– А хочешь, я подарю тебе эту набережную? Да, чего уж там… бери весь этот городок. Не люблю быть кому-то должен! – и улыбнулся. Человек холодно заметил: – Я не шучу.
Бродяга, подумав мгновение, уже серьезно посмотрел на человека и снова пошутил:
– Нет, в придачу к яхте ты подаришь мне и этот пистолет. Пожалуй, еще поживу! – взял бутылку и, сделав глоток, снова протянул ее человеку.
Он смотрел на этого пьянчужку и ощущал, как что-то приятное разливается в груди – то ли дешевое вино, то ли чувство, что роднее этого бродяги у него никого не осталось. Да и не было никогда! Тогда он отшвырнул пистолет подальше в воду, сел на парапет рядом со своим новым другом и больше никуда уходить не хотел…
– Как хорошо, что мы вместе! – воскликнула она.
– Да. Но мы можем быть рядом, а вместе могут быть только они, – возразил он.
– А могут и не быть…
– Могут. Все в их руках.
– Да, но не каждому это дано.
– Может быть, дано это каждому, просто не всем это удается.
– А, может, не каждый этого хочет?
– Ты не замерзла? – неожиданно спросил он.
– Ты забыл – мы не можем замерзнуть, – улыбнулась она, – нам это не дано…
– А жаль…
9
Старая, очень старая женщина, сидела на крыльце своего небольшого деревенского дома.
Стены его покосились и поросли мхом.
Крылечко совсем прохудилось.
Редкие капли дождя падали на седые волосы ее непокрытой головы.
Напротив, носимые осенним ветром, кружились поздним последним своим хороводом желтые листья.
Еще не пришла зима, но, устало шелестя, к концу тащилась осень.
Там, немного поодаль, шумел лес и клонился от мокрого осеннего ветра. И дорога…
Извивалась дорога между полем и лесом.
Уходила она далеко-далеко в города к людям, к их жизням.
И, наверное, эту осень сейчас замечала только она одна, сидя на своем крыльце.
А глаза ее были устремлены туда, откуда должны были приехать внуки и ее родня.
В этих глазах было ожидание и мудрость старой женщины.
Она понимала, что не всегда они могут бросить все и приехать навестить старуху.
Но, помнят день ее рождения и теперь обязательно будут.
Поэтому ждала смиренно с чувством радости и любви. Какие они стали?
Сейчас вдалеке появится их машина.
Ребятня с шумом выпорхнет и разбежится по дому.
А она напекла пирогов, и все опять ненадолго будут вместе.
И, как раньше, будет праздник…
– Жалко, что они приезжают лишь раз в году, – прошептала она.
– Их не было здесь многие годы, – возразил он.
– Многие годы? Но почему она ждет и почему надеется?
– Просто, напоследок хотела попрощаться со всеми.
– И так ждала их год назад?
– И два, и три года назад тоже…
– А они и сейчас не приедут?
– Нет, не приедут. Но это значит… И значит это, что проживет она еще один год. И так год за годом…
А дождь и ветер, словно повторяли эти слова и не торопили ее осень, ждали, и надеялись тоже…
И снова небесная колесница увлекала их на высоту. Только скорость и ветер. То ли день, то ли ночь. Полюс или жаркий экватор. Весна или лето. Все, что угодно! Все мелькало в одном коротком мгновении. Все было подвластно им на этой планете. Но жизнь была только там внизу…
10
Большие белые чайки сидели на камнях у самого берега. Иногда, взлетая, они приближались к нему совсем близко. А мальчик, отрывая от буханки кусочки хлеба, бросал им. Птицы вежливо, без суеты, подходили, с благодарностью принимая это человеческое лакомство, потом взмахивали сильными крыльями и возвращались на камни высоких скал. Он наблюдал за ними, а они за мальчиком. Потом птицы, на время забывая о нем, снова летали над своим морем, а мальчик любовался полетом свободных птиц. И, порой так хотелось взмахнуть руками, на мгновение оказаться там, рядом с ними, в их небе…
– Малыш, я уезжаю! – к нему подошел отец и положил руку на плечо. Мальчик обернулся: – На службу?
– Да, на службу. Вечером буду. Пока, малыш.
– Пока… А зачем тебе ходить на службу? – вдруг спросил он. Отец остановился и, подумав, ответил:
– Ну,… чтобы работать, зарабатывать деньги….