Рожденный драконом

Внезапно, он ощутил, как кая то, невидимая пелена, сгустилась в комнате. Легкий, но ощутимо пряный запах, щекотал ноздри. Купцы, почтительно кланяясь, исчезли. Перед Дахиром возник невысокий старик, в шапочке, указывающий на принадлежность его к отдаленным племенам, живущим за Тянь-Шанем. Глаза его в полумраке комнаты, были плохо видны, но ощущение того, что он видит хаджиба насквозь, охватило Дахира, суеверного, как и все люди века. Тихим голосом, старец произнес

– Третий подарок, Дахир тебе, дар для сердца. Человек живет, вернее должен жить, по тем законам, что предписаны нам богами. У каждого своя судьба. И сегодня, по велению богов, суждено мне, приподнять завесу будущего твоего. Я взывал к богам, взывал к душам предков. И в предначертание твое, суждено мне сегодня заглянуть. Поспеши же воспользоваться моментом этим, хаджиб великого хана!! Ощущая, как что-то екнуло в сердце, и липкий пот пробежал по ладоням, Дахир ответил чуть дрогнувшим голосом

– Благодарность моя, богам безмерна! Велика благодарность тебе, о мудрейший ! Готов я , приподнять завесу будущего, узнать, то , что знают лишь души предков и боги, какой бы , веры не держался человек. Гадатель, с совершенно непроницаемым лицом, разложил на маленьком столике , широкую кость, обожженную на огне, выкинул несколько глиняных фигурок перед собой, и заговорил, глухим голосом, человека, видящего сон. – Рожден ты в год пурпурных облаков. Год твой, год Желтого дракона. Душою дракона – мудреца, провидца и хранителя тайн, наделила тебя судьба. Твой дракон, дракон Бинь – покровитель законов , тюрем и тайных дел. Во имя справедливости, вершит он правосудие, порой жестокое. Но мир смешан, как мешаются белое и черное, инь и янь, как частицы вечности. Избегнешь, ты , стрелы, яда и кинжала и топора палача, будешь велик в хитрости и познании. Никто не сможет превзойти тебя, в искусстве знания и свершения. Тайная власть дана будет тебе. Лишь черный дракон, из черной воды, когда придет час, сможет победить тебя. Он будет вскормлен тобой, вылетит из гнезда твоего. Пока что, не знает он своего предназначения. Пока что, он всего лишь меч, на дне реки. Согласно легенде, мечу этому суждено взмыть в облака и обратиться в дракона. Встреча, роковая для тебя и для него, предначертана судьбой.

Конец 2-й части .

Часть 3

Жестокость и милосердие.

Глава 1

Качающийся мир.

Аталык ликовал. Миновало лето и милость Аллаха, ощущали все, от последнего нищего, до обитателей ханского дворца. Год выдался урожайным, хороший приплод скота, лавки ломятся от товаров. Что еще нужно человеку , для короткого счастья на этой маленькой земле?

Общее ощущение душевного подъема, охватило даже Дахира, обычно сдержанного. Сегодня он был в настроении приподнятом. Хаджиб перешучивался со стражами, даровал монету Гульнаре, прислуживавшей ему и вышел в город, наполненный красками, песнями цветами. Вот и базарная площадь. Толпа народу радостно смеялась и переговаривалась, явно наслаждаясь каким – то зрелищем. Увидев Дахира, зеваки расступились. кланяясь. Черноглазый паренек, с волосами цвета ночи, одетый бедно, но опрятно, похожий на вороненка, аккомпанируя себе на руде, звонко распевал

–Буй дуи, мулиен!

Ойяд хаме, мехрубон!

Толпа радостно подхватывала в сотню глоток

–Ойд хаме, мехрубон!

Кто на востоке, не знал этих стихов, бессмертного Рудаки, прославлявшего век великих Саманидов?! Невольно, хаджиб залюбовался мальчишкой, который допев песню и отложив музыкальный инструмент, принялся отплясывать, сам себе задавая ритм.

Ойер, дуст Аллах! Ойер дуст Аллах! Градом сыпались на землю перед танцором медные гитрифи, серебряные дирхемы и динары.

