Степь

Честно сказать, после "Раны" я опасливо ждала стеклище. Но с радостью отмечаю, что его тут нет. Однако автор продолжает выворачивать себя наизнанку: все потаенное, личное, в данном случае связанное с отцом. Причем создается впечатление, что этот эксгибиционизм - в терапевтических целях: если проговорить травму, станет легче. Читатель выступает в роли психолога, а автор лежит на кушетке и рассказывает самые сокровенные подробности и воспоминания об отце, которые можно себе представить. Некоторые воспоминания, на мой взгляд, были слишком личными, даже лишними. Это я про гениталии пятилетки. Подобные отдушки педофилии меня триггерят, хотя тут речь идет о детских играх. При этом не могу не отметить очень густую, реалистичную атмосферу астраханского зноя, пропахшей мазутом кабины дальнобойщика, пыльной обочины. Читатель буквально сгорает под пепелящим солнцем и морщится от въедливого запаха. Образ отца и его отношений с дочерью тоже до крайности достоверен. В некоторых моментах себя узнает …Далее

Вот вам и прелесть тридцатипятилетия, - наконец на сцену вышли мои ровесники. Совершенно уникальные эмоции испытываешь, когда читаешь прозу людей, с кем у тебя почти одинаковое культурное прошлое. Мы росли на одних песнях и с одинаковой бандитской романтикой, у нас очень похожий опыт межличностных отношений. Многих из нас воспитывали мамы и бабушки, а папы растворились в тумане. В общем, теперь российская литература становится какой-то совсем родной, только успевай ловить инсайты.Героиня заново знакомится с собственным отцом. Его было много в ее детстве, когда Союз рухнул, и образовались криминальные группировки. Папа был сильным и крутым. Потом наркотики изъяли его из мира девочки. Вернулся отец уже в другом образе - грубоватого дальнобойщика, слишком простого для столицы. Он везёт свою дочь в Москву, где она собирается поступать в ВУЗ.Саднящий автофикшн, в котором автор и герой срастаются. Слушаю интервью Васякиной на канале Книгогид и понимаю, что местами она пытается отделить себя …Далее

Текст, который читается на уровне днк. Как же это хорошо сделано! Да, это тлен, но это наш тлен, наша степь, наша Миша Круг на кассете. Дети девяностых, это наша песня. Автор не говорит где-то там в микрофон на площади, а по-тихоньку на лоджии под сигаретку, потому так откровенно. Ну ты ж, знаешь. Ты поймешь. Я не хотела, чтоб разговор заканчивался. И натурализм тут-то как раз был уместен: в степи все разлагается, тлеет. Она живая. Отдельный респект за пейзажи. Такая неоклассика.Да, книга не массмаркета, она кому-то откликнется, кто-то отложит подальше. Но мне зашла ее музыка с первых нот.