Дама с собачкой

Он посмотрел на опустевшее рабочее место Деллы. Офелия, Офелия… Какое красивое имя, только она не любит его. Она такая маленькая. Как настоящий хоббит. Маккинби отлично знал, кто такие хоббиты и откуда взялся сам термин. Тем интересней ему было проследить весь путь трансформации от литературных персонажей до профессиональной гильдии разведчиков.

«Ты чертовски симпатичный парень. Умница и добряк. Но вот проклятье: ты титулованный». Она так сказала две недели назад. Накануне она предложила ему жениться на ней. В такой форме, что даже он понял: это издевка. Жалел, что куража не хватило ответить: ловлю на слове. Впрочем, не имеет смысла. Делла чрезвычайно последовательна. Примерно то же самое, но другими словами она сказала несколько лет назад: «Я не встречаюсь с принцами».

Вот так, непреодолимое препятствие. Ведь его титул – это не просто титул. Кларион не зря назначали наследнику. Именно на Кларионе юные Маккинби учились ответственности. Они взяли на себя долг хранить для человечества это сокровище, эту чудесную абсолютно чистую планету. Отказаться от исполнения долга – бесчестье. Все очень просто.

А Делла любит Берга. Ему она титул прощает. Замуж за него не хочет, но любви его статус не помеха. Если ей сказать, что Берг мертв, будет только хуже. Она идеализирует его образ и навсегда останется разведенной вдовой.

Знала бы она, в каком состоянии Маккинби получили Кларион из рук Бергов… Да, двести лет назад. Но как можно так безжалостно обращаться с природой? Двести лет труда, и Кларион снова стал жемчужиной. А Берги по-прежнему рычат, что их ограбили.

Маккинби помнил, в каком состоянии получил Деллу. Затравленная, озлобленная. Униженная. Отчаявшаяся. На язык просилось слово «поруганная», но Маккинби даже мысленно не мог его произнести. Этим он вынес бы приговор не Бергу, а Делле. Все, что попадало в руки Бергам, быстро превращалось в сломанную игрушку, которой по забывчивости вымыли пол. Таким был Кларион. Такой была Делла. Маккинби выходил ее, выходил для своей надобности: он нуждался в помощнике. Тогда он сам считал, что растит себе именно помощника. Не стоит ворошить погасшие угли: все давно перегорело. И тут снова нарисовался Берг. Пришел на готовенькое. Ни стыда ни совести. Так было и с Кларионом. Но Кларион удалось отстоять. А Деллу?

У нее шрам. Чуть выше сердца. Делла сказала, что поехала на Сонно, выпила лишнего и упала в недостроенный колодец. Ободралась о металлический штырь. Что за бред… А вот интересно, как сейчас выглядит шрам на груди Берга? Тот, от сломавшейся шпаги, которую внук одолжил у «дедушки Лайона»? Маккинби не стал сводить свой на левой руке, повыше локтя. А Берг? Свел?

* * *

Я вернулась на рабочее место за несколько минут до того, как Тед доложил о визитере. Август выглядел изнуренным. Когда успел так вымотаться? Меня ведь не было пятнадцать минут.

– Дурные новости? – предположила я.

– Нет.

Заглянул Тед, доложил, потом привел Тита Долорина. Поскольку адвокат пришел ко мне, а хозяин гостям не прислуживает, кофе нам подавал Тед.

– Мистер Долорин, если желаете поговорить с Деллой с глазу на глаз, можете пройти в гостиную.

Я взяла на заметку, что Августу жуть как любопытно. Иначе ушел бы до появления гостя. Август слишком хорошо воспитан, чтобы быть бестактным по одной лишь прихоти. Значит, он подозревает: его присутствие понадобится. А его присутствие может понадобиться, если Макс сотворил нечто из ряда вон выходящее.

Так-так, подумала я, а ведь ты знаешь о Максе куда больше, чем сказал мне. Неспроста, стоит тебе услышать его имя, ты напрягаешься, словно ждешь атаки. Очень интересно.

Тит Долорин произнес все положенные вежливые слова, затем вручил мне толстенный конверт. Август поглядел на него так, словно в конверте пряталась ядовитая змея.

– Кто запечатывал конверт? – отрывисто спросил он.

– Я, – удивился адвокат. – Год назад. Уложил все документы и поместил на хранение в сейф.

