Капкан из серебра с эмалью

Не вслушиваясь в болтовню Георгия Анастасовича, майор оглянулся на ворота и увидел торчащую над фронтальным забором свечку современного отеля с голубоватым застекленным фасадом. В застеклении была одна-единственная прореха. Все прочие постояльцы берегли кондиционированную прохладу номеров и закрывали остекление на лоджиях, но один безумец все-таки нашелся: на балконе верхнего этажа, опираясь о перила, стоял мужчина и покуривал. Взирал с высоты на недалекую «Элладу».

Гущин и с дистанции двухсот метров определил, что волосы у мужика – ярко-рыжие. Оперативник Медведев мудро отказался от заселения в «Элладу», где сегодня уже и так одинокий мужчина-постоялец появится, грамотно выбрал «свечку» в качестве наблюдательного пункта. Двор греков с верхотуры просматривался великолепно, а изнутри за «Элладой» и Гущин приглядит. Достаточно.

Медведев мотнул рыжей головой. Затушил сигарету в блеснувшей под солнцем стеклянной пепельнице и скрылся внутри лоджии. Дистанционный контакт с приезжим майором состоялся.

Пока Стас разглядывал новехонький отель, Георгий Анастасович успел расстроиться. Сегодня от Покатутаса в высотку уже улизнул потенциальный рыжий заселенец; переживая, что сорвется и москвич, зарезервировавший самый дорогой номер, грек презрительно причмокнул и махнул рукой:

– Э, разве там уют устроят, а? Суета, толкотня, шеф-повар – бестолочь…

– Меня не интересуют толкотня и суета, – оборвал его майор. – Я приехал сюда отдохнуть и поработать. Подумать в тишине. – Стас знал, что производит впечатление медлительного вдумчивого интеллигента.

– О, это к нам! – Обрадованный грек двинулся к огромной стеклянной двери холла. – Вы попали куда надо! Я сразу догадался: вы понимающий человек, знаете толк в тишине и комфорте…

Еще бы, усмехнулся Гущин. Вахмистров зарезервировал единственный в мини-отеле полноценный люкс. И совсем не потому, чтобы майор с комфортом проживал. Причина была иной, рабочей: ознакомившись с рекламной видеосъемкой «Эллады», капитан выяснил, что лишь этот двухкомнатный номер имеет не только вид на море, но и позволяет приглядывать за внушительной частью озелененной территории. А кроме прочего, на третьем этаже «Моей Эллады» находился одноместный номер-стандарт Мыльниковой. Все остальные апартаменты второго и третьего этажей были заняты. Один из них по предоплате до сих пор ожидал прибытия Ирины Зотовой.

Майор вошел вслед за хозяином в прохладный холл, оформленный в стиле греческой террасы – с растениями в кадках и мозаичными стенами, по которым бежали древние обнаженные олимпийцы. Покатутас пристроил сумку Гущина на плетеном кресле из ротанга, шустро обогнул стойку регистрации и надел на крупный нос очки. Улыбнулся, предъявляя постояльцу золотой зуб – верхний левый клык.

– Нуте-с, приступим к оформлению.

Стас поставил на конторку пакет с прекрасно просветившейся коробкой «Метаксы». (Клык засверкал еще радушнее.) И, достав из кармана паспорт, протянул его Георгию. Покатутас зашуршал страничками:

– Так, так, вы у нас на полный пансион, да?

– Да. По ресторанам и барам я ходить не буду. Я переводчик, – не откладывая дела в долгий ящик, представил Стас легенду. – Специализируюсь на хинди и урду.

Подготавливая платформу для внедрения, майор намеренно выбрал малоинтересные для грека языки. (Иначе можно нарваться на просьбу помочь в разработке рекламного призыва для иностранцев, а в языках майор, признаться, был не особенно силен.)

– Много лет перевожу индийских и пакистанских авторов, и тут… – Стас смущенно улыбнулся глянувшему на него поверх очков Покатутасу, – решился. Хочу сам что-то написать. Попробовать.

Карий глаз поверх оправы подмигнул.

– Любовное? Или историческое?

– Любовную историю, – чувствуя, что натурально краснеет, промямлил «переводчик». – В курортном стиле, знаете ли, что-то захватывающее, с приключениями… Вот только не знаю, получится ли? Я, как бы это сказать, не слишком опытен в курортных приключениях. Надеюсь почерпнуть что-то из личных впечатлений знающих людей…

Карий взор Покатутаса на одно мгновение переметнулся на выразительный пакет с «Метаксой». Полные губы растянулись в многообещающей улыбке. Анастасович, как почудилось Гущину, даже тихонько застонал от предвкушения – папа «Эллады» печенью почувствовал, что сегодня его ждет нескучный вечер под коньяк.

