ИНО

Глава 1. Жуткая находка

Есть люди, у которых развита интуиция, они предвидят опасные ситуации и не попадают в них. Увы, я не такая.

В тот день, после которого уже ничто в моей жизни не было как прежде, начальник потребовал, чтобы к утру я закончила срочно понадобившиеся ему отчеты. Вообще-то, мне нравилось задерживаться на работе. Оставаться одной, когда все расходятся по домам, наблюдать, как офис меняется, превращается в таинственное королевство, в котором я – ну, тут зависит от настроения – или королева, или расхитительница древних сокровищ, или дракон, властвующий над несметными бумажными залежами.

Почему-то именно в эти несколько часов я могу сделать гораздо больше, чем за пару дней. Наверное, потому что никто не отвлекает звонками и неожиданными посещениями, постоянными вопросами и распоряжениями, не пытается рассказать очередную неинтересную сплетню – идиллия!

Я на удивление быстро составила все, что требовал босс и решила, раз уж все равно сегодня задержалась, расквитаюсь заодно и с накопившимися бумагами. До десяти часов вечера я сидела в полной тишине, которую нарушал лишь звук рвущейся бумаги. Сначала выкидывала обрывки в свою корзину, потом в ход пошли корзины коллег. Ох, как же много было этого ненужного! Все ведь, как обычно, откладываешь «на потом» – вдруг пригодится, а на самом деле «потом» и «пригодится», как правило, не происходит. Ррр-ввввать!

* * *

В начале одиннадцатого я наконец-то управилась с делами и вышла в зябкую осеннюю ночь. Темень стояла непроглядная. В это время на мою окраину автобусы ходили по расписанию раз в час. Конечно же, они регулярно распорядок этот нарушали и не в мою пользу. На остановке, кроме меня, не было ни души. Тут и днем-то немного народу, а сейчас и подавно. Только и оставалось, что стоять, нетерпеливо вглядываясь вдаль – не блеснут ли фары долгожданного транспорта и ругать неторопливого водителя. Всегда приходится ждать. Автобуса, окончания рабочего дня, выходных, повышения зарплаты, мужчину своей мечты… Ох, много чего еще приходится ждать, и чаще всего безрезультатно.

Наконец подошел автобус, пустенький, без кондуктора, унылый донельзя. Пришлось купить билет у водителя: по этому маршруту постоянно шныряют контролеры, даже в ночное время. Чем он им так полюбился?

Автобус медленно полз, наверное, мечтая оказаться уже в кои-то веки списанным или на худой конец на капремонте. Я смотрела в окно, пытаясь понять, где мы проезжаем. Очень хотелось поскорее оказаться дома. Неожиданно автобус затрясся, загудел, зачихал, издал множество неприятных звуков и остановился у обочины. Я сидела в ожидании его чудесного исцеления. Немногочисленные пассажиры кажется как и я, в чудеса не особо верили и нервничали: кто-то поглядывал на часы, кто-то постукивал пальцами по металлическому поручню, остальные ерзали и бубнили что-то недоброе. Тут водитель заглянул в салон и объявил, что ждать бесполезно. Деньги можно забрать. И все! Дальше уже не его дело.

Любой, кто попадал в такую ситуацию, меня поймет! Захотелось срочно накричать на кого-то, найти виноватого и расквитаться с ним за эту и за все предыдущие неприятности в жизни. Но в этот раз я, почему-то, пожалела водителя. Ему сейчас еще хуже меня – застрял не пойми где, и неизвестно еще, когда техпомощь появится. Мысленно разделив печаль с незнакомым человеком, я вышла из автобуса и вдохнула ночной воздух.

Запахнула воротник пальто, вытянула руку, стою, голосую. Пока никто не едет, но мало ли, из-за поворота кто-то покажется.

И правда, довольно скоро появился джип и притормозил рядом со мной. Пассажирское окошко слегка опустилось и низкий мужской голос спросил:

– Куда?

Я назвала адрес.

– Без проблем!

– А сколько?!

– Да просто так!

Задняя дверца приоткрылась, и я мельком увидела столько восточных физиономий, что от неожиданности с силой захлопнула дверь. Физиономии не выглядели агрессивными, но их владельцам не понравилось мое поведение, и джип отчалил.

Не люблю ловить машину. Даже в дневные часы. Трусиха я и перестраховщица. Столько всяких случаев сейчас… Мне бы с кем-то из других пассажиров договориться, вместе хоть не так страшно, но они все куда-то испарились. Пешком пошли, что ли? А вот у меня увы, выхода нет, в мою глушь к следующему утру пешком не дойти, поэтому и такси в наши края стоит чуть дешевле, чем подержанная, но еще приличная машина.

Еще несколько безрезультатных попыток. Кому-то не нравился адрес, кому-то – цена за доставку меня по данному адресу. Я куталась в тонюсенький шарфик и замерзала.

Уже начала паниковать, но тут, довольно прилично проехав вперед, затормозила грязная белая машинка, я не успела разглядеть, какая. Да, в принципе, и разглядев, все равно не поняла бы, для меня все они одинаковые. Я, не раздумывая, подбежала к машине, не спросив согласия водителя, залезла на заднее сиденье и умоляющим голосом назвала адрес. В зеркале заднего вида отразилось лицо неопределенного возраста, словно копия древнегреческого барельефа. Водитель взглянул на меня со странным выражением. Спасибо, добрый мужчина, что не выгнал. А то я уже окоченела и потеряла надежду добраться до дома.

Машина, то ли иномарка, то ли последняя модель Жигулей, рванула с места. Я поморщилась. Знаю, многие автовладельцы любят всякие ароматные штучки покупать, некоторые даже ничего. Но этот запах мне не понравился. Не то чтобы противный, а просто совершенно мне незнакомый, и оттого подозрительный и неприятный. Неужели такую гадость кто-то продает и кто-то покупает?

Я с любопытством оглядела спасительное средство передвижения и, стараясь не замечать странноватого аромата, сама не зная почему, обернулась назад. Между салоном и багажником не было перекрытия. Моему взору предстала гора рухляди и нечто приличных размеров, накрытое одеялом. Это нечто шевелилось. Тут мне стало не по себе. Очень-очень не по себе. Настолько, что перспектива путешествия в одной машине с кавказцами показалась более привлекательной чем поездка в этой с тем, что там трепыхается сзади.

Я медленно отвела взгляд от шевелящегося одеяла. Только бы водитель не догадался, что я его подозрительный груз заметила. Кажется, пронесло – мужчина был поглощен какими-то своими заботами, резко остановился напротив круглосуточного магазина, буркнул мне что-то и скрылся. Теперь, когда я осталась одна, страх мгновенно уступил место любопытству. Должна же я узнать, что там шевелится в багажнике. Может он собаку в ветлечебницу везет, а я понапридумывала, сама даже не знаю чего. Опасаясь, что хозяин машины вернется быстро, я перегнулась через спинку сиденья и отдернула одеяло.

* * *

Мои ладони, мгновенно взлетевшие вверх, закрыли рот, и очень вовремя, потому что иначе я бы закричала. Увидеть такое под одеялом я точно не ожидала! На меня смотрело странное существо – очень толстый ребенок с огромной головой. Весь обмотанный тугими веревками, заляпаными коричневой жижей, напоминающей засохшую кровь. От испуга я стала судорожно хватать воздух, который вдруг весь куда-то испарился. Не знаю даже, что было страшнее – таращившийся на меня жутковатого вида ребенок или мужчина, который его похитил. Я поняла: надо срочно бежать из этой машины.

Не успела! Пока я пыталась прийти в себя и придумать, в какую сторону бежать, хозяин автомобиля вернулся, и мы поехали дальше. Водитель буркнул что-то недовольное, видимо, не смог купить того, что хотел. А я изо всех сил делала равнодушное лицо и смотрела в окошко, на ногти и вообще, куда угодно, кроме багажника (ну, вроде как мне туда смотреть совсем не интересно). Хотя пару раз я незаметно взглянула в зеркало заднего вида, вдруг придется полиции описывать похитителя, но, кроме того, что одет он в странный светло-голубой костюм, сильно напоминающий одежду сборщика риса, а лицом и фигурой – один в один древний грек с барельефа, ничего примечательного не заметила. Переодень его и наклей бороду – ни в жизни не узнаю. Бестолковый я человек, непутевый! Даже преступника толком описать не в состоянии.

Так я и ехала в этой жуткой машине, ругая себя за все на свете: за то, что живу на окраине, что водительское уже три года лежит на полочке, а я так и не заработала на собственный автомобиль, что до дома не ходит метро, и, конечно за то, что села в машину к маньяку. В этом я ни капельки не сомневалась – он точно маньяк, и убьет нас обоих! Ну кто еще возит в багажнике своего автомобиля связанного ребенка?! Одного только я не могла понять: зачем, если ты в своем уме, останавливаться и подбирать попутчика, с таким-то грузом? Если ему еще одна жертва понадобилась, то почему до сих пор не тюкнул меня по голове, не связал? Вразумительного объяснения в моей голове так и не появилось.

По всей видимости, покер фейс сработал, водитель, не заметил, что я его разоблачила, и, притормозив у следующего ночного магазина, скрылся за его дверями. Мысли мои лихорадочно метались, в голове гремело, как колокол: "Спасти ребенка, надо спасти ребенка!". Вряд ли мужик вез его в элитный детский дом или в богатую приемную семью, раз так безжалостно связал. Повезло, что маньяк такой не профессиональный – оставил не связанную жертву номер два наедине со связанной номер один, да еще и машину не запер. Грех этим не воспользоваться!

С одной стороны дороги, где мы припарковались, расположились три магазина, с другой – лес, а за ним микрорайон из десятка высоток, в котором я и жила. С детства знала этот лес как свои пять пальцев – каждое лето гостила у бабушки. Пусть попробует маньяк меня там найти!

Не медля ни секунды, я выскочила из машины и кинулась к багажнику.

Ужасный ребенок умоляюще смотрел на меня. Оказывается, у него даже рот был заклеен скотчем! Глаза соответствовали размеру огромной головы – тоже огромные и грустные. Стиснув зубы, пытаясь понять, жалко мне его или нет, я потянула ребенка на себя.

Ох! Какое это было отвратительное ощущение! Как будто я взяла на руки студень, без костей, без мышц, просто расползающуюся жирную массу. Скорбные глаза ребенка дали мне понять, что ему и самому известно, какой он противный.

* * *

Я бежала по лесу с уродцем на руках, сзади мелькал фонарик маньяка. Он двигался хаотично, мигая светом куда попало. Я могла бы даже спрятаться в кустах, он не заметил бы меня. Но вместо этого я только и делала, что цеплялась каблуками (черт бы их подрал) за корни деревьев. «Только бы получилось добраться до дома!», – я задыхалась, силы мои таяли. Почему-то ребенок был непомерно тяжел, даже слишком, для своего роста, словно это и не ребенок вовсе. Но тогда кто? Превозмогая отвращение и крепко прижимая водянистое к себе тело, продолжала бежать. На мое лицо налипала паутина, ноги гудели, руки отваливались, но страх придавал мне сил.

«Ну и угораздило ж меня так вляпаться!» То, что теперь за рабочим столом у меня чистота и порядок, совершенно не утешало. Но, по крайней мере, будет куда поставить мое фото в черной рамочке. Еще неизвестно, чем все закончится. То, что ничем хорошим, абсолютно точно!

Лес зашумел, внезапно начался дождь. Отлично, для полного счастья только этого не хватало! Капли пробились сквозь пока еще не облетевшую листву и смыли паутину с лица. Как ни странно, дождь стал моим сообщником, все звуки скрылись на его фоне. Если раньше я слышала сзади треск ломающихся сучьев, то сейчас вокруг лишь шелестели листья.

Я совершенно выбилась из сил. Несколько раз споткнулась, три раза больно упала, но страх гнал меня дальше. Вначале еще был мизерный шанс, что водитель просто довезет меня до дома и отпустит, то теперь, поймав нас обоих, он не откажет себе в удовольствии убить меня медленно и мучительно.

Глава 2. Ну, давай знакомиться!

Дрожащей рукой я ткнула круглым ключом в панель домофона, побоявшись оказаться в лифте с преследователем, на остатках адреналина взбежала на шестой этаж. Чуть не выдавив собой входную дверь, ввалилась в квартиру и стала судорожно запирать на все замки одной рукой. Другой рукой я держала ребенка. Каблук на левой туфле наконец сломался, и я вместе с ношей, к которой за время бегства почти приросла, рухнула на колени.

Ребенок выпал из рук и шмякнулся на пол. Было ощущение, что упало не живое существо, а полиэтиленовый пакет с водой.

