Копатели. Энергия Завета

Закрыв глазок массированной бронированной двери огромным букетом роз, он нажал звонок.

Ничего. Макс позвонил еще раз.

Ничего не происходило. Было слышно, как мяукает его кошка Елизавета, но знакомых шагов не было. Странно.

Достав свои ключи, он открыл дверь.

Елизавета Петровна, британка светло-бежевого цвета, встречала его в коридоре, радостно мяукая. Но на этом радостные нотки в открывшейся его взору картине заканчивались. В квартире был бардак. Вещи валялись на полу, машинально он отметил отсутствие Викиного велосипеда в прихожей.

«Кататься поехала, что ли?» – подумал он, но тут увидел записку на тумбочке для обуви.

«Макс Маршалин, ты скотина и эгоист. Иди в жопу. Вика»

Та-а-ак. Макс бродил по комнатам, стараясь не наступать на разбросанные по полу предметы, отмечая отсутствие тех или иных Викиных вещей. Да, на это раз, похоже, все действительно серьезно. За тот год, что они жили вместе, до такого еще ни разу не доходило.

Маршалин устало опустился в кресло и уставился в стену. Наконец его взгляд сфокусировался на аквариуме. Вода, водоросли, подсветка. Чего-то не хватало.

«Даже рыбок увезла, сука», – почему то эта мысль его страшно развеселила.

– Елизавета Петровна! – позвал он.

Кошка послушно вбежала в комнату и вопросительно мяукнула. Обычно этим именем ее звали, когда хотели покормить.

– Елизавета Петровна, – Макс серьезно посмотрел на кошку, – вынужден вам доложить, что концепция изменилась. Одна известная вам особа нас бросила. На нас наступают тяжелые времена. Как я могу предположить, вас ожидают сложности с поставками продовольствия, а меня, похоже, ждут проблемы с регулярностью сексуальных отношений. Ну а, впрочем, и с хавчиком у меня тоже все будет нездорово. Как-то привык я, знаете ли, к домашней кухне.

Кошка внимательно смотрела на него.

– Как историк историку, могу вам сообщить, что подобный кризис может продлиться достаточно долго, ибо найти хорошую тетку в наши безумные времена достаточно проблематично.

– И поэтому. – Макс решительно выпрыгнул из кресла и принялся закидывать в шкаф разбросанные вещи. – Только сплотив наши ряды, мы сможем победить голод и разруху. На тебе уборка. – Ему даже показалось, что кошка еле заметно кивнула. – А я еду в супермаркет. Придется опять привыкать ко вкусу полуфабрикатов.

Воскресенье выдалось в Аугсбурге солнечным. Максимилиан фон Фугер, наследник древнего европейского рода и единоличный владелец таинственной корпорации, снимавшей под свои офисы несколько этажей здания гостиницы Доринт, не спал уже вторые сутки. Многие годы он потратил на то, чтобы исправить одну единственную ошибку, совершенную его великим предком. Ошибку, которая, как он считал, стоила его семье слишком дорого.

Он спустился на первый этаж на скоростном лифте, выпил чашку кофе в лобби-баре, по-воскресному пустом, и вышел на улицу.

Несмотря на еще непозднее утро, Аугсбургский воздух был горяч и сух. Магистр пожалел, что не взял в баре бутылку ледяного Сан-Пилигрино. Вторые сутки он не спал, мучительно вглядываясь в экраны многочисленных мониторов в своем полутемном офисе. Поняв, что только небольшая прогулка поможет ему хоть немного прийти в себя, он, оставив Минга на хозяйстве, шел прогулочным шагом по древнему городу, пытаясь прогнать одну единственную мысль, которая мучила его все это время: «Когда же, когда?»

Перейдя через мост над железной дорогой, по которой как раз в этот момент неслышно прошуршала Мюнхенская электричка, Фугер свернул на улочку, ведущую в центр и медленно шел вдоль стены старинного кладбища. Здесь были похоронены несколько десятков его предков, и порою он заходил сюда, чтобы «пообщаться» с ними. Стоя в тишине под тенью вековых платанов, он смотрел на фамильные склепы, и умиротворение побеждало его суетные мысли. Предки словно извинялись перед ним за то, что в свое время не смогли сделать того, что было суждено исполнить ему. Он черпал свои силы в этом «общении», и предки помогали ему. Правда, сегодня он не пойдет к ним. Ему пока нечего сказать безмолвным могилам, то известие, которое они ждут, еще не поступило. В том, что оно поступит, он не сомневался, слишком много сил, слишком много средств ушло на подготовку. А сейчас остается только одно. Ждать.