И что то шевельнулось в душе Дахира, какое – то неясное предчувствие, коснулось сердца. Постояв и внимательно понаблюдав затем, как маленький лицедей завершил свое представление, хаджиб подошел и улыбнулся – Ты славно пел и плясал, мальчик! Я хочу, чтобы усладил ты, мой кров присутствием своим. Я – хаджиб великого хана! Меня зовут Дахир. А как зовут тебя? Мальчуган отвесил почтительный поклон

– Мой почтенный отец, мир праху его, нарек меня Магиром. Однако, великий господин, одежда моя бедна, и гостем в покоях ваших, мне быть не по возрасту и происхождению.

Дахир хмыкнул – Сегодня – праздник! Аллах послал мне тебя, паренек! Пойдем же, не стесняйся! В покоях Дахира, по его приказу, был накрыт обильный стол. К некоторому удивлению хаджиба, явно проголодавшийся мальчуган из бедняцкой семьи, ел аккуратно, без жадности, воздавая должное всем блюдам, не забывая благодарить хозяина и порыгивать в знак того, что он восхищен пиршеством. А полакомиться было чем: копченые улары соседствовали с пловом с лимоном, телятина, тушенная в соке дикой сливы, стояла рядом с жареной рыбой, фрукты громоздились разноцветной грудой. Да разве все можно было перечислить?!! Когда с трапезой было покончено, и гость и хозяин, сыто отдуваясь, откинулись на подушки, х аджиб дружески произнес – Вижу, что получил ты достойное воспитание, Магир. Поведай мне, о себе. Сколько весен тебе? Кто твои почтенные родители? Легкая смешинка мелькнула и растаяла в умных глазах мальчика – Что до воспитания, то я не вырос при дворах ханов и илеков. Наше селение у отрогов Панхара, оно зовется Коюнлу. Я из рода ями. Мне двенадцатая весна. Мой отец, мир праху его, научил меня ремеслам. Караванщики обучили языкам . Я знаю разные наречия , понимаю и пишу на таджикском, и арабском, понимаю речь узбеков и дарвази. Моя матушка, Фатима – торгует фруктами. Вот , в общем то, и все, господин! Дахир засмеялся – Славно, славно!! Этого уже не мало! Ты к тому же еще и умеешь вести пристойную беседу! Может ты, окажешь мне честь, услаждая мой слух своими песнями и игрой ?! Я хорошо оплачу труд твой. Магир счастливо зарделся – Это будет великой честью для меня, господин хаджиб!!

Руд в руках Магира, запел, зазвенел , а его , еще не установившийся, мальчишеский голос запел

– Далеких звезд прекрасен свет

Их холодно сиянье

Милей улыбки юных дев

Их сладкие лобзанья!

Дахир глядел на своего юного гостя, и на обычно, малоподвижном бесстрастном лице хаджиба, проступало странное выражение. Так, в пору оттепели, из – под снега, ощущая приближение весны, пробивается в степях , молодая трава , или на бесплодных горных вершинах, вдруг в расщелинах, начинают робко поднимать головы, цветы. О чем думал Дахир? Может быть , вспоминал, свою так страшно завершившуюся юность и минувшие годы ? Или сожалел о том, что пойди жизнь по другому пути, у него был бы, сейчас сын, сходный возрастом с этим юным певцом ? Трудно сказать, о чем он думал. Порой даже самые сдержанные и холодные люди, подвержены слабостям и смутной тоске о безвозвратно ушедших днях. В том что, мальчуган, наверняка, не знавший еще в жизни любви, не испытавший сладость женских ласк, поет о девах и любовном томлении, Дахира мало смущало. Короток век людской, рано взрослеют люди, рано уходят к Аллаху. Песня завершилась, умолк руд , и хаджиб, чуть наклонил голову – Благодарю тебя, Магир! Усладил ты сердце мое. Вот возьми. Здесь восемьдесят серебряных дирхемов. Магир взял кожаный кошелек из тисненой кожи и румянец смущения, чуть проступил на его смуглых скулах – Да пошлет вам, Аллах долголетие, господин. От всего сердца, благодарю . На эти деньги, в нашем селении, можно жить долго, а еще, я куплю матушке новую накидку. Ее прежняя похожа на гальвиру (сито) . При этом, он скорчил лукавую гримаску, явно подшучивая над бедностью, при которой, приходится ходить в отрепках, подобно дервишу. Дахир поднялся – Магир, это я благодарю тебя, за доставленное наслаждение. Нам пора расстаться. У меня много дел, мальчик. Подожди – ка , я не могу отпустить такого славного гостя с пустыми руками. Хаджиб хлопнул в ладоши и когда на пороге возник страж, приказал -Найди Гульнару! Затем, словно вспомнив что то , Дахир произнес -Магир, а под какой звездой родился ты? Что было на небе, в момент рождения твоего? Паренек рассмеялся, словно перекатил серебряные монетки – Господин, это очень забавная история. Мои родители были в пути, когда матушка начала рожать меня. Отец, сам принял роды , и обмыл меня в реке Кара – су (Черная вода) что течет недалеко от Термеза. А моя матушка слыхала, от одного звездочета, что в эту ночь, на небосклоне сияла звезда аль – Тахрир(Марс). В селении нашем, так и зовут меня Кара – Магир. Чем – то смутно знакомым или уже слышанным ранее, пахнуло от фразы этой, на Дахира, но в этот момент, дверь распахнулась, и появившаяся на пороге Гульнара, склонилась в поклоне – Слушаю, господин! Ты звал меня? Дахир жестом указал на Магира – Проведи моего гостя в трапезную и положи ему, самых лучших яств в дорожный мешок. Так, что бы хватило до четвертой луны. Гульнара наклонила голову в знак того, все поняла и приказание будет выполнено. И хаджиб, замечавший все, вдруг , увидал на лице служанки, улыбку! Гульнара улыбалась, глядя на Магира! При дворе не принято, чтобы выражала эмоции прислуга, при тех , кто выше тебя. Бьют – молчи, ругают – молчи. Видно, что – то было в Магире такое, то ли , бесхитростная улыбка, то ли , мелкие правильные черты лица, сочетавшиеся с чуть выдающимися скулами и умными глазами, что люди невольно начинали испытывать симпатию к нему. Когда поклонившись еще раз, мальчик ушел , в сопровождении служанки, Дахир, смел с лица , непривычную расслабленность , и достав из маленького сундучка , какой – то свиток, перелистал его, делая на полях пометки каламом. Ночь спустилась на Аталык, и город затих, не ведая, что суждено ему утром. Все в руках Аллаха! Дахир в своем покое, так же вступил в объятия сна. Странное сновидение послала ему судьба. Широкая спокойная черная гладь реки. Плавное мощное течение воды . И вдруг, бурление воды, мощная воронка, и всплывает , черная голова дракона , с сияющими глазами. Вот уже видна могучая шея, крылья, блестит чешуя. В этот момент, дивный сон, было прерван стуком в дверь. Дахир, спавший , как и многие , недоверчивые люди, очень чутко, пробудился мгновенно. Он накинул халат, нырнул в остроносые тапки – бабуши и распахнул дверь. Стоявший на пороге страж, приложил руку к груди Великий хаджиб! Гонец от великого хана, желает срочно видеть тебя, не смотря на поздний час! Он загнал двух коней, пока домчался! Дахир , понявший, что произошло что – то важное, ответил голосом, совершенно не спавшего человека – Немедленно его ко мне! И никому об этом, ни звука!

Глава 2

Измученный дорогой , гонец от хана, спал мертвым сном в отдаленном покое дворца, а уже на рассвете, по приказу хаджиба, посланные стражники, бесцеремонно поднимали на ноги , хозяев караван-сараев, богатых горожан, самого шейх уль ислама – главу правоверных Аталыка. Все они, а так же, начальник городской стражи, новый казначей и дворцовый мухтасиб, были препровождены в большой зал. Плотно закрыв двери и расставив бдительную стражу, Дахир о чем – то имел с ними долгую беседу. А уже с первыми покупателями и торговцами, по городу поползли, плодясь, и перевирая друг друга, слухи и толки.

Кто-то клялся , именем пророка, что великий хан возвращается с победой и богатой добычей. Будет великий праздник, какого еще не ведал Аталык. Другие, до хрипоты утверждали, что войску не повезло, оно было разгромлено и сам хан, спешит сейчас, уходя от погони, дабы закрыть перед врагом, сидящим на плечах, ворота города. Третьи, с пеной правдивости у рта, доказывали, что с ханом случилось несчастье, да пошлет ему Аллах, долголетие. Еще большую сумятицу внесло то, что по приказу хаджиба Дахира, стражники и мухтасибы, ищут по городу , пустующие строения, постоялые дворы, где мало народу, осматривают даже мечети города, стаскивая туда кошмы, одеяла, лекарства. Мало этого срочно в город приехали ученые лекари – хакимы и табибы. Сейчас они ведут беседу с хаджибом. К середине дня, на горизонте показались тучи пыли и по приказу Дахира, стража разгоняя любопытных, выехала на встречу. Это и в самом деле было войско Тобчи – хана. Усталые, пропыленные всадники, с ржавыми повязками, следами на доспехах от долгой и жестокой битвы. Телеги с добычей, повозки с раненными и искалеченными, а следом толпами раненные, те, кто не мог держаться уже в седле, и просто брел, качаясь, вдыхая воздух родного края, еще не веря, что остался жив. В первых рядах возвращавшихся виднелась мощная фигура Тобчи- хана, который подбадривая, что то кричал сотникам и тысячникам. Рядом с ним – Арбиль в иссеченных доспехах, с посуровевшим и возмужавшим за время похода, лицом . Войско вливалось в городские ворота, истомленное, покрытое пылью, без обычных победных кликов и трубных звуков. Вскоре всем, в том числе и Дахиру , стали известны подробности похода. Уничтожив в жесточайшем, почти полудневном бою, засаду устроенную врагами, рубя и топча бегущих, Тобчи- хан, достиг ворот Шоша. Город , не ожидавший ничего хорошего, отверг предложение сдаться и принял бой. Это была битва, по свирепости, превосходившая все, что видали до этого , опытнейшие воины хана и он сам. Потеряв тысячи воинов, осаждавшие проломили ворота и ворвались на улице. Вот здесь – то и началась преисподняя. Улицы были загорожены. С крыш домов, из окон, градом сыпались стрелы, дротики, камни, куски железа. Каждый переулок пришлось брать, проливая реки крови. В рукопашную, разя ножами, саблями, топорами, кетменями, косами, дорого продавая жизнь свою, ощетинившись , яростью последнего боя, кидались мальчишки, старики, женщины. В квартале, отведенном, киданьским и найманским купцам, обнесенном отдельной стеной, снова пришлось проламывать ворота, лезть на стены, рубиться за каждый двор. И сейчас , Шоша не было, не было и пленных . На месте города, смрадные развалины, те из жителей, кто сумел бежать, превратились в бездомных бродяг. И сейчас, в освобожденные здания Аталыка , по повелению хана, размещали раненых и искалеченных. Стоны, крики тех , кому отделяют руку или ногу, тех, кто поминая Аллаха, не в силах сдержать боль. Плач и горестные вопли родичей, потерявших близких. Тобчи- хан сидел в своем покое, внешне хладнокровный. Лишь по тому, как чуть нервически подрагивало его лицо, можно было догадаться, через какую жуткую преисподнюю, ему довелось пройти и провести свою поредевшую армию. Увидав Дахира, хан, произнес – Я все знаю, хаджиб. Ты предотвратил мор. И достоин ты награды. Мне уже нашептали, что ты готов был выжечь вместе с заразой, половину города. Верно? Дахир ответил, чуть качнув головой -Если бы это могло помочь, великий хан, то пришлось бы пойти на это. Меня разорвали бы горожане, то иного выхода не было. Хан не ответив, сделал глоток шербета из кубка с сирийской чеканкой и сокрушенно качнул головой -Нас ждали, Дахир! Понимаешь хаджиб, ждали! Кто – то, из живущих в Аталыке – соглядатай! Кто вступил в братство слышащих и видящих!!. То , что ты зовешь – «божественной паутиной». Кто?! Кто мог сделать это?! Дахир пожал плечами – Кто угодно. Как найти песчинку на морском берегу?!! Войско готовилось к походу не одну луну. До Шаша, семь – девять лун, повелитель. Тобчи- хан раздул ноздри

– Видно Аллах , отвернул от нас, лицо свое. Вот это мой подарок тебе, Дахир. Хаджиб поднял крышку сундучка, раскрашенного драконами . Он был доверху полон монетами. Ханьские, арабские, византийские. Совсем старые деньги, с ликами неизвестных правителей, с непонятными надписями. Потемневшее серебро, стертое золото, украшения разных народов. Даже , равнодушному к деньгам, Дахиру, пришлось прикусить губу. Сколько веков видали сокровища эти, через сколько рук и сундуков прошли?! Тобчи- хан, понаблюдав за Дахиром и выслушав слова благодарности, произнес устало. О Аллах, я хочу доверить тебе дело одно, хаджиб. Пусть за него, простит мне Аллах, хоть часть грехов. Дахир склонился в почтительном поклоне – Слух мой к устам твоим, владыка! Тобчи-хан, помолчал несколько мгновений, словно собираясь с мыслями, а затем произнес, словно выхватил клинок – Я хочу, чтобы в Аталыке, были бесплатные лечебницы для недужных. Их начнут строить через пять лун. И надзирать за возведением их, будешь ты, мой хаджиб! Именно – ты! . Именно – ты, отвечаешь головой, за то , чтобы через тридцать лун, любой страждущий мог излечиться там. Излечиться не платя! Деньги будут выделены , из моей части шошской добычи, из казны, соберу деньги с илеков, сидящих в городах! Завтра, я созываю диван. И все – придворные , и все жители города и окрестностей, узнают об этом! Об этом возвестят глашатаи! Мало этого, по всем городам державы нашей, будут строить такие лечебницы!

Дахир ответил, мгновение помедлив -=Да будет милость Аллаха с тобой, великий хан! Велико будет благодеяние твое! Твое имя будут поминать в молитвах! Хан отмахнулся – Смертен человек, Дахир! И нужно думать о том, что останется после тебя, будь ты халиф или дервиш! О том, какую память оставишь после себя!… Диван был собран к обеду. Выслушав повеление хана, придворные принялись лебезить и славословить. Хан прервал пустой поток изречений жестом За строительством, будет наблюдать Дахир- хаджиб! Надсмотрщики, стражники, строители, зодчие, все в его подчинении. За воровство в моей державе отсекают руку. Я не буду сечь руки. Если пропадет хоть один гитрифи, хоть одно здание будет с изъяном, или кого –то, не будут целить бесплатно, я буду сечь головы. Помните это! Каждый день, Дахир будет мне докладывать, как идет дело. И своей властью, он может карать, может миловать. А его карать или миловать, буду я! Строителей буду кормить за счет казны. Платить каменотесам и глино – месам, по три дирхема за семь лун. Хаджиб мельком отметил, как гримаса, похожая на выражение ужаса, мелькнула и пропала на лице казначея. Города державы Тобчихана закипели. Со всех сторон, по приказу хана и илеков, свозились камни и щебень, шли толпы нанятых рабочих, в огромных котлах варилась пища для строителей. Дахир в Аталыке, потерял сон и покой. С раннего утра , он был уже на местах отведенных под лечебницы. Шум и гул, скрип телег, перебранка и разговоры -Эй, почтенный, ты как замес делаешь? Жену свою так месить будешь! Педар сухтэ( площадная брань)!!! Чтоб ты ушей свиных наелся, любезный! Надсмотрщики, наблюдающие за рабочими, зодчие, толпы тех, кто выполняет черновые работы. От взгляда надсмотрщиков и Дахира не ускользало ни одной погрешности, будь то огрехи в кладке, ленивость строителей. Дахир молча кивал стражникам, и виновных, тут же раскладывали на специально подготовленную кошму, для наказания палками. Крики наказанных боязливые взгляды их собратьев по труду. Тобчи- хан почти каждый день, интересовался ходом работ, порой сам заглядывал на стройки. Однако, Дахир ощущал, что какая – то мысль, не дающая покоя, словно надвигающаяся болезнь, внешне здорового человека, не дает Тобчи-хану покоя. Иногда, великий хан, запирался в своих покоях и целыми днями не выходил. Порой, гонцы с белым пером на шапке, символом того, что мчатся по личному распоряжению владыки, покидали Аталык в неурочное время. Прошло тридцать лун. Веселая, ласковая осень , легкая , словно любопытствующий девичий взгляд, коснулась предгорий и степи, чуть добавив золота в яркую красоту вечной степи. Дахир явился к повелителю и поклонившись произнес, чуть устало – Повелитель, больницы в Аталыке, во имя Аллаха, милостивого и милосердного, готовы принять страждущих. Завтра врачи – табибы, начинают целить людей без денег. Ведь лечение оплатит казна . Хан кивнул чуть рассеяно – Ты хорошо поработал, мой Дахир. Вот кошель с монетами, ты заработал их честно. Возьми деньги , а еще , прими от меня , в дар, вот этот перстень. Согласно легенде, его носил еще мой предок, великий Сатук Богра-хан, покоритель Мавераннахра! Хаджиб поклонился, собираясь уйти, видя, что хан погружен в свои мысли, но тот остановил Дахира жестом – Сегодня в четыре часа по – полудни, мой хаджиб, будет большой диван. Я собираю его. Ты обязан быть обязательно, хаджиб. Очень многое на кону. Дахир вышел из покоев хана, ощущая всем своим нутром, что грядут очень большие перемены. Диван, в почтительном молчании, склонился перед ханом. Повелитель Караханидской державы, оглядел своих ближайших сподвижников и без всяких предисловий, бросил -Хаджиб, казначей, амир, дворцовый мухтасиб, готовьтесь к отъезду. Я переношу столицу державы в Самарканд. Через тридцать лун, все должно быть готово: казна, войско, припасы, слуги. Здесь будет удел моего сына Арбиля. Сказать, что присутствующие открыли рты от изумления, означало бы , солгать. Время и правление великого Тобчи- хана, были таковы, что неожиданностей , хватало всегда , и к ним человек привыкал быстро. Есть жизнь, есть милость и немилость Аллаха и повелителя. Однако, было заметно, что все царедворцы мысленно напряглись