Я кое-как поднялась, нервно дрыгая ногами, скинула туфли в другой конец коридора и заревела. Я плакала одновременно от облегчения, усталости и опустошения. Ребенок лежал, не шевелясь, и смотрел на меня своими гадкими глазищами. Я опустилась на пол рядом с ним и продолжала подвывать, закрыв лицо руками. Никак не могла с собой справиться, руки тряслись, ноги начало саднить – пока бежала по лесу, вся изранилась.

Стараясь не смотреть на неподвижно лежащего ребенка, я, пошатываясь, направилась в ванную. Из зеркала на меня смотрело поцарапанное, грязное лицо, залитое черными от туши слезами. Стало так жалко себя, что рот скривился, и новый поток черных слез отправился прокладывать себе русло. У меня начиналась самая настоящая истерика. А я ведь знала, что нельзя смотреть на себя такую. Наоборот, смотреть в зеркало надо только на себя улыбающуюся, тогда непроизвольно поднимается настроение и искусственная улыбка может стать искренней. Включив ледяную воду, я начала тереть лицо мылом и немножко пришла в себя.

Не глядя на свое отражение, я промокнула лицо полотенцем и вышла из ванной комнаты. Страшное дитя по-прежнему лежало и умоляюще глядело на меня, а по квартире разливался тот самый запах, что мне не понравился в машине. Значит, это он так пахнет!

Я уселась на корточки и попыталась отлепить клейкую ленту от рта этого неприятного существа. Скотч отделился на удивление легко, наверное, отмок за время нашего побега под дождем. Я брезгливо отбросила его в сторону. Ребенок слегка приоткрыл бесформенный рот.

– Крчт сштрр эээ тсшшш ххх.., – донеслось оттуда. На меня смотрели карие глазищи, выражая надежду на понимание.

– Что? – переспросила я, отодвигаясь подальше.

– Спшштр эээ ткпррэээ.

«Он еще и говорить не умеет? Или просто больной на голову? Ну, попала я!»

Придерживаясь за стеночку, я сходила на кухню за ножом и стала осторожно разрезать туго стягивающие толстое тельце веревки. Ребенок слабо зашевелился, и меня снова передернуло.

–Сшт ррэээ, кхршт…

Было такое ощущение, что он вкладывает в эти буквы какой-то смысл. Может у него какой-то дефект, поэтому он не может произносить некоторые звуки, но все понимает и как-то пытается выразить свои мысли? В его словах почти нет гласных, но как-то его можно понять?

–– Повтори, пожалуйста, что ты сказал? – обратилась я к ребенку, тем временем пытаясь на глаз определить его возраст.

Сделать это у меня не получилось, потому что чем больше я его разглядывала, тем меньше он казался похожим на обычного ребенка. Соотношение частей тела совершенно не пропорциональное. Лысая голова просто гигантская, не говоря уже о большущих глазах. На лице не было бровей и, кажется, даже ресниц. Ручки и ножки как у младенца, а ростом он не больше трехлетнего мальчика. Значит, это либо такой урод, который до сих пор не рождался на свет, либо… Либо вообще не человек.

В ответ на мои слова ребенок затряс головой и опять зашипел на своем непонятном языке. Он продолжал лежать, видно, очень долго был связан, и тело его затекло. Периодически он пытался пошевелиться, но движения были хаотичными и нелепыми. Превозмогая не проходящую неприязнь, я решилась помочь ему. Ухватив ребенка под мышки, приподняла его и постаралась поставить вертикально. Толстые мягкие ножки подкашивались, словно ватные. Я держала тяжелое тело на вытянутых руках, подальше от себя, хотя это, конечно же, никак не могло защитить от запаха.

Ребенок подрыгал ножками и постепенно кое-как установился в шатком положении. Он прошел несколько шагов, качаясь и неуклюже переваливая свое жирное тело то направо, то налево. Я почти пришла в себя. Правда, ощущения такие, словно застряла в другом измерении, настолько невероятным представлялось мне происходящее. Уродец повернулся ко мне. Его испачканное лицо выражало такое страдание, что я чуть снова не разревелась. «Ну и куда мне теперь его девать?.. Но не оставлять же было его в машине маньяка?!»

– Тврччээ ээ хршпт мвршшш, – снова прошуршал ребенок.

Я не могла распознать в этой бредятине ни одного знакомого слова. «Тврчээ» – похоже на «творчество». Только причем здесь творчество может быть? Тем более, если далее следуют «хршпт» и «мвршшш».

