Пуританин

– Ладно, уговорил, – Дима перестал его держать.

Влад начал заваливаться, и я ухватился за него обеими руками, чтобы он не упал.

– Да че ты в него вцепился-то? – улыбнулся Дима.

И я отпустил Влада, а Дима в следующую же секунду, пинком ноги в зад, столкнул его с площадки. Влад сделал несколько шагов вниз по лестнице, даже как будто бы побежал, но потом оступился и кубарем полетел вниз. Дима быстро спустился вниз, поднял его и подтащил к следующему пролету, и опять толкнул. Потом сделал также еще и еще. В общей сложности Влад пролетел вот так вот по лестнице до второго этажа. Дима решил не продолжать операцию. И мы побежали в свой блок.

Дима закрыл входную дверь на ключ. Умылся, собрал остатки разрушенной тумбочки в шкаф, убрал осколки лампочки. Вернул настольную лампу на стол. Но ее железный абажур был сильно помятым, практически плоским после знакомства с моим телом и головой. Дима повертел настольную лампу с разных сторон. Но абажур со всех сторон выглядел плоским. И Дима спрятал разбитую лампу в угол за телевизор.

Мы с Сашей, осознав смысл всех этих действий Димы, тоже не стояли на месте и тоже замели все следы драки.

Саша вернулся в свою комнату. Дима зачем-то взял стул и поставил его на середину комнаты. Затем снял свою майку и забрался на него. Майкой выкрутил немного лампочку на потолке, и она погасла. Затем поставил стул на место, надел майку и лег в кровать. Я в темноте добрался до своей кровати. Разделся и тоже лег.

Тишина была полной, тикали только часы. Было даже слишком тихо.

– А мы его не убили? – спросил я Диму.

– Завтра узнаем, – ответил он совершенно спокойно.

Спать как-то не хотелось. Тишина еще позвенела немного в моих ушах и успокоилась. Я даже начал проваливаться сон. И тут в дверь постучали не так, конечно, сильно, как в прошлый раз. Очень тихо. Но я вздрогнул.

– Или сегодня….

В дверь еще раз постучали. Чуть настойчивее. Потом какой-то шорох, будто прижали ухо к двери. Кажется, прислушивались к нам. Спим мы или нет.

Когда постучали в третий раз, Дима встал с кровати.

– Так, лежи тихо. Мы спали. К нам никто не приходил, – дал он мне указания и пошел открывать входную дверь. По пути он взял с полки свои очки. У него они тоже были. Он периодически их надевал.

Когда он открыл дверь, я услышал женский голос. Это была Меренкова. Подруга Влада вроде как. Как с таким дружить, я не представлял. Поэтому думал, что она у него в заложниках. Потому что рядом с ним она странно себя вела. Когда я их видел вместе, она производила впечатление маленькой послушной собачки на поводке. И никогда при нем не разговаривала с другими. А когда я встречал ее одну, она разговаривала нормально, но постоянно смотрела по сторонам. Словно за ней кто-то следил.

– Это вы его избили? – я услышал голос Меренковой.

– Кого? – зевающий безразличный голос Димы.

– Влада.

– Какого Влада?

– Моего.

– Твоего?

– Да блин, Дима! Хватит! – чуть громче сказала Меренкова. – Он к вам на этаж пошел… К Федорову. Но его дома нет. А на этаже только вы остались на выходные.

– Это Влад так сказал?

– Да не говорит он ничего. Он пьяный. И весь в синяках.

– А причем тут мы тогда? – Дима давил на логику. – Мы вон без синяков и трезвые.

Затем Дима, кажется, громко дыхнул на Меренкову, доказать, что запаха алкоголя у него нет.

– А Федоров у вас был? – спросила она.

– Да не было у нас никого, – сказал Дима и крикнул мне:

– Олег, к тебе кто-нибудь приходил?

– Нет.

А потом я зачем-то нарушил инструкции Димы и добавил.

– Меня вообще не было. Я вернулся только полчаса назад. И на лестнице, и в коридоре я никого не видел.

Меренкову, вероятно, насторожили мои слова, и она, отодвинув Диму, зашла к нам в комнату и нажала на выключатель света. Но свет не загорелся. И я только сейчас понял, зачем Дима выкрутил лампочку. Свет из окна очень тускло освещал комнату. И в принципе, если следы драки какие-то и остались, то их сейчас было бы не разглядеть.

Меренкова немного поглядела вокруг. Поглядела на меня. Я приподнялся с кровати и пошарил свои очки. Но вспомнил, что они разбились. В темноте мое замешательство было органично. Ничего странного она не заметила и вышла из нашей «трешки» на свет в прихожей.

Из своей комнаты выглянул Саша:

– Может он на лестнице навернулся. Пьяный же.

Меренкова опять напряглась. Вероятно, наши с Сашей уточнения явно вызывали подозрения. По Диме было видно, что он очень хотел, чтобы мы с Сашей уже заткнулись.

Меренкова почувствовала это, и пристально посмотрела на Диму.

– Очень надеюсь, что это не вы помогли ему навернуться.

– Че, прямо сильно его кто-то побил? – очень по-доброму промолвил Дима. – Помощь нужна?

Так участливо у него это вышло, что Меренкова, сразу же успокоилась. Дима умеет располагать к себе людей. В очень хорошего человека он может играть профессионально. Тем более он и на самом деле душевный и порядочный человек. А то, что бывает жестким, холодным и безжалостным – так это просто Зверь из него иногда вылезает… Но показывается Зверь не просто так, а всегда по делу.

На втором курсе ближе к летней сессии он купил себе очки. В очках он выглядел очень добрым и умным. Стекла в очках были без диоптрий. И он мне признался, что решил их носить, потому что понял по мне, что человеку очки добавляют ума автоматически. Если человек в очках, то ясно дело, что он очень много читает и занимается. Преподы действительно стали к нему относится лучше. И оценки в его зачетке значительно прибавили в баллах. Купил бы он себе очки на первом курсе, закончил бы институт с красным дипломом.

– Сильно, – сказала Меренкова не то грустно, не то весело.

– Ладно. Протрезвеет. Разберемся. Спокойной ночи, – успокаивающе сказал Дима.

Он сделал паузу и добавил:

– А может скорую вызвать?

– Не надо, – вздохнула Меренкова.

Она вышла из нашего блока, и Дима закрыл за ней дверь. Как только шаги в коридоре стихли, он снял свои очки. Протер их фланелевым платочком. Сложил их вместе с тряпочкой в дорогущий кожаный футляр из крокодиловой или, может быть, змеиной кожи, положил на полку и сел на кровать, поправлять подушку:

– Ну, вот видишь! Живой он! А ты боялся.