Заметив это, Тобчи-хан усмехнулся

–Именно так!! С этой минуты – сборы. Город закипел, ковались кони, грузились телеги, заготавливались одежда и утварь. Слуги и рабы, на которых легла основная тяжесть придорожных хлопот, так же, восприняли новость о переезде , по – разному. Кто- то радовался, надеясь на возможные перемены к лучшему, другие печалились, понимая что отрываются от края с которым успели, если не сжиться , так смириться . Дахир, руководивший сборами , вместе с казначеем, не подавал виду, что перенос столицы, ему не по душе. Человек иного склада и воспитания, чем хан, он понимал отлично, что Аталык , не может быть столицей огромной державы. Не имеет он древней славы и ореола величия. С другой стороны Самарканд, помнящий еще Алексндра Македонского, Кушанскую державу, арабских халифов и Саманидов, еще кое – где правящих, находящихся полностью во власти Тобчи- хана, гораздо выше по складу и духу, чем они- тюрки, пришедшие на земли Маверранахра сто лет назад. Они всего лишь – ученики, подражатели древней славе. Законы и государственное устройство, скопированы тюрками – ями и чигилями, у Саманидов, говорят в державе, на арабском языке, пишут на арабском языке. Нет ни одной книги на тюркском языке. Да что там Аталык, Ош, Кархаш, Коялык, Сары – Коль, Кашгар? Сам красавец Баласагун, не имеет и пятой части , древнего величия и красоты С амарканда, Бухары, Хорезма. Ничего этого, конечно, хаджиб, говорить хану не собирался. Доказывать владыке, переносящему столицу огромной державы, что он не прав, было делом опасным. Кроме того, Дахир понимал, что сидящий в Кашгаре , младший брат хана -Юсуф , и правящий в Баласагуне , старший сын хана – Шейс аль Мульк, очень не любят друг друга и могут начать войну между собой , после смерти Тобчи-хана, да продлит Аллах дни его. Что же касается юного Арбиля, то хаджиб знал, что этот правитель, не смотря на молодость, не останется в стороне, от передела владений.

Глава 3

Черное солнце.