– Я не понимаю, что ты говоришь, – устало сказала я. – Ты-то хоть меня понимаешь?

В его глазищах я увидела понимание, но он продолжал скрипеть по-своему. Я почувствовала себя полностью опустошенной.

– Пойдем на кухню, – произнесла я. Ребенок смотрел на меня. Я махнула рукой, приглашая его следовать за мной. Он сразу же понял и, переваливаясь на своих коротких столбиках, последовал за мной. Я усадила его на табуретку у батареи, а сама села за стол. «Интересно, есть ли у меня дома что-нибудь спиртное? Ну или хотя бы просто пиво? Что-то как-то мне не по себе…»

Я пошарила в холодильнике и нашла пол-литровую банку джин-тоника. «Интересненько, сколько она тут стоит?» Я коктейли не пила, их очень любила моя подружка. Наверное, на какие-то наши посиделки принесла, да и забыла. Ну что ж, хотя бы это, пусть и отрава. Я вскрыла банку, сделала маленький глоток и даже не заметила никакого алкоголя! Нда… стресс.

Тем временем ребенок слез со стульчика и подковылял к окну. Уставившись своими несоразмерными глазами в черное ночное небо, он застыл, держась заплывшими пальчиками за подоконник. «Впервые видит, что ли?» – удивилась я.

Толстая ручонка махнула в сторону мерцающих звезд.

– Пшшт крч прстсссссс… Тркпршсс эээ прээээ.

За этим последовал глубокий вздох. Вздох, наполненный горечью и печалью, совершенно недетской. «Кто же он такой?»

Странный ребенок смотрел на небо и бормотал что-то на своем непонятном языке. Потом он показал на себя, на небо. Затем протянул руку вверх и сделал движение, словно что-то спускается сверху вниз, после этого снова показал на себя.

– Ты что, оттуда? – я кивнула на небо, затем на ребенка.

Он снова залопотал по-своему, тряся огромной головой. «Совсем замечательно. Я домой инопланетянина притащила». Почему-то мысль, что существо не отсюда, никаких эмоций во мне не вызвала. Наоборот, это все объясняло: и его странную внешность, и неизвестный язык. Интересно, как он оказался в машине того мужика? Может, маньячила этот быстро сообразил, что к чему, и решил на нем заработать? Передал бы куда следует, денежку бы получил. Конечно, если бы после этого жить остался. Всякий знает, владеть секретными сведениями опасно для жизни!

«Мамочки! – подскочила я. – Так это ж я теперь такими сведениями владею…» В голове живенько нарисовалась картинка, как под покровом ночи я оттаскиваю «ребенка» обратно в лес, по которому с ним бежала, и, с облегчением вздохнув, оставляю его там на произвол судьбы. «Нет, я так не смогу. Только что же делать? Как с ним объясняться? Зачем он здесь вообще появился, не упал же он со своего неба? Прилетел? На чем?» Целая куча вопросов, и ни одного ответа.

Ладно. Начнем с того, что попытаемся его накормить. Вряд ли он воздухом питается. Может, снизойдет до того, чтобы попробовать нашу земную еду. Уж точно сейчас гуглить «чем питаются детоподобные неприятного вида инопланетяне», не стоит. Наверняка, существуют те, кто все или почти все знают и так просто в покое нас не оставят. Мальца на опыты, а меня… ну, меня… Даже думать не хочется!

Я-то точно буду про него молчать в тряпочку, а вот по поводу других людей – сомневаюсь. Придется какое-то время нам пожить в изоляции.

Открыв холодильник, я скептически оглядела содержимое. Собиралась же сегодня в круглосуточный заскочить напротив дома. Какое там! С такой-то жуткой ношей… Из того, что у меня осталось: сыр, отваренные макароны со вчерашнего дня, два помидора и какие-то полуфабрикаты в морозилке. Дадим ему для начала сыру.

