Рай для грешников

А там Обама.

Да, репертуаром тут не балуют. А как насчёт пожратеньки?

Послышался короткий стук – дверь купе приоткрылась.

– Ну как, ужинать будем?

Надо же, какая фигуристая!

– Давайте… давай скорее, красавица.

Ух ты, сосиски! С картошечкой, с кетчупом.

– И водочки, красотуля.

– А тебе не хватит?

– Что?

– Ты же на ногах еле держишься.

Да что она несёт? Ах да, коньячок был употреблён, а до того ещё и водка. Надо же, пяти часов не прошло… Ладно, а что у неё на овальчике? «Ксения. 800». А размерчик у неё где-то третий. Знак ГТО на груди у нея, больше не знаем о ней ни… ничего.

Проводница повернулась к двери.

Вот это ножки! А булочки-то, булочки, так и перекатываются! Надо брать. Первый – пошёл.

– Послушай, Ксения.

Она оглянулась – ледяная улыбка. И бейджик-то – как испарился.

– А почему это вы мне тыкаете?

– Не понял.

– Должна вас огорчить: наш поезд не шлюзуется, и за окном уже Материк.

Да это же спецпоезд! Специальный, значит. И вновь накатило тяжкое чувство: словно неведомый кукловод заставляет меня, беспомощную марионетку, играть чужую роль. И в этом странном сценарии я не могу изменить ничего.

– В силу вступают законы Российской Федерации, – сказала Ксения. – Кстати, сейчас наше радио транслирует Уголовный кодекс.

– Кодекс?

– Весь-то он вам ни к чему, но хотя бы специальную часть… Ответственность граждан за преступления, совершённые в Большой зоне.

Специальная часть? Специальная… Что не так?

Девица, окинув меня взглядом, прыснула:

– К вольной жизни привыкаешь не сразу, верно?

…Часть специальная… Исчезло важное, безумно важное. Как пусто внутри… Но что не так? Деньги? Их перечислят, и моя дочь будет жить. Но… как её зовут? Маша? Или Таня… Как это? Я забыл её имя? Ах ты блин, всё ещё хуже… Часть специальная!

Словно чужая тень отошла – и ясно стало, ясно до омерзения, – нет у меня никакой дочери. И не было никогда… А-а-а-а-а-а!..

***

За два дня до того

Порывы ветра за окном раскачивали верхушки сосен.

– Не желаешь тряхнуть стариной, Костя? – спросил Ратников.

На самом деле меня зовут – Александр Константинов. Костя, производная от фамилии, – с доисторических времён, когда мы с Толей Ратниковым учились в техникуме, в одной группе. Да и его мы звали тогда не по имени – просто Белый[6 - Подробнее об этих событиях рассказано в романе «Камуфлет».].

Запах смолы дразнит ноздри, в лес бы сейчас, хоть через окно прыгай. Но нет никакого леса. И окна на глубине сорок метров быть не может. Никак не может – в режимном помещении Академии метанаук, глубоко засекреченной организации на окраине Москвы. А мы сидим в кабинете начальника первого сектора, отвечающего за глобальную безопасность.

– Тряхнуть стариной?

– В поле поработать, на ниве прикладной науки.

Ратников поправил белоснежную шевелюру ладонью.

– А точнее? – спросил я.

– В Большой зоне.

М-да, страшное место. Четверть века назад, в 2008 году, согласно Мегапроекту нашей Академии почти всех преступников планеты изолировали в этой самой Би Зед, на огромной территории в Западной Сибири.