– Что за документы? Вы читали их?

– Не все, разумеется. Личное письмо моего бывшего клиента, адресованное госпоже Офелии ван ден Берг, разумеется, я не читал. А остальные не только читал, но и составлял.

Август расслабился. Чуть-чуть.

– Вы что-то подозревали? – уточнил адвокат благодушно.

– Да. Берг своеобразный человек. Он мог наткнуться на следы преступления и переслать улики бывшей жене для расследования. Но при том он неаккуратен и мог изъять документы с таким нарушением формальностей, что это сделало бы их крадеными. К таким бумагам лучше не прикасаться незащищенными руками.

– О! – понимающе закивал Долорин. – Да, конечно. Я не учел специфику вашей профессиональной деятельности, лорд Маккинби. Действительно, приходит незнакомый человек, приносит нечто… Да, конечно, я понимаю вас. Вот, пожалуйста, моя лицензия. – Он протянул Августу свою карточку.

Август невозмутимо проверил, вернул.

– Прошу прощения, мистер Долорин.

– Нет-нет, это моя оплошность.

– Делла, можешь вскрывать конверт.

Я не встревожилась. Потому что, уйдя к себе, я причесалась за тридцать секунд, а остальное время потратила на выяснение личности Тита Долорина. Да, это действительно поверенный Макса. А Максима Люкассена в общедоступной базе не значилось. Ничего особенного: он офицер на службе, есть масса причин, по которым его контакт не мог попасть в общую Сеть. Начиная с длительного спецзадания и кончая тем, что Макс тупо сидит в захолустном гарнизоне и режется с господами офицерами в покер, не высовывая носа за ворота, как материальные, так и виртуальные.

Из конверта на мой стол выпал небольшой ворох карточек с чипами, документ в несколько страниц толстой дорогой бумаги и конвертик поменьше. Я развернула документ и… и сначала посмотрела на Августа. С недоумением. Потом заново прочла первые строки.

Ошибки быть не могло.

Согласно этому документу, Макс передавал мне в доверительное управление все свое имущество. Включая титул и княжество. В права я вступала в день уведомления. Срок договора – пять лет. Если я произведу на свет ребенка, биологический отец которого Макс, все имущество переходит в полную безоговорочную собственность.

Август взглядом спросил, что там. Я встала и передала ему договор. Молча, потому что слов у меня не было. Вернулась за стол и распечатала маленький конверт.

«Милая, любимая Делла, ты так ненавидела мой титул, ты считала, что именно он мешает нашей любви. Возможно, ты права. Ты для меня дороже всего на свете. Мне не нужно ничего в этой жизни, кроме тебя. Наверное, ты удивишься, что я поступил так, как поступил. Делла, я не вправе просто отказаться от титула. Я обязан кому-то передать его. Передать сестре или матери? Наверное, для этого мне не хватило последней капли отчаяния. Они уничтожат все, что я создал, быстро и бездумно. И никому от этого не станет лучше. Поэтому я передаю все, что у меня есть, тебе. Долорин отказался составить договор о немедленной передаче. Возможно, он решил, что я помешался. Мне пришлось согласиться на отсрочку. Долорин надеялся, что я передумаю. Он хороший человек и сделал для меня очень много. В сущности, это он вытащил меня из дома и отправил в колледж. Я не хотел его обижать. Моим новым именем будет Максим Люкассен. Я дал слово не разыскивать тебя. Но вдруг тебе самой захочется увидеть меня? Я не буду ждать и не буду надеяться. Я не хочу связывать тебя. Но если вдруг – пусть у тебя будет возможность разыскать меня.

Хочу объяснить, почему доверительное управление на пять лет. Это максимально допустимый срок. Мы в разводе, иначе я оставил бы тебе все без условий и навсегда. Но по закону я не могу просто сделать тебе подарок. Какая глупость, верно? Это мой титул, мое княжество, мои деньги. Почему я не могу отдать их кому захочу? Мне обрыдло все, что связано с Сонно. Я не хочу туда возвращаться. По крайней мере пока там в целости все, что напоминает мне о нашем расставании. Может быть, ты сочтешь меня сопливым мальчишкой. А мне очень радостно от того, что в этом мире есть хоть один человек, с которым я могу быть абсолютно искренним, – ты.

