…и Африка нам не нужна. Роман ассоциативного повествования о молодости, желаниях, долге и любви

Меч «жизненных трудностей», занесенный над головой, – серьезный мотивирующий фактор. Нет «трудностей» – нет «мотивации».

Однако «дети знатных родителей» отчасти были правы. «Сынки и дочки» наблюдали за жизнью родителей и тонким фибром души чувствовали, что «успех» в жизни и академическое образование слабо связаны. Иногда академическая успеваемость и «успех» – противоположны.

Чем больше образования, тем меньше денег в кармане; чем лучше отметки в школе, тем невнятнее должность на иерархической лестнице. Если, конечно, под «успехом» подразумевать денежную составляющую и положение в «табеле о рангах» социального доминирования.

Большинство «знатных» родителей советской поры получили скромное образование и не говорили на других языках, кроме искаженного родного.

Удивительно, но в партийной среде козыряли употреблением просторечных словечек. Один могущественный партийный чин, например, говорил «майой» вместо «моей». Так подчеркивалось происхождение «из народа»: «Университетов не заканчивали, страну обустраивали».

Детям предписывалась другая жизнь.

Отдавая чад в престижный ВУЗ, знатные родители преодолевали в детях собственный комплекс неполноценности. Иллюзия пользы «хорошего образования» – весьма стойкая.

Знатные родители не понимали, что направляют детей по пути, который уводит в сторону от непроторенных троп и нехоженых территорий. Родители добились успеха на этих путях, но боялись, что дети оцарапаются о тернии, охраняющие дорогу к звездам.

– Не хотим, чтобы дети прошли через то, что нам пришлось пережить, – говорили знатные родители.

– Пусть дети живут лучше нас, – соглашались другие родители. – Дети заслуживают лучшей доли.

Родители защищают чад от трудностей жизни, и многим «чадам» это сильно вредит.

Жизнь настигает всех без исключения. Существо, выросшее в парниковых условиях детерминированного будущего, не выдерживает столкновения с реальностью.

«Успех» и «комфорт» – противоположные понятия. Словосочетание «комфортная беременность» звучит обидно. Кажется, кто-то из библейских пророков благодарил бога за то, что не родился женщиной. Как знать, как знать… Ясно одно: уровень дискомфорта иногда зашкаливает, и это неприятно

* * *

Получалось, что командиры экипажей военно—транспортных бортов по-английски не говорили. Ни хорошо, ни плохо, – никак. Такова была суровая правда происходящего.

Военный летчик после нескольких уроков английского в летном училище приобретал способность уверенно сказать:

– I am a pilot – Я пилот!

Или даже:

– I am a second pilot. Hende khoh – Я второй пилот. Руки вверх!

Немецкая фраза «hende khoh – хенде хох – руки вверх» знакома нам из фильмов про войну.

– Фриц, сдавайся! Мы победили! Хенде хох!

И правильный ответ:

– Гитлер капут!

В связи со «смешением языков» на ум приходит анекдот. У Михаила Сергеевича (Горбачева) на пресс конференции спрашивают:

– Михаил Сергеевич, Вы – политический деятель международного масштаба… А иностранными языками Вы владеете?

– Да, владею, – уверенно отвечает МС.

– Ух, ты! Какими?

– Английским, французским, испанским.

– Как здорово! – восклицает журналист. – Скажите нам что-нибудь по-испански.

– Nicht problem! – бодро отвечает МС. – Хенде хох!

– Так это же по-немецки!

– Значит, еще и немецким владею! – радостно добавляет Михаил Сергеевич.

Харизматичный лидер, движимый глубинными инстинктами, придерживается правила: «Если факты не подтверждают теорию, тем хуже для теории».

Типичный выпускник военного летного училища произносил несложные фразы, например: «My name is…». Правда, этим дело и ограничивалось. Больше было не нужно, да и незачем.

Служба молодого летчика начиналась с должности «второго пилота». Второй пилот сидит в правом кресле – или слева от командира экипажа, если смотреть на кабину летчиков с земли.

По-английски его называют «co-pilot», что при некотором насилии над русским языком переводят, как «ко-пилот» или даже «со-пилот». Напоминает слово «со-трудник», или даже «со-участник» и «со-участие». Второй пилот – «соучастник в управлении воздушным судном», но в хорошем смысле этого слова.

Иногда амбивалентность и дихотомия восприятия берут свое. Положительный лексический окрас «соучастия в управлении полетом» в одно мгновение проскакивает точку бифуркации, попадает на «неправильную колею» и скачкообразно превращается в «соучастие в летном происшествии». Черное сменяет белое, и – наоборот. Время меняет обстоятельства. Подобное «превращение» становится не курьезным случаем семантической интерпретации, а печальным фактом бытия, допустившего неожиданный сбой

Невозможно преодолевать тысячи километров между Страной Советов и Африкой, разговаривая с диспетчерами воздушного движения только по-русски. Правило «язык до Киева доведет» давало сбои, хотя русский – официальный язык ООН, наряду с английским, китайским, французским и испанским. Однако за пределами этой организации русский язык использовался по большей части в зоне советского влияния – в странах «социалистического лагеря»[44 - В советское время шутили: «На Западе блок НАТО, а у нас – социалистический ЛАГЕРЬ».].

Многочисленные советские военные, гражданские и прочие технические советники отправлялись в дружественные страны в «интересные командировки» и щедро делились знаниями и опытом.

Советники делились нематериальным богатством знаний, а Страна Советов распахивала двери «закромов Родины».

– Материальное «бытие» определяет нематериальное «сознание», – говорили приверженцы теории диалектического материализма.

– Поможем друзьям пройти по пути строительства социализма и коммунизма, – призывали партийные иерархи.

Советникам было непонятно, когда это строительство завершится в самой Стране Советов, которая согласно официальной политической калибровке добралась до этапа «развитого социализма».

«Хоть убей, следа не видно. Сбились мы, что делать нам? В поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам», – констатировал Пушкин.

Поэт прозревает будущее сквозь плену настоящего. Гениальный поэт видит на века вперед. Нет сомнений, что Пушкин – гений.

Ремонт, затянувшийся в квартире, раздражает. Затянувшееся строительство дачи – еще хуже. Уже потрачено много денег, а скорость их «утекания» набирает обороты и становится пугающей. «Черная дыра» видна, а конца и края строительству – не видно.

«Обнадеживающие перспективы» удручают. Особенно, когда становится ясно, что перспектива достигнуть горизонта – настолько же воображаемая, как и сама линия, что соединяет землю и небо. Всегда и никогда – одно и то же, только знаки разные. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»[45 - «Авиамарш». Слова П. Германа. Музыка Ю. Хайта. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,/ Преодолеть пространство и простор./ Нам разум дал стальные руки-крылья,/А вместо сердца пламенный мотор».], но сказка – миф, явленный в материальной очевидности.

Одним словом, «великий и могучий» был, конечно, востребован, но летчикам требовалась помощь в общении с наземными службами за границами советской страны. Эта помощь называлась «бортовым переводом», или сокращенно – «борт-переводом».

В начале 80-х слово «имидж» не использовали. В ходу было слово «образ». Так и говорили: « (Светлый) образ советского человека».

В таком словоупотреблении присутствовал парадокс. Понятие и слово «образ» достались нам из религиозного лексикона. С религией в Стране Советов не дружили.