Я вытащила кусок «российского», отрезала толстый ломоть и протянула инопланетному гостю. Тот взял сыр в мягкие непослушные пальцы и уставился на меня. Я отрезала себе такой же кусок и стала демонстративно его есть. Увидев это, гость быстро сунул сыр себе под нос и, очевидно, унюхав, что это съедобно, принялся молниеносно поглощать продукт. Смолотив кусок, он схватил со стола остальной сыр, и, не успела я глазом моргнуть, как он умял его вместе с воском и полиэтиленовым пакетом. После этого он посмотрел на меня и проскрежетал что-то по-своему. Мне показалось, он хочет сказать, что совершенно не наелся. Я вынула макароны и помидоры, поставила их на стол перед «ребенком» (мысленно я так его и продолжала называть). Их он тоже мгновенно умял и снова уставился на меня, выпрашивая еще.

– Ну, дорогой, придется тебе подождать, – пробурчала я, распахивая морозилку и выуживая оттуда замороженные блинчики с мясом. Еще один мой ужин, – вздохнула я, укладывая все шесть блинчиков на политую постным маслом сковороду.

– Блинчики с мясом, – сказала я, тыча пальцем в сковородку.

– Шсэпррр, – ответил уродец.

– А съел ты сыр и помидоры. И даже макароны мои съел.

Надо показать ему макароны. Я нашла в столе упаковку спагетти.

– Макароны! Ты их сегодня ел, но они были вареные! – произнесла я, не надеясь на понимание.

– Шсэпррр, – повторил «ребенок».

– Шсэпррр? – Я указала на макароны. – Но ты же сказал, что шсэпррр – это блинчики!

«Ребенок» изобразил, словно он ест что-то и повторил слово «шсэпррр».

– А, – поняла наконец я. – Еда. Все это называется еда. Или пища. Я ем, ты ешь….

– Этээ, – протянул инопланетянин.

– Еда! Пища!

– Этээ, пыэээщэ.

С ума сойти! У него почти получалось. Только с гласными проблемы. Интересно, кому сложнее учиться – мне с его «шпрс хртч» или ему, если он гласные почти не произносит?

Потом он со скоростью света съел блинчики, я едва успела проглотить один. У меня уже не осталось ни сил, ни настроения торчать с ним на кухне, опустошая свои и без того скромные запасы, и я повела его в комнату, хотя видно было, что он бы еще ел и ел.

По всей видимости, его не интересовали гастрономические качества еды. Главное, чтобы было съедобным. Что ж, завтра накуплю ему какой-нибудь дешевой дряни. Пущай лопает!

– Будем знакомиться, раз уж тебя сюда занесло, – сказала я. – Ты, конечно, ничего не понимаешь сейчас, но придется тебе учить мой язык. Ну, может быть, и я немножко твой поучу.

Произнеся весь этот бредовый монолог, я приложила ладони к груди.

– Маша. Мария. Меня так зовут.

– Мээшш, Мррэээ.., – прогундел «ребенок», протягивая в мою сторону руки.

– А ты? – я показала на него. Гость соображал быстро.

– Хршээккрр! – Он прижал к лицу руки и, отступив на шаг, воздел их вверх. – Хршээккррр!

– Ты – Хршэкр?! – переспросила я, кивнув в его сторону. – Я правильно поняла.

– Тэ Хршээккррр!

Ага, придется мне ломать язык, называя его этим именем, или…

– Итак, без возражений. Называть тебя я буду Херши! Без обид, ты мое имя тоже выговорить не можешь. Херши! – Я снова показала на него. «Ребенок» затряс головой. «Вот и познакомились».

Бытовые вопросы тоже вызвали массу сложностей. Противные жировые складки тела Херши частично скрывала какая-то грязная хламида. У меня не нашлось ничего подходящего, только старая, местами в мелких дырочках растянутая футболка, которую я собиралась вместо половой тряпки использовать. Объяснить гостю, что надо помыться и переодеться, оказалось той еще задачкой. Вообще, вид льющейся из крана воды вызвал у Херши не то истерику, не то религиозный экстаз. Мыла он, кажется, в глаза раньше никогда не видел и попытался его съесть.

Ну, а про знакомство с унитазом я вообще молчу! Как прикажете объяснить инопланетному туристу, что это за белая штука и зачем на ней надо сидеть?

Зато языковое понимание между нами наладилось быстро. Он сразу схватывал, что я имела в виду, указывая на тот или иной предмет, и пытался повторить фразу. Получалось коряво, но временами даже узнаваемо. Я тоже кое-как выговаривала его абракадабру, и строчила в блокноте ручкой, записывая значения слов. У него же, наверное, в мозгу был спрятан портативный компьютер, потому что он с первого раза запоминал услышанное.