Сторно

– Ты что, собрался здесь фронт держать?

– Положено.

– Брось, через двадцать минут отходим. Сам-то как?

– Каком кверху. Все глаза запорошили и всего, гады, испятнали пулями да осколками. Броня выручает, а то был бы, как дуршлаг, хоть макароны откидывай. А так, ничего, живой пока. Спасибо, командир.

– Сейчас я быстренько сбегаю вон к тому высокому дереву и назад, а ты прикрой в случае чего.

Тут из машины коротко дважды рявкнул «Корд», потом ещё разок. Поглядывая по сторонам, я побежал к подозрительному дереву, решив наплевать на снайперский огонь. Надеюсь, кумулятивной гранатой в меня не стрельнут, а остальное переживём.

У толстого раскидистого дуба валялись два тела. Один изломанный, как кукла, труп почти без головы. Другая окровавленными руками зажимала обрывок ноги ниже колена, из которого обильно текла кровь. Снайперша! Сука поганая. Вот где встретиться довелось с «белыми колготками». Может быть, и не она прикончила моих ребят в Урус-Мартане, может её подруга, сестра или мамаша.

Она белыми от боли глазами на узком сером лице глянула на меня и прохрипела:

– Прош-шу, пом-мохи мне, я т-тепя отблахотарю.

Сильный прибалтийский акцент выдал её происхождение. Я точно знал, что через пять минут она истечёт кровью, но я не мог заставить себя пожалеть ту, которая несколько минут назад влепила в меня четыре пули.

– Ты что делаешь в этой стране?

– Я тоброфольно… – и тут она поняла, что я не украинский солдат. – Т-ты… пешеный пёс… оккупант… я фас ненафижу… – и расплакалась, дура.

Я перетянул ей ногу её же ремнём, отыскал в карманах аптечку, шприц-тюбик с омнопоном и ширнул в здоровую ногу прямо через штаны.

– Ладно, живи пока, сволочь. Некогда мне, а то поболтали бы на тему о любви и ненависти. А за всё случившееся пеняй на себя.

Она тупо пялилась на меня, а потом спрятала лицо в испачканных кровью ладонях и глухо завыла.

Я подхватил её шикарную австрийскую винтовку с цейсовской оптикой, сумку с патронами и рванул к своим. До конца операции оставались считанные минуты. Да, и бой фактически угас.

Добежав до машины, я начал руководить:

– Рокки, продолжай следить за полем. Дитрих – за руль, готовься к отъезду. Марк, собирай манатки и в машину.

Я щёлкнул по микрофону и поправил гарнитуру:

– Внимание всем циркулярно. Здесь Бор. Ромео, Техник, Черчилль ответьте командиру.

– Здесь Ромео. Возвращаемся. Потерь нет. Подробности при встрече.

– Здесь Техник. Порядок. Без потерь. Подъезжаем.

– Здесь Черчилль. Аналогично.

На востоке заметно просветлело. Непроглядную ночь сменил серый рассвет. В 3-00 Дитрих развернул машину и, бросая косые взгляды на обломки танка и БМПшек, выехал на дорогу к стоящим на обочине квадроциклам. Ещё через пару минут, негромко рыкнув, затормозил наш БТР. Перед отходом я хотел по-быстрому переговорить со старшими машин, выбрался наружу и приглашающе махнул рукой. Но неожиданно из БТРа высыпали все мужики, а следом с квадроциклов соскочили и остальные. Лео за шиворот подтащил и поставил какого-то высокого чужака в серо-коричнево-зелёной натовской форме.

– Что за сборище? – я начал заводиться из-за ненужной задержки, поскольку уже пора было уносить ноги.

– Командир, этого гуся в Красном Лимане поймали. Не тащить же его в Славянск. Утверждает, что он иностранец, требует консула, а назвался Микаэлом Скилтом.

– Что-о-о!! Ах, мразь! Братцы, вы знаете, кого заловили? Это международный преступник, наёмник, убийца сотен мирных жителей по всему миру, командир карателей здешней группы «Блэквотер». В батальоне «Азов» он за деньги лично убивает жителей Донбасса.