Самарканд встретил гостей ароматов созревших фруктов, блеском мечетей, мощью крепостных стен. Выехавший встречать гостей, престарелый Абу-Джафар, устроил прием владыке, поражавший пышностью. Сверкание позолоты и украшений на одеждах, россыпи монет, и риса, порхающие в воздухе, в знак торжества и изобилия, восторженный рев толпы. Пир по случаю приезда владыки, потрясал самое смелое воображение. Столы , ломящиеся от блюд и напитков, славословия и музыка. Взор услаждали танцы и пение лучших приглашенных танцовщиц и самых красивых служанок. Взгляд Дахира привлекла смугловатая, изящная девушка, чьи скулы выдавали кровь киданей. Танцовщица двигалась в танце, словно плыла с грацией, изумлявшей присутствующих. Она была достаточно высока ростом, почти с Дахира, и имела чуть овальное продолговатое лицо, того типа, который называют «уриндзагао»– дынное семечко. И мягкие, почти детские черты лица, подведенные глаза сочетавшиеся с милым чуть вздернутым носом. Хаджиб забыл обо всем. Его сердце, окаменевшее годами страшной жизни, вдруг ощутило сладкую истому. Сам того не понимая, чуравшийся женщин, Дахир, влюбился! Заметив его интерес, к женщине, Абу-Джафар склонился к уху хаджиба – Это уроженка Ляо, Мэй Лу. Она у нас недавно, наверное, лун пятьдесят! Пришла с ханьским караваном. Славно поет и танцует! Хочешь, я подарю ее тебе, в знак дружбы, хаджиб? Вижу , по сердцу пришлась?! Дахир с трудом сглотнул комок в горле и ответил, негромко Признательность моя тебе, почтенный Абу-Джафар!! Такой подарок очень дорого стоит! Позови ее! Ни один, ни другой, ни были развратниками, торгующими женщинами, и распоряжающимися чужой судьбой, как товаром на рынке. Век был таков, что бесправные женщины, невысоких сословий, считали для себя, за высочайшую честь, стать наложницей, а то и женой, важного чиновника или царедворца. По знаку Абу- Джафара, танцовщица, чуть заметно покраснев по мужскими взглядами , приблизилась. И Дахир, снова ощутив приступ какого – то небывалого удовольствия, смешанного с томлением тела, произнес – Прекрасная пери! Тебя зовут Мэй Лу? Хочешь сегодня , осчастливить покои мои, усладить меня танцем и дивной беседой? Я хаджиб великого хана, меня зовут Дахир! С томной грацией потянувшись, Мэй чуть покраснела , принимая привычные правила игры – О великий господин, это великая честь для меня! Я умею петь, танцевать, доставлять наслаждение, вести беседу, готовить еду. Меня этому учили! .. Дахир, непривычно расслабленный, умиротворенно заснул, а лежащая рядом с ним, изящная женщина, долго глядела на его, лицо, с которого стекала во сне улыбка, длинным, внимательным взглядом. Затем Мэй Лу осторожно встала, и как была обнаженной, подошла к сводчатому окну , и долго смотрела на приближающийся рассвет. Хан внимательно глянул на хаджиба. Прекрасно разбиравшийся в людях, он впервые, увидал Дахира счастливым , и по – мужски, поняв его, улыбнулся – Хороша наложница, мой хаджиб? Дахир едва смог скрыть выражение довольства, и ответил сдержанно – Да, мой повелитель! Я хочу, что бы она была моей временной женой! А там – все в руках Аллаха! Тобчи – хан хмыкнул – В таком случае, тебе нужен свой дом! Ведь , давным – давно, отвык , ты, от тепла домашнего очага, будучи на моей службе! Я дам денег, и ты выстроишь в Самарканде, дом, достойный тебя. А когда у тебя будет сын, он будет в милости моей. Дахир склонил голову – Благодарю, Бури – тегин. У меня, благодаря щедротам твоим , достанет денег, самому основать свой очаг. И жизнь хаджиба переменилась, словно в арабской сказке. Каким наслаждением было покидать поздним вечером дворец, идти домой по городу, где горят в домах огни, варится ужин, люди обсуждают день сегодняшний, перекликается стража на стенах. . Дома ждет, ласковая в постели, искусная в приготовлении пищи, женщина. С ней можно было разговаривать часами. Она знала множество сказок и легенд, умела удивительно слушать повествования Дахира о далеких землях, звездах и людях. При этом , ее маленький рот, чуть приоткрывался, обнажая почерненные для красоты, зубы, и она только изумленно покачивала головой – Ах, господин мой! Ты так много знаешь, так много видал! О себе , женщина повествовала мало. Дахир лишь узнал, что она рано осталась сиротой, ее воспитывала старшая сестра, умершая пятнадцать весен назад . Мэй Лу покинула родной край Шаньси, во время очередной войны, в поисках лучшей доли, пришла в Самарканд. Вот , в общем – то, и все. Иногда, по просьбе Дахира, она танцевала или пела мелодичным голосом, напоминающим звон колокольчика в руках буддийского монаха. Хаджиб , кроме того, любил баловать наложницу подарками, зная , как расцветает она от каждой, даже маленькой безделушки, как мило смущаясь, благодарит. Когда Дахир отправлялся на службу, Мэй Лу, возилась по дому, покупала продукты на рынке, подавала милостыню нищим, во множестве сидевшим у городских ворот , и у стен крепости. Особенно много, она уделяла щедрот , высокому оборванцу с тупым лицом, который сидел с безразличным видом, неподалеку от дома хаджиба , гнусавя молитвы и ловя вшей в своих отрепках. Сегодня , Дахир пришел домой, чуть позже обычного , и присев к огню, устало поджал ноги. Наложница, улыбнулась ему словно маленькому, любимому ребенку – Мой господин ! Я приготовила твой любимый плов и шулюм из баранины , есть горячие лепешки, персики и чуть – чуть сливового вина! Аллах простит! Ты так устал , господин мой. После трапезы, я доставлю тебе «ласку спины» . Меня обучил ей, один буддийский священнослужитель! Дахир ответил, глядя женщине прямо в глаза – Знаешь, Мэй, я счастлив в первый раз в жизни! У меня нет отца и матери! Братья, в свое время, бросившие меня, до времени , ушли к Аллаху! Уже тридцать лун, ты рядом со мной! И мне хорошо! И очень хочу, чтобы ты стала не временной моей женой, а женой, согласно Корану! И наши дети будут в милости хана, будут жить лучше, чем прожили молодые годы, ты и я! Я в милости у великого хана, у нас хватит денег на хорошую жизнь! Дахир, не спрашивал женщину о согласии. Он утверждал свое право иметь жену, согласно времени и положению своему. Женщина, чуть смущенно опустила глаза – Господин мой! Мой Дахир! Высшим счастьем, это было бы, для меня! Я согласна! Но у меня есть одна просьба . Пятнадцать весен, как покинула мир этот , сестра моя. Прежде чем, ты объявишь меня женой своей, я должна совершить обряд. Мне нужно с утра , подать милостыню нищему, а затем, мы с тобой , поедем верхом на конях, дабы любовь нашу, согласно законам , увидал великий дух Тенгри , благословил нас! И с неба, благословит нас сестра моя, заменившая мне рано ушедшую мать!! Я хочу, что бы на небесах, она не тревожилась за меня! Завтра день ее поминовения! Ты , не против, господин мой ? Хаджиб , не ответив , привлек женщину к себе -Конечно же , нет! Тем более, что великий хан, разрешил мне , завтра , быть свободным от моих обязанностей! Дахир , как всегда, проснулся чуть позже наложницы, полежал , обдумывая как сегодня, в свободный день, будут они, наслаждаться покоем и негой, в весенней степи, за городом. Мэй Лу, на миг заглянула в комнату – Господин мой! Завтрак на столе в садике ! Я иду на рынок : куплю еды и заодно, подам милостыню нищему. Через три – четыре стражи, я вернусь. Дахир кивнул – К этому времени, я оседлаю коней и возьму припасы в дорогу, Мэй! Путь наложницы Дахира был не долог. Она прошлась по говорливому и шумному, не смотря на утро, самаркандскому базару, подала высокому нищему, кусок лепешки и ломоть копченого мяса. Тот , с безразличным видом, взял подачку. Затем, сделал странное движение, словно, припал с поцелуем к ее маленькой ручке . Женщина резко освободилась, встряхнув широким рукавом, словно пряча, что – то, в него, извечным движением китайских женщин.…. Дахир сидел в седле, по – дорожному одетый, поджидая , пока его спутница, выйдет из дома. Женщина , одним движением, вспорхнула в седло. Они выехали за городские ворота, под приветствие начальника городской стражи и поклоны воинов, заступивших в караул. Славно дышала степь за Самаркандом. Птицы в небе устроили свой вековечный переполох, степной суслик на кургане, сделал стойку , и увидав всадников, смешно свистнув , исчез в норке. Проехали несколько фарсангов и Мэй, державшаяся чуть позади , господина своего, выдохнула полной грудью – Тенгри будет счастлив, благословить нас! А на небесах , будет счастлива за меня, сестра моя! С этими словами, она чуть пришпорила коня, и поравнявшись с Дахиром, протянула ему маленькую кожаную фляжку – Мой господин, становится жарко! Отпей этого славного напитка! Он славно утоляет жажду! Я сама его сварила! Дахир улыбнулся ей, сделал несколько глотков, на мгновение, заметив, что глаза женщины, только что смотревшие на него, с любовью, стали внимательными и цепкими. В тот же миг, почему- то , почернело и опрокинулось , безоблачное небо, черным стало солнце, чудовищная боль стиснула горло и желудок. Хаджиб, потерял стремена , и безвольным мешком, сполз с седла, погрузившись во мрак.