Удар под ребра

– Цветы – это ведь что? Дети природы, доказательство ее мощи, как, скажем, водопады, или меловые горы, или море – мог ли человек создать подобное? Разумеется, нет. Природа как бы насмехается над нашей беспомощностью, делая нам такие подарки. А мы, тем самым снова показывая ей свою никчемность, срываем эти цветы и ставим их в свои вазы… главное же – присвоить, завладеть, а остальное неважно…

У мамы, кажется, даже рот приоткрылся от изумления. Я закатила глаза и, поймав взгляд друга, покрутила пальцем у виска: какого черта он пугает ее своими бреднями?! Впрочем, я при знакомстве тоже выслушивала про банки, снеговиков и офисный планктон. Очевидно, это обязательная программа, нечто вроде посвящения.

– Вы думаете, этим цветам не место в вазе? – Как и я когда-то, мама попыталась найти в одухотворенном монологе Тима логику.

– Ну почему, на ваше усмотрение, – пожал плечами Тим и снова улыбнулся во все свои тридцать зубов. Кроме нижнего, еще одного не хватало сверху, но это бросалось в глаза не так сильно.

Яши, к счастью, дома не было – на сей раз время я выбрала правильное. «Чертополох» (мама поставила его в вазу, правда, воду наливать не стала) занял почетное место в центре нашего стола, а блюдо с запеченным мясом почему-то оказалось ближе к Тиму. Мама считала, что все мужчины много едят, и рациональное зерно в этом было, вот только Тим питался раз в день, да и то чем бог пошлет. Мясо и рыбу он посылал редко, куда чаще – сэндвичи, блинчики из супермаркета и чипсы.

Паузы за столом опасаться не стоило. Тим (в отличие, кажется, от мамы) чувствовал себя очень комфортно.

– Великолепно, – едва прожевав кусочек мяса, заявил он. – Как раз такое в моем детстве готовила мама. Эх, иногда так хочется снова отведать ее еды…

Поймав вопросительный и одновременно почти сочувственный взгляд моей мамы, Тим пояснил:

– Она живет в другом городе. В Ельце. Там я родился.

– Ну, это не так и далеко отсюда, – с явным облегчением выдохнула мама.

– Мы нечасто друг к другу ездим.

– Вы сюда прибыли учиться?

– Да, в нашем городке очень красиво и уютно, но перспектив маловато. Хотя родители трудятся всю жизнь в одной фирме, оба бухгалтерами, и не жалуются. Вполне прилично для Ельца зарабатывают… и переезжать не хотят.

– А вы… планируете остаться здесь? Ведь, я так поняла, учебу вы уже закончили.

– Конечно, я останусь. Это на сто процентов мой город. Может, потом и родителей попробую забрать. Ну, когда у меня будет своя квартира.

– Сейчас снимаете? – Судя по напряженно-заинтересованному тону, они подобрались как раз к той теме, которая волновала маму больше всего.

Что-то подсказывало мне, что пока вмешиваться в беседу не стоит, и я делала вид, будто поглощена едой.

– Да. К сожалению, не в центре города, но почти от моего дома до Викиного института ходит прямая маршрутка. – Тим победно улыбнулся, точно в этом была его личная заслуга.

– Квартира двухкомнатная? – Мама пропустила его реплику мимо ушей.

– Однокомнатная. Две кровати, – уловил суть он.

– Комната большая?

– Я бы сказал, да. Аж метр на метр. Шучу.

– Не лучший момент для шуток. Мы обсуждаем важные вещи, – холодно заметила мама.

– Именно поэтому я пытаюсь разрядить атмосферу, – не растерялся Тим и, тоже на удивление серьезно, произнес, глядя ей в глаза:

– Я никогда не обижу вашу дочь. Она будет счастлива. Обещаю.

– Зачем вам жить вместе? – прямо спросила мама.

Мне было дико интересно, что же он ответит, но Тим молчал и улыбался – и так секунд пять. Я с ужасом подумала, что он готовится выдать очередную импровизированную теорию, но все обошлось.

– Просто это будет замечательно, – пожал плечами он.

– Замечательно для вас? Вы хотите, чтобы она платила свою долю за квартиру? Но Вика пока студентка…

– Мы уже все обсудили, мам, – не удержалась я. – Я буду немного подрабатывать, но не более.

– Вы как сговорились. Оба одурманены этой странной идеей.

Если мама выходила из себя, остановить ее было сложно. Она никогда не опускалась до истерик и криков, но чеканила фразы так колко и жестко, что каждую из них можно было опускать в шампанское вместо льда. «Ну вот. Знакомство провалилось», – уже подытожила я мысленно.

– Согласен, затея нерядовая, – не стал спорить с мамой Тим.

– Что вам нужно от моей дочери? – продолжала она.

– Ваша дочь, – невозмутимо отозвался он.

– Ее тело?

– Нет.

– И не деньги.

– И не деньги.

– Что тогда?

– Я уже ответил.

– И ваши отношения останутся дружескими?

– Мама!.. – взмолилась я.

– Я говорю не с тобой, – рубанула она.

– Пока ничто не предвещает перемен. Но разве это так важно? Нам хорошо вместе. Легко. И тепло.

– Вы неминуемо разрушите это – либо сексом, либо бытом. Или и тем, и другим. Вы это понимаете или нет?

– Вот оно мне нужно – портить отношения с самым близким человеком. Как только что-то начнет рушиться, я тут же выставлю Вику из квартиры.

Мама посмотрела на Тима с ужасом, потом вдруг хмыкнула и повернулась ко мне:

– Он ведь не врет, а?

– Не-а. Но, полагаю, все-таки шутит. – Я улыбнулась без особой надежды спасти ситуацию, однако, к моему изумлению, мама вдруг начала посмеиваться, причем смех перешел в громкий хохот – не истерический, не злой, а добрый и почти радостный.