Стас верно сделал ставку. Практически все греки словоохотливые рассказчики, ничего тянуть клещами не придется, историй Покатутас набросает – успевай ловить! И поворачивать в нужную для себя сторону.

Как это сделать, Стас уже решил: он намекнет рассказчику, что у слушателя плоховато с воображением, и попросит говорить не о каких-то умозрительных гостях и дальних родственниках, а о тех, что перед глазами: нынешних посетителях-завсегдатаях и друзьях-соседях. Вроде бы так неумелого писателя лучше материал цепляет. Расспросы, как надеялся майор, не покажутся подозрительными.

А что касается первостепенного, то как возможного подозреваемого Стас грека совершенно не рассматривал. Не тот типаж. И возраст на излете. Покатутаса можно рассматривать лишь как источник информации, чему приобретенная «Метакса» очень поспособствует.

Грек проводил Гущина до номера, сказал, что через полчаса ждет его на ужин, и деликатно удалился из большой гостиной с мягкой кожаной мебелью, плоским телевизором и прочими люксовыми прибамбасами. На охристо-желтой стене висела большая репродукция картины с изображением каких-то древнегреческих развалин. Но Гущина интересовала лишь действительность: откинув прозрачную складчатую занавеску, Стас вышел на балкон и поглядел на море, на недалекое остекленное строение, лишившееся единственной прорехи.

Медведев, судя по мгновенно зазвеневшему в кармане Гущина телефону, продолжил наблюдение за «Элладой». Едва московский гость вышел на довольно длинный балкон, телефон потребовал внимания.

– Здравия желаю, Станислав Петрович, – раздался из мобильника приятный баритон. – Старший лейтенант Медведев на проводе. Как расселились?

– Замечательно. Саш, – сокращая дистанцию общения, попросту обратился майор, – как ты получил данные новых постояльцев?

– Мне удалось выпроводить Покатутаса из холла и сфотографировать записи в книге регистраций. Не переживайте, Станислав, все сделал – комар носа не подточит. Новичков, появившихся в отеле за эти выходные, мы уже пробили, данные должны отправить вам на электронную почту.

– Да, да, – пробормотал майор, – мне что-то поступало, гляну. Своими словами, Саша: кто они, откуда, возраст…

Медэксперт Таня уже более конкретно установила время смерти Зотовой как поздний вечер субботы, и, соответственно, майора интересовали постояльцы, заселившиеся в «Элладу» начиная с ночи субботы на воскресенье. Мужчин-новичков в отеле на двенадцать номеров оказалось трое, но никто из них не приехал в одиночестве. Сергей Панкратов прибыл из Воронежа вместе с девушкой, два брата-питерца Борис и Олег Антоновы заняли двухместный номер.

– Мы их пробили по паспортным данным, – сообщал Медведев, – вроде бы все ровно: они те, за кого себя выдают. Борис – судостроитель, инженер, тридцать один год, холост. Его младший брат Олег – студент-медик. Панкратов непонятно кто, мы устанавливаем. Последнее место работы полуторагодовой давности: бармен московского ресторана «Лидия». Есть данные по его девушке, интересует?

– Да.

– Девушка занятная. Всех фигурантов мы пробили по нашим базам – никто нигде не засветился. Но вот Алина Игоревна Святозарова задерживалась в Воронеже за проституцию. Было это, правда, три года назад, но зато дважды.

– Устанавливайте Панкратова, – жестко произнес майор, подумав, что Фермер мог взять с собой проститутку в качестве прикрытия. – Он раньше уже останавливался в «Элладе»?

– Пока не ясно.

– Хорошо, я сам попробую узнать у Покату – таса. Еще новости есть?

Нет.

– Тогда отбой. И вот что, Саша… Пока я здесь за всем приглядываю – проветрись, не сиди в номере как проклятый. Нельзя выделяться, понимаешь?

– А я градусник у горничной попросил, – хмыкнул Медведев, – а потом аспирин. Чихаю на весь этаж, все думают, что я приболел.

Гущин мысленно поблагодарил сочинцев за ловкого помощника и, закончив разговор, перенес дорожную сумку в спальню, где рассредоточил вещи в шкафу и прикроватной тумбе. Достал из сумки косметичку с «мыльно-рыльными» принадлежностями и наведался в шикарную ванную комнату, где одну из стен украшало мозаичное панно с веселыми дельфинами.

