«Люблю тебя!…».
Пусть ты и рассердишься,
И отнимешь руки,
Всё равно тебя тогда
Обниму – не вырвешься.
1960 г.
«Любовь. И снова вопль терзаемой груди…»
Любовь. И снова вопль терзаемой груди
Наружу сквозь сдавленную щель гортани
Рвётся. И мысль одна: тебя увидеть,
В своих объятьях сжать
И замереть
В истоме сладостной уже.
1982 г.
Одиночество
Одиночество хлещет осенним дождём,
Одиночество бродит потёмками серыми.
Одиночество, если оно вдвоём,
Станет буднями самыми чёрными.
1983 г.
Lorelei
Heine
(Ich wei? nicht, da? so es bedeutet
Da? ich so traurig bin)
Я не знаю, что это значит,
Что я так грустен опять;
Что сказка из старых преданий,
Как песня мечтой своей, манит.
Хладный воздух сурово темнеет
Над тихо текущим Рейном.
Вершина скалы искрится
В лучах заходящего солнца.
Как чудо небес на вершине
Прекрасная дева видна;
Её золочёный гребень
Скользит в золотых волосах.
(Пер. с нем.) 1983 г.
В переводе Левика начало этого стихотворения Великого немецкого поэта-романтика звучит иначе:
Не знаю, что стало со мною,
Душа моя грустью полна.
Мне всё не даёт покою
Старинная сказка одна.
На севере диком
Heine
(Ein Fichtenbaum steht einsam)
Гордый кедр стоит уныло;
В холод выси вознесён.
Дремлет, будто в саван белый,
Льдом и снегом окружён.
Мечтает о пальме далёкой,
В том крае, где солнца восход,
Грустит, одиноко качаясь,
На склоне пылающих гор.
(Пер. с нем.) 1983 г.
А вот как звучит этот же стих в переводе Тютчева:
На севере мрачном, на дикой скале
Кедр одинокий под снегом белеет,
И сладко заснул он в инистой мгле,
И сон его вьюга лелеет.
Про юную пальму всё снится ему,
Что в дальних пределах Востока,
Под пламенным небом, на знойном холму
Стоит и цветёт одинока…
Этот же стих привлёк внимание и Лермонтова:
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна;
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей всё, что в пустыне далёкой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утёсе горючем
Прекрасная пальма растёт.