Знаешь, если бы в том доме на Сонно жили только мы с тобой, я был бы счастлив. Поэтому я и не отвергаю до конца княжество. Пусть оно будет твоим. Это здорово. Да, мой поступок выглядит как ирония: ты отказывалась от титулов и стала княгиней. Мне это нравится. Мне нравится быть просто офицером, который мечтает о княгине, как Ланселот о Гвиневре. Ведь Гвиневра – это твое второе имя, я не запамятовал? Это куда лучше, чем быть принцем Гамлетом, тоскующим по Офелии. Делла, милая, я знаю, что тебе будет трудно. Прости меня. Не пугайся проблем. Долорин может стать отличным помощником, он и с княжеством поможет справиться. Долгов на княжестве нет, и еще самое малое три года у тебя не предвидится особых хлопот. Если, конечно, не разразится кризис, но я как финансовый аналитик сейчас не вижу никаких предпосылок. Можешь попросить помощи у Маккинби. Твой шеф очень ловко прикидывается дурачком и чудаком, но я-то знаю, кто он. Он такой же крупный землевладелец, как и я. И такая же титулованная сволочь, как ты нас всех называешь. Хоть он и твердит, что не смыслит в менеджменте, а в финансах и того меньше понимает, это он скромничает. Особыми талантами в этой сфере ему действительно похвастаться трудно. Если бы я вздумал заняться рейдерством, ему бы крупно не поздоровилось. Но тебе, особенно на первых порах, он помочь может.

Делла, я жалею лишь об одном: что у нас не было детишек. Мне бы очень хотелось курносую девочку, похожую на тебя, или озорного мальчишку, тоже похожего на тебя. Если бы у нас были дети, не было бы трудностей с передачей княжества. Я задумался об этом в последний момент, поэтому, если можешь, прости за циничное решение. Уж что придумал, то придумал. Тит Долорин сообщит тебе номер моей ячейки в Банке Воспроизводства Человека. Если вдруг надумаешь, знай: любой мой биологический потомок – это бесспорный наследник. Долорин сказал, что, если ты родишь, он сразу оформит перевод княжества в твою собственность, ведь тогда ты уже будешь не разведенная жена, а мать наследника. Я не уговариваю тебя, даже не прошу. Просто знай, что есть и такая возможность.

Я всегда буду любить тебя. Макс».

Я аккуратно сложила письмо и убрала в конверт. Посмотрела на Долорина:

– Что будет, если я сделаю вид, что все это не имеет никакого отношения ко мне?

– Вас будут бомбардировать посланиями из налоговой службы.

– А если я напишу официальный отказ?

– Вы не можете.

Я удивилась. Посмотрела на Августа, он кивнул.

– Не знаю, насколько хорошо вы подкованы в имущественном праве, – сказал Долорин. – Доверительное управление – это, в сущности, форма завещания. Два важных отличия: во-первых, имущество передается наследнику при жизни завещателя, во-вторых, наследник не должен платить налоги с наследства. Очень милый способ законно обойти наше чудовищное налоговое законодательство. Но точно так же, как и завещание, доверительное управление оформляется без согласия наследника. Хотя обычно человека все-таки ставят в известность, – с долей смущения заметил Долорин. – В вашем случае действительно невозможно было оформить обычное доверительное управление, поскольку вы не родственница князя. С другой стороны, написать простое завещание на ваше имя тоже нельзя: его мгновенно оспорили бы в суде члены семьи Берг. Поэтому мы нашли ту единственную форму, которая позволяет перевести княжество в ваши руки, пусть и не сразу.

– Хорошо. Положим, я найду человека, который станет вести отчетность. Но через пять лет срок договора о доверительном управлении истечет. Что тогда?

– Тогда документы об отсутствии владельца поступят в Федеральный комитет по имуществу. В соответствии с законом о наследовании земли имущество может быть передано без условий только прямому биологическому потомку. Будет объявлен годичный срок, за который комитет обязан провести поиск биологических потомков последнего князя. Если таковых не обнаружат, наследство будет разделено между дополнительными наследниками, в нашем случае – матерью и сестрой князя…

Я нахмурилась. Долорин заметил это и быстро добавил:

– Поскольку речь о крупном земельном владении с титулом, оно будет не разделено, а выставлено на аукцион, и родственники князя получат наследство в денежном эквиваленте.

– Пожалуй, это лучше, – вырвалось у меня.