– У нас это тоже дурная примета, – сказала Маргарита.
Иона весьма обрадовало это приятное совпадение. Он стал рассказывать, что в их краях есть древняя песня, повествующая о молодом витязе, который отправляется на битву с мусульманами. Держась за стремя, юного героя провожает на подвиг его невеста. Вдруг дорогу перебегает заяц. Рыцарь готов вернуться в свой замок, но невеста упрекает его в трусости. Они прощаются, обливаясь слезами. Проходит месяц, и вот красавица видит с башни, что к воротам замка подъезжает турецкий богатырь, в руке у него копье, а на копье голова её суженого. Невеста прыгает с башни и разбивается.
Ион взялся исполнить эту душераздирающую балладу и затянул бесконечный однообразный мотив, напоминающий пение муэдзина на минарете. «Всю жизнь борются против турок, а поют как чистые магометане», – подумала Маргарита, погружаясь в дремоту. Во сне она увидела, что у неё на руках лежит сын, а под ногами снует дворовый пес Волчок. Волчок подпрыгивает, как на пружинах, и все норовит ухватить зубами спеленатые ножки Николеньки, и сын кричит:
– Мама, убери Волчка, он мне ножки ест!
Маргарита очнулась от крика. Ион разметал свои покрывала, выпростал руку и пытался загородить то место, где у него были ноги.
– Мама! – кричал он на своем языке. – Мама, прогони волка, меня кусает волк!
Маргарита похлопала Иона по щекам, тот проснулся и как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ.
– Вы мне не поверите, но за время войны я не убил ни одного противника и даже не сделал ни одного выстрела. Я видел русских только точками конников на горизонте, сопровождающими нашу колонну, подобно призракам.
– Казаки! Казаки! – кричали все при появлении этих точек.
Колонна останавливалась. Артиллеристы заряжали пушку, пускали ядро, и казаки исчезали.
Впервые я увидел русского солдата во плоти уже в так называемой Русской Литве, то есть, в провинциях, отошедших к России относительно давно, с жителями значительно менее дружелюбными. То был пожилой усатый гренадер с нашивками на рукаве и серьгой в ухе, которого захватили спящим в стоге сена. Казалось, этот ветеран все никак не хочет поверить в то, что попался на такой глупости. Вместо того, чтобы радоваться, что его не закололи на месте, он без конца плевался, ворчал и смешил конвоиров выразительными упоминаниями матери.
Когда привели пленного, я пил чай возле палатки нашего батальонного командира майора Сливича, на досуге любившего побеседовать со мною, как с просвещенным человеком. Пленному развязали руки и дали напиться воды.
– Кто ты таков, какого полка и кто твой начальник? – спросил Сливич, который сделал одну кампанию за Александра I, другую против него, и недурно объяснялся по-русски.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: