А ей и не снилось…

Как-то раз девушка не вернулась домой, и Виктор Олегович бросив все, сам ездил по городу и разыскивал дочь. Долго искать не пришлось, Аня нашлась на берегу озера. Она просто стояла, смотрела на воду и молчала. Бомж, коих в этом районе было много, сообщил перепуганному отцу, что девушка стоит так не один час.

– Она у вас что, того, да? – покрутил пальцем у виска бомж, чем вызвал ярость и отчаяние у мужчины.

Тогда он, наконец, понял, что не быть дочери ни писательницей, ни сценаристом. Понял, что бомж, вероятно, прав и у Ани действительно есть отклонения. Несмотря на то, что она хорошо училась, не назвать ее поведение противоестественным было нельзя.

Но врачи, по коим неустанно таскал дочь Виктор Олегович, в один голос твердили: девочка здорова. Ее поведение – это свойство характера, психических отклонений у нее нет.

И оказались правы. Когда Ане исполнилось восемнадцать, она влюбилась. Из мрачной, нелюдимой и странной особы она превратилась в веселую, общительную, подвижную, одним словом, обычную молодую девушку.

Виктор Олегович не мог нарадоваться дочери, веря, что все переживания остались в прошлом. Но счастье длилось недолго. Аня забеременела, а парень бросил ее. Отец впервые так сильно орал на нее, требуя аборта, но Аня была непреклонна – она хотела рожать.

Скандалы длились в доме два месяца, но Анюта настояла на своем. В положенное время на свет появилась прекрасная девочка. Глядя на внучку, Виктор Олегович сменил гнев на милость. Но словно гром среди ясного неба оглушила новость – девочка родилась с синдромом Дауна.

– Что? – вздрогнула Рита, прервав рассказчицу. – Лиза – даун? Но она выглядит совершенно здоровой!

– Не перебивай! – возмутилась Алла Антоновна. – Дослушай до конца, и все поймешь!

Виктор Олегович, узнав о диагнозе, возмутился, ведь во время беременности Аня проходила обследование, и врачи не могли не знать, что ребенок родится больным. Но тут Анюта выдала отцу новость о том, что знала о диагнозе дочки. Мужчину чуть инфаркт не хватил, и он уже в который раз усомнился в адекватности Ани. Но девушка заявила, что любит дочку любой и ей все равно, какой у нее диагноз. И правда, месяц она преданно ухаживала за девочкой, а потом…

Виктор Олегович неустанно искал способ вылечить внучку или хотя бы возможность добиться того, чтобы она совершенно не превратилась в инвалида, оттого забрал малышку на обследование в очередную больницу. Аня была против, но он не пожелал слушать дочь, и в итоге она сдалась.

В тот злополучный день с утра Анюте неожиданно стало плохо, она не отходила от унитаза и тряслась в ознобе. Поэтому с Виктором Олеговичем и Лизой в больницу поехала Светлана. Несколько дней их с девочкой не было дома, а потом они вернулись совершенно счастливыми, узнав, что диагноз Лизы был ошибочным – она не больна. Радовались все, кроме Ани…

Увидев дочь, девушка впала в истерику, твердя, что это не ее девочка. Ее успокаивали как могли, но ничего не помогало. Жизнь в доме превратилась в ад. Лизонька плакала, но Аня не подходила к ней, крича, чтобы ей вернули дочь. Виктор Олегович впал в отчаяние, в доме один за другим появлялись психологи, а потом и психиатры. Они подтверждали: Аня абсолютно уверена, что ее дочь подменили.

Поняв, что от врачей толку не будет, Виктор Олегович пытался сам доказать дочери ее неправоту. Он показывал Ане фотографии Лизоньки, видео, снятое в день выписки из роддома. Девочка на нем была крупным планом и, естественно, была копией той Лизы, которая лежала в кроватке, ведь по-другому и быть не могло. Аня же не желала ничего слушать. Она сбегала, приставала к прохожим, прося помочь ей, сутками не возвращалась домой. В итоге Виктор Олегович запер ее в комнате, врачи пичкали ее уколами, и девушка лежала в постели, как растение, глядя в потолок, не в силах пошевелиться от лошадиной дозы лекарств. Но она обманула врача и опять сбежала. Боясь, что дочь что-то сделает с собой, Виктор Олегович обратился в милицию, и вскоре Аню нашли. Она бродила по книжному магазину у полок с детскими книгами и плакала.

– По какому магазину? – замерла Рита, не донеся стакан с соком до рта. – Где?

– Да у нас же в городе, на Фрунзенской вроде бы.

«Все сходится! – мелькнула мысль у Риты. – Это была записка Ани».

– И что было дальше? – тихо спросила девушка.

– Дальше… – в глазах Аллы Антоновны выступили слезы. – Аню привезли домой, закрыли в комнате, не выпускали оттуда неделю, а потом… Потом нашли.

– Умерла? Что-то сделала с собой?

– Нет, – покачала головой кухарка. – Умерла от разрыва сердца, представляешь? Бедную девочку разбил инфаркт. Она всерьез верила, что ее дочь подменили.

– А она точно была неправа?

– Ты с ума сошла? – возмутилась Алла Антоновна. – Кто мог подменить девочку? Да и зачем? Конечно, неправа. Видимо, у Анюты было все-таки что-то с психикой, ошиблись врачи. Знаешь, я когда вспоминаю, как она маленькая стояла у окна с отрешенным видом… Мурашки по коже. Теперь боюсь, как бы и Лизонька такой не выросла, генетика – дело такое…

– Давайте не будем думать о плохом, – попросила Рита. – Не все отклонения передаются по наследству. Ведь родители Ани нормальные…

– Кто же знает, что у нее за мать? – возразила кухарка. – Вот скажи, разве нормальная женщина бросит дочь в роддоме?

– Я не считаю это нормальным, но таких много. И это психически здоровые женщины, не больные. По-моему, у них просто нет совести, а не ума. Или эгоизм зашкаливает.

– Кто его знает… Заболтала я тебя! – взглянула на часы Алла Антоновна. – Ночь-полночь на дворе! Пойдем-ка спать!

– Да, идемте, – согласилась Рита, чувствуя, что ее глаза слипаются. – Алла Антоновна! – остановилась она на пороге.

– Да?

– А кто этот парень, который меня сегодня встречал?

– А что, понравился? – хитро улыбнулась женщина.

– Да нет, просто интересно, – смутилась Рита.

– Ну-ну, не красней! Дело молодое! Это охранник наш, Васька. Хороший парень, толковый, ты присмотрись к нему.

– Спокойной ночи, Алла Антоновна, – засмеялась Рита и отправилась в свою комнату.

Она уснула сразу же, едва голова коснулась подушки, а снился ей светловолосый охранник Вася…

Глава 4

Проснулась Рита от детского плача и, открыв глаза, долго не могла сообразить, где она и кто это плачет. Наконец, память вернулась, и девушка вскочила с кровати. Выбежав в коридор, она в темноте не сразу поняла, где детская, и толкнула первую попавшуюся дверь. Слабый предрассветный свет освещал незнакомую ей комнату: кровать находилась у стены под светло-песочным покрывалом, у окна стол, три больших шкафа были забиты книгами под завязку. На столе в вазе стоял шикарный букет цветов, а под ним – фотография в траурной рамке.

Поняв, что попала в комнату умершей, Рита почувствовала озноб, словно заглянула туда, куда ни в коем случае нельзя было заглядывать, и попятилась. И спиной наткнулась на неожиданную преграду. Чуть не закричав, девушка обернулась и уперлась взглядом в охранника Васю.

– Господи, это вы! – выдохнула она, чувствуя, что сердце быстро-быстро бьется. – Вы меня напугали!

– Что вы здесь делаете? – подозрительности в глазах Васи стало еще больше, чем несколькими часами ранее. – Кто разрешал вам здесь находиться?

– Никто, – нервно сглотнула Рита. – Да я и не собиралась. Я проснулась от плача Лизы и в темноте перепутала двери, – сказала правду она, но, казалось, Василий ей нисколько не поверил.

– Дверь детской рядом с вашей комнатой, – буркнул он и кивком головы указал нужное направление. А потом, еще раз окатив девушку взглядом, в котором на сей раз сквозила открытая неприязнь, развернулся и зашагал к лестнице.

– А сами-то чего ночью по дому ходите? – сама не зная зачем, крикнула ему вслед Рита.

Вася обернулся и, искривив губы в усмешке, ответил:

– Работа у меня такая.

Фыркнув, Рита направилась к детской и до утра провозилась с неспокойной Лизой.

День покатился привычной по для всех колее. Для всех, кроме Риты. Нет, она, конечно, умела управляться с детьми, не раз сидела с племянником, но чтобы взвалить на себя все хлопоты о малыше, такого с ней еще не было. К обеду девушка устала так, словно… словно… Она даже не могла описать словами, как же она устала. Лиза оказалась довольно капризной девочкой. После полутора часов кормления вся ее одежда была в пятнах. Рита развлекала девочку, как умела. После обеда, который она таким же титаническим трудом впихнула в ребенка, Алла Антоновна велела идти на прогулку.

– Сегодня холодно, – попыталась отвертеться Рита, но кухарка была непреклонна. Дескать, Лизе полезно находиться на свежем воздухе, такой график установил Виктор Олегович, посоветовавшись с лучшими врачами, и нельзя его было нарушать.

Застегнув на девочке комбинезон, Рита положила ее в коляску и выкатила на улицу. Лиза, на удивление, вела себя хорошо: тихо лежала, таращила в небо голубые глазенки и тихо гукала что-то на своем языке. Глядя на нее, Рита даже испытала умиление, сразу же забыв о капризах и плаче.

– Ну что, хорошая моя, поехали? – улыбнувшись, спросила она и, поправив шапочку Лизе, медленно побрела по дорожке.