Пройдя по Кёниг Платц, он свернул на Фугер Штрассе, улицу, названную в честь его великого предка, Якоба Фугера. Самого богатого человека средневековой Европы, человека, который создал могущество рода, но потом одним неосторожным словом, одной необдуманной клятвой все разрушил. Тогда, при Якобе, империя Фугеров простиралась по всему миру. Банкирский дом имел отделения по всей Европе. Серебряные и медные рудники, принадлежавшие семье, были разбросаны по всему миру.

Купив воскресный выпуск Bild, он присел за столик уличного кафе и заказал у вертлявого итальянца бокал минералки с лимоном. Просматривая по диагонали новости, Максимлиан не смог найти ничего интересного. А ведь когда-то именно его семья создала то, что теперь приняло вид современных газет.

Начиная с 1568 года и на протяжении нескольких десятилетий из Аугсбурга в зарубежные отделения фирмы регулярно направлялись Ordinare Zeitungen. То, что потом назовут газетой, содержало сообщения об уровне цен, урожаях, различные объявления. Эти писанные от руки ведомости отличались богатством содержания и большой добросовестностью в передаче информации. Оно и понятно, Фугеры поддерживали отношения со всеми культурными государствами и вступали в денежные сделки с владетельными князьями и торговыми корпорациями всех стран. Поэтому существовала необходимость в полной осведомленности во всех мировых событиях. Все полученные сведения подвергали систематической обработке в писцовых комнатах торгового дома, переписывали на отдельные листки и рассылали подписчикам, вносившим определенную годовую плату. Многие из нашумевших происшествий, таких, например, как покушение Жана Шателя на жизнь французского короля Генриха IV и связанные с ним интересные разоблачения деятельности иезуитского ордена, стали известны в Германии благодаря газете Фугеров.

Бросив газету в сетчатую корзину, магистр вышел на Максимилиан Штрассе, центральную улицу города, названную в честь римского императора. Они с этой улицей были тезки. Каждый раз, когда он бывал здесь, его обуревало странное чувство, чувство гордости и сожаления. С одной стороны, именно здесь, в доме номер 36, находилась ранее городская резиденция Якоба Фугера. Построенный в стиле итальянского ренессанса, дом с внутренним садом и двориком, называемым «Дамским», принял сейчас в свои стены картинную галерею, главным экспонатом которой является портрет Якоба, написанный великим немецким художником Дюрером. Часами стоя перед портретом великого предка, магистр всматривался в знакомые с детства черты. Дом и сейчас принадлежал его семье, хотя, конечно, там сейчас никто из Фугеров уже не жил. Бальная зала в этом доме используется для разнообразных приемов, устраиваемых для знаменитостей, нередко навещающих Аугсбург. Но ее может арендовать и любой гражданин города для своих семейных торжеств. С другой стороны, именно это и раздражало его. Ведь, сложись все иначе тогда, в пятнадцатом веке, не дай тогда его предок роковой клятвы римскому Папе, возможно, вся европейская история сложилась бы иначе. Не пришлось бы восстанавливать жителям Аугсбурга разрушенною американскими бомбежками Ратушу – величественный аугсбургский Ратхаус, не стоял бы сейчас его потомок, терзаемый мучительным ожиданием, на улице своего имени.

Пытаясь укрыться от всепроникающей жары, Максимилиан спустился по ступенькам, ведущим вниз от входа книжного магазина. Здесь, в подвале, располагался его любимый Кёниг вон Фландерн, ресторан-пивоварня. Он любил бывать здесь днем, когда толпы вездесущих туристов еще не оккупировали все пивные в округе. Когда-то, лет триста назад, его семья одолжила денег на открытие этого ресторана, и до сих пор, сидя в подвальной тишине и прохладе этого места, глядя на огромные медные танки, в которых хмель вода и солод превращались в волшебный напиток, он ощущал свою причастность к этому чуду, ведь даже медь, из которой были сделаны эти баки, была добыта на рудниках, принадлежащих его предкам.

Телефонный звонок застал его, когда он намазывал свой любимый шмальц – мягкое сало с кусочками обжаренных шкварок, на хрустящий ломоть свежеиспеченного черного баварского хлеба.

– Магистр! – Это был Минг. – Магистр, мы нашли святыню. Она в России.

– В России? Ты уверен?

– Да, Магистр. Группа кладоискателей вчера откопала её где-то в двухстах километрах от Москвы.

– Ну что же, Минг, звони в агентство, заказывай билеты. Мы едем в Россию.

Фугер подозвал официанта.

– Принеси мне бутылку шампанского, приятель.

– Шампанского? – Официант был удивлен странной просьбой постоянного посетителя. Обычно тот пил светлое нефильтрованное, иногда темное, дункель. Но чтобы шампанское…

– Да, да. Шампанского. Сегодня есть повод отметить одно важное событие.

Макс Маршалин закончил уборку. Честно говоря, уборкой это назвать было трудно. Все вещи, разбросанные по квартире, он просто распихал по шкафам. Несмотря на то, что с уходом Вики вещей явно поубавилось, иногда приходилось применять силу, чтобы дверцы шкафа закрылись. Этот процесс так вымотал его, что Макс задумался. Так долго продолжаться не может. Если ему еще и убираться придется, времени на себя любимого решительно не останется. Твердо решив начать понедельник с поисков помощницы по хозяйству, он покормил возмущенно мяукающую кошку, разогрел себе в микроволновке пиццу и, открыв бутылку Пауланера, уселся перед компьютером. Сытая и довольная, Елизавета Петровна расположилась на своем любимом месте – полке для принтера, как раз над ноутбуком Макса. Свесив бежевый пушистый хвост, она щурилась от света настольной лампы и лениво смотрела на то, как Макс двигает рукой с мышкой.

Бегло прочитав почту и убедившись, что, как он и думал, каких-то особо важных событий за время его отсутствия в офисе не случилось, Макс открыл кладоискательский форум.

Серега уже там побывал. Судя по орфографическим ошибкам, он успел отметить свое прибытие домой изрядной порцией спиртного, и сейчас он бахвалился перед коллегами. Что больше всего не понравилось Максу, так это то, что Серега выложил фотографию их главной вчерашней находки. Этого делать явно не стоило. Кладоискатели со всех городов присылали свои поздравления, но Максу от этого было еще больше не по себе. Слишком уж ценная была находка, чтобы вот так запросто выставлять ее в открытом доступе в интернете. Понятно, что людей случайных на форуме быть не должно, большинство участников Макс знал лично, но, несмотря на это, интернет – это интернет.

Заготовив гневную речь насчет конспирации и отсутствии анонимности во всемирной сети, Макс набрал Сереге на домашний, но тот не отвечал. Мобильный тоже был недоступен.

– Егорыч, Серега не у тебя? – Макс позвонил Егору.

– Да не, браза, я его у подъезда высадил, а что такое?

– Да представляешь, вывесил, зараза, фотку сосуда, народ обалдел совсем, ломится толпами посмотреть, что же такое мы нашли, а я, честно говоря, немного переживаю. Не стоило пока ее показывать, уж больно вещь ценная.

– Ну так, Андрею набери, он снимет фоту.

– А вот это верно, спасибо, дружище.

Макс набрал мобильный Андрея, разработчика и создателя «Кладоведа» – кладоискательского форума.

– Андрюха, здорово. Ты дома?

– Ну да, только с поляны приехал, а что такое?

– Слушай… – Макс замялся. – Мы сегодня с Тверской области вернулись. Штуку одну нашли, уж больно любопытную. Золота там килограмма на полтора. Да и возраст, на вид, солидный. Так этот придурок, Серега, её на форум залил – там сейчас уже полстраны тусуются, обсуждают. Так вот, у меня к тебе просьба будет, ты эту фотку снеси пока. Мы, как разберемся, что это такое, что стоит и что мы с ней делать будем, мы обязательно вывесим, а пока не стоит народ зря волновать, вдруг это и не золото вовсе.

Было слышно, как Андрей стучит по клавиатуре своего компьютера:

– Ух, ничего себе. – Стало понятно, что он открыл фотографию. – Поздравляю. Реально, находка сезона.

– Ладно тебе. Сезон еще не кончился. Не загадывай. Ну, так ты снесешь?