Крылья, или Миром правят безумцы

Глава 6. Деревня и лес

Жизнь в деревне шла тягуче и однообразно. Интернета не было. По телеку – два канала. Ольга с утра до вечера занималась с дочкой и крутилась по хозяйству. Любимым путешествием стали поездки в тот самый поселок, где родилась Лу. Там они затаривались продуктами и набирали из местной библиотеки целый рюкзак книг и журналов. Бабушка Лукерья любила сидеть, прислонившись спиной к теплой печке, и слушать, как внучка четким звонким голосом читает вслух. А Лу любила наблюдать, как бабушка ловко лепила пирожки и рассказывала ей страшные сказки про чертей, леших и кикимор, обитающих на болоте местного леса.

Иногда они получали посылки от Аллы Касьяновой. Как правило, это были развивающие игры, спортивные снаряды и самые разнообразные гаджеты. Лу с восторгом рылась в коробках, рассматривая и изучая подарки. А Ольга тайно сокрушалась и думала, что лучше бы в посылке оказались новые кроссовки для дочки или на худой конец запасы консервов.

Золотовы жили замкнуто, старались ни с кем не общаться. Но каким-то невероятным образом информация о крыльях Лу все же просочилась в народ и пошла по деревням и поселкам. Однажды к ним даже заехал батюшка. Хотел лично удостовериться, что прихожане не врут про крылья у девочки. Батюшка с пристрастием расспрашивал, крещеная Лу или нет.

– Крещенная, крещенная, – со слезами в голосе отвечала Ольга – Мы ее в Москве окрестили. В клинике. Прямо туда батюшка приезжал. Луше полгодика было. Я