Вернулся в спальню и навзничь, широко раскинув руки, лег на укрытую атласным покрывалом кровать. Разглядывая потолок с лепниной, думал о том, что по возрасту в Фермеры годится и Борис Антонов. То, что он обычный инженер, роли совершенно не играет. Хорошим технарям сейчас платят не хуже, чем юристам, которых – пруд пруди. Все московские убийства Фермер совершал на выходных, от Питера до столицы получится за несколько часов добраться, но напрягал момент: Фермер проявлял активность осенью-зимой-весной, но никогда не убивал летом, когда в Сочи открывался курортный сезон. Убийство Зотовой – исключение. Марина, как предполагал майор, должна была умереть в начале июня, а не в его конце.

…С улицы донеслись голоса вернувшихся к ужину постояльцев: какая-то мамаша уговаривала раскапризничавшуюся Варвару отдать ей полотенце, девочка почему-то упрямилась. Тишину в отеле Покатутас зря пообещал: через минуту под окнами люкса рыдала Варечка, ей вторил голос еще одного малыша, наверное братишки. Накупавшиеся до изнеможения дети устали и вредничали.

Стас пружинисто вскочил с кровати. Подошел к большому зеркалу, висевшему напротив окна, и придирчиво себя оглядел: порядок. Майор не относился к тем коллегам, в которых каждый урка мгновенно узнавал слугу закона. От нескольких поколений образованных предков Гущину досталась породистая внешность вузовского преподавателя. Что, к слову сказать, привлекало к нему противоположный пол: природная мягкость, незлобивость сквозили в каждом жесте коренного москвича. Стас слышал, как подруги говорили Янине, что ей на редкость повезло найти спокойного мужика без богемных выкрутасов.

Майор нацепил на нос необязательные очки в тонкой позолоченной оправе и вышел из номера – сегодня он играл роль книжного червя.

На большой террасе-столовой уже ужинали некоторые постояльцы «Эллады». Зареванная десятилетняя Варя уплетала жаркое из мяса и баклажанов, ее трехлетний братишка ковырялся ложкой в чем-то напоминающем суфле. За ужинающими детьми наблюдала невероятно толстая мама в ситцевом сарафане и выставленных из-под стола шлепанцах вполне мужского размера. Маме было жарко, душно, попивая из высокого запотевшего стакана черешневый компот, она обмахивалась веером.

За угловым столиком сидела чинная семья из мамы, папы и двух подростков-близнецов с облупившимися носами. У ограждения террасы любезничала парочка. (Судя по крепкому загару, это не могли быть недавно прибывшие воронежцы.)

Одновременно с Гущиным на террасу зашли два молодца спортивного телосложения и схожего облика. Стас догадался, что это братья Антоновы. Старший, Борис, напомнил Стасу голливудского актера Джорджа Клуни, и Гущин тут же припечатал его матерым бабником. Младший братишка-медик еще не так заматерел, но повадки имел многообещающие: на любезничающую с кавалером девушку так посмотрел, что та уткнула нос в тарелку и запылала ушами.

«Блудить сюда приехали, котяры», – разглядывая шумно усаживающихся за соседний стол питерцев, подумал Стас. И отметил, что кожа медика Олега имеет типичный для северян бледный оттенок, а вот Борис щеголяет отменным загаром на тугих бицепсах. Цвет, правда, не был золотистым, а отдавал в кирпич: похоже, Борис готовился к курортным приключениям в соляриях. А Зотова, описывая Илью, утверждала, что у того загар был определенно приморским. Вряд ли опытная столичная красавица могла перепутать «ламповый» загар с полученным на побережье.

Но интересно, интересно… Старший Антонов стопроцентно попадает в амплуа завзятого донжуана. На такого могла клюнуть любая из жертв Фермера.

Борис заметил интерес, с которым его разглядывал новичок за соседним столиком. Победно улыбнулся, и интеллигент-очкарик мигом отвлекся на подходящую к нему мадам Покатутас.

Питанием в «Элладе» руководила непередаваемо колоритная Венера Аристарховна, воплотившая в себе все, что Гущин знал о женщинах-гречанках. Густые брови намекали, что Венера Аристарховна сбривает усики, на бронзовом лице царствовал великолепный нос, глаза цвета спелой сливы излучали темперамент и веселый нрав.