Мужики набычились, а наёмник распрямился, гордо задрал подбородок, расправил плечи, с надменным выражением посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:

– Ти есть глафарь этой панды? Уэлл. Ти есть смелий, пока я сфязаный есть. Бой отин на отин эллер ти есть трус. Скурк, са ду дёр, – он прорычал какое-то ругательство.

Спокойная ярость наполнила меня, и сердце погнало энергию. Моя душа жаждала справедливого возмездия.

– Развяжите его. Финн, дай ему нож.

– Командир, может не надо, – приблизился ко мне Стингер, – дай я сам. Зачем тебе руки пачкать?

– Ничего испачкаю. Всем отойти на пять шагов.

Через несколько секунд мы с наёмником встали лицом к лицу в окружении бойцов. Наёмник ухмыльнулся, подкинул нож, покрутил в руке, проверяя баланс, встал в свободную стойку и громко пробасил:

– Ти инте эн фег, не трус. Тепе нато опещать тать мне сфободу, кохда я тепя упью.

– Слишком хлопотно это. Ромео, обещай, что отпустишь его, если он победит.

– Но, Бор…

– Обещай!

– Хорошо, пусть будет так.

– Хватит болтать, начали, – мы непозволительно задержались, и я решил ускорить события.

Сделав вид, что резко дёрнулся вперёд, я качнулся в бок, потом быстро и широко шагнул в другую сторону.

Крупный и мощный швед сузил глаза, стиснул зубы, сделал движение навстречу, перекинул нож влево, резко крутанулся на пятке, далеко выбросив руку. Этот молниеносный приём должен был закончиться боковым ударом слева в сердце. И закончился бы. Но пригодилось слегка подзабытое айкидо. Я на автомате уклонился, перехватил его вооружённую руку, толчком перенаправил импульс движения, одновременно сильно нажав на кисть. Рука согнулась. Потерявший равновесие швед споткнулся и напоролся шеей на свой клинок. Крепко удерживая его руку, на излёте импульса я вогнал нож поглубже, а другой рукой пихнул ещё двадцать сантиметров холодной стали в грудь. Всё. Аут. Весь бой занял не больше пяти секунд. Адреналин бешено разогнал сердце, исполненное торжеством победы и чувством удовлетворения.

– Ну, ты командир и зверь, – выдохнул вместе со всеми Стингер, зачарованный видом смерти – я такого ещё не видел!

– Выбросьте эту падаль и по машинам, – хрипло проговорил я без малейших угрызений совести, вытирая клинок о камуфляж мертвеца.

В четверть пятого утра мы миновали блокпост ополченцев, на котором нас чуть не расстреляли. Потом разобрались. Но они не могли скрыть явно ошеломлённого вида. Как выяснилось, ополченцы всю ночь психовали из-за жуткого грохота, пожаров, взрывов и стрельбы на той стороне.

Перед заездом в Славянск я решил ненадолго остановиться на прежней стоянке в лесу напротив Райгородка, чтобы уточнить обстановку, выслушать доклады и привести себя и оружие в порядок.

Во время ночных событий я совсем забыл про корреспондентов и слегка удивился, увидев их среди оживлённо болтающих ребят. Поддубный умело протискивался в ту или иную кампанию и незаметно пропихивал вперёд диктофон. Я усмехнулся, встретившись с ним глазами, отрицательно покачал пальцем и кивком головы отправил в сторонку. Корреспондент понуро и послушно отошёл к своей машине, жестом подозвав оператора.

Выплеснув первые впечатления, мы, один за другим, не сговариваясь, повернулись на север, где за рекой полнеба затянуло чёрным дымом, тянущимся аж до горизонта. Каждый думал о своём, молча глядя на дело своих рук, но в каждом лице отражалась спокойная уверенность в нашей правоте. Теперь торопиться было некуда, и я махнул рукой, приглашая всех в круг:

– Поздравляю с успешным началом рейда, с удачной операцией и возвращением. Надеюсь, все целы?

– Почти, – усмехнулся Техник, – Финн пострадал.