЦСПС, с 1944 г. – председатель Президиума Верховного Совета РСФСР, с 1946 г. – председатель Президиума Верховного Совета СССР. С 1953 г. – председатель ВЦСПС, с 1956 г. – председатель Комиссии партийного контроля.], по изучению материалов о репрессиях 30-х – 50-х годов.

Здесь следует особо подчеркнуть, что образование «Комиссии Шверника» являлось абсолютно оправданным решением и свидетельствовало о стремлении Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева глубоко разобраться с причинами отступлений от демократических принципов, продолжить курс десталинизации общественно– государственной жизни страны.

Созданная в январе 1962 г. во главе с председателем Комиссии партийного контроля (КПК) Н.М. Шверником Комиссия Президиума ЦК КПСС по расследованию причин и обстоятельств политических репрессий 30-х – 50-х годов (в ее состав входили секретарь ЦК А.Н. Шелепин, заведующий отделом административных органов ЦК Н.Р.

Миронов, генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, председатель КГБ В.Е. Семичастный и первый зампредседателя КПК З.Т. Сердюк), представила секретариату ЦК результаты своей работы летом 1964 г.

В основу подготовленных Комиссией справок были положены материалы судебных процессов, документы прокурорских проверок по ним, объяснения бывших сотрудников органов госбезопасности, прокуратуры и суда, а также работников партийного и государственного аппарата.

Комиссия констатировала факты «грубейших нарушений социалистической законности, относящихся к периоду культа личности Сталина».

В выводах комиссии указывалось, что рассмотренные ею дела были фальсифицированы, «массовые репрессии 1937–1938 годов были совершенно необоснованными и никакими объективными причинами оправданными быть не могут, являлись следствием произвола и беззаконий. В вопросах карательной политики Сталин стоял на чуждых марксизму-ленинизму позициях» [87 - См.: Реабилитация: Как это было. Февраль 1956 – начало 80-х годов. Документы. Т. 2. М., 2002, сс. 541-788.].

Знакомство с материалами «Комиссии Н.М. Шверника», самостоятельные размышления об открывшихся злоупотреблениях и преступлениях предшествовавшего исторического периода, не могли не сформировать у Андропова, как и у очень многих его современников, как собственного понимания путей развития социализма, так и целей, задач и методов деятельности органов государственной безопасности Советского Союза.