Люди и призраки

– Лучше. Я управляемый.

– А Эльвира знает?

– Не помню, говорил я ей или нет… Ты что думаешь, я на нее как-то воздействую? Вовсе нет, она просто меня любит. Да и нельзя заставить человека любить таким образом. Воздействие быстро проходит, оно не постоянное. Если честно, я это сделал только один раз. Когда впервые увидел. Внушил, чтобы она меня не боялась… и чтобы ей стало меня жалко. А то бы выгнала, на фиг, и меня бы стража в коридоре повязала. А больше ни разу. И нечего меня подозревать в недостойном и неподобающем.

Жак чуть усмехнулся:

– Понятно, почему ваша партия не испытывает недостатка в финансах. Тебя посылают выпрашивать?

– Ну не Кантора же… Ты как, лучше?

– Нормально. – Жак бросил окурок и поднялся. – Сейчас штекер прилажу и пойду.

– Может, давай все-таки я с тобой? – предложил Орландо, наблюдая, как он приспосабливает свою странную штуковину со шнуром.

– Каким образом? В шлеме, что ли? У тебя что, блюдце от рождения с трещиной? Не вздумай, на таких оборотах туда вообще соваться нельзя. Шлем для этого не годится, такие вещи только на штекере делать можно.

– А второго у тебя нет?

– И куда ты его вставишь? В задницу?

– Для этого надо иметь импланты, – понял Пассионарио, не обращая внимание на грубость Жака. – А у тебя они есть?

– Конечно, есть. Один, правда, но больше мне и не надо.

– Ну тогда я просто встану рядом и буду тебя все время слушать. Штекер – это вот этот шнур? Именно его надо будет выдернуть, если что не так. Правильно? Не бойся, я успею. Все будет хорошо. Мафей, перестань реветь, иди сюда. Ты держать умеешь?

– Умею, – всхлипнул Мафей, подходя поближе. – А зачем?

– Вдруг понадобится. Стой здесь, рядом.

– Жаль, надо было Терезу взять… – вздохнул Жак. – Пусть бы хоть благословила, что ли… У нее получается. Ну, с богом.

Он приподнял волосы, вынул заглушку и вставил штекер в обнажившийся сокет.

– Разучился, – пожаловался он спустя несколько секунд. – Долго не практиковался. Принесите какой-нибудь стул, а то еще грохнусь.

– Тебе плохо? – всполошился Мафей, бросаясь к ближайшему стулу.

– Нет, здесь пространство устроено по-другому. Это нормально, просто я уже отвык. Спасибо. Ты не бойся, все нормально. Только постарайтесь не болтать, пока я не отойду подальше, а то я буду отвлекаться.

Эльфы замолчали, стоя по обе стороны от Жака и устремив на него две пары нечеловечески темных глаз. Один – с напряженным вниманием, другой – со страхом и надеждой.

– Как ты думаешь, – шепнул Мафей через несколько минут, – он уже далеко… ушел? Ничего, если мы будем говорить? Мне страшно так – все время молчать…

– Ничего, – ответил Орландо. – Только ты меня будешь отвлекать, я же слушаю.

– Тогда ты не молчи, а слушай и говори, что слышишь.

– Пока рассказывать нечего. У него все в порядке. Я его немного успокоил, ему теперь не страшно. А то ведь, знаешь, когда человек трясется от страха, обязательно ошибется в чем-нибудь.

– Если бы это у него навсегда осталось, – вздохнул юный эльф. – А то ведь он всего боится.

– Я заметил. Он просто очень восприимчив. Раз испугался – и фобия. Колючка, на которой он умер, мистралийцы, которые его напугали в Кастель Милагро, кровь… а отчего он крови боится?

– Когда он был маленький, с ним произошел несчастный случай, – зашептал Мафей. – Автобус сорвался с моста и упал… Автобус, это такая большая карета, которая…

– Я знаю. Это он сам тебе рассказывал?

– Да. Там было очень высоко, почти все, кто был в карете, погибли. Жак очнулся среди кучи обломков и изувеченных трупов… С тех пор боится крови и покойников… Я тебя не отвлекаю?

– Нет, не очень. Я слушаю. Все в порядке. Нервничает немного. Надо будет спросить у папы, лечатся ли как-то эти фобии, или это для таких впечатлительных людей, как он, бесполезно. У меня ничего подобного не бывало. Я не боюсь ни крови, ни замкнутых пространств, ни высоты… А крыс вообще обожаю.

– Крыс?

– Ну да. Я три года просидел в каменном мешке пять локтей в длину и три в ширину. И там было полно крыс. Как ни странно, я не приобрел ни клаустрофобии, ни патологической ненависти к крысам. Я с ними играл, пробовал приручать, тренировал на них свои эмпатические способности. Полиарг на это не действует, так что можно было… Правда, на людях у меня потом еще долго не получалось… В общем, это я к тому, какие люди разные.

– Орландо, а ты чего-нибудь боишься? Вот так, чтобы всерьез?

– Конечно. Я панически боюсь снова потерять Силу. И еще постоянно боюсь сделать что-то не так, ошибиться… и навредить другим. Именно это у меня и получается лучше всего. Ведь правильно Амарго меня ругал, это из-за меня Кантора послали в Голдиану. Был бы я на месте, никто бы его без моего разрешения никуда не отправил. Если его там убьют или покалечат, не знаю, как я это переживу… И с антидотом этим, чтоб ему… Тоже ведь я виноват. Если бы я не таскал у Амарго наркотики, он бы не спрятал медикаменты в сейф…

– Ты не отвлекайся, слушай.

– Я слушаю. Только забыл спросить, а как же мы узнаем, когда он закончит?

– Наверное, сам скажет. Вынет свой штекер и скажет. Как он там?

– Пока нормально. Хоть бы у него получилось… Амарго меня, конечно, с дерьмом смешает за взломанный сейф и нарушение конспирации, но пошел он… Если бы не его идиотская конспирация, я бы уже давно столковался с Шелларом и, может, он бы мне что-нибудь полезное посоветовал.

– А… если все получится… ты к нему придешь?

– Приду. Пошлю Амарго… куда-нибудь, и приду.

– Приходи. Я тебя с мэтром Истраном познакомлю. Он сказал, что возьмет тебя в ученики.

– Он тебя все-таки прижал?

– Нет, он меня зеркалом отследил. И слышал весь наш разговор на скале.

– Я же говорил, что он тебя найдет. А что он тебе сказал?

– Что ты был прав.

– В чем?

– Да во всем. Насчет Шеллара и насчет эльфов, и вообще, ты ему понравился. А твой папа не появлялся?

– Нет. Он теперь пару лун вообще не появится. Как поживает ваша дама, которая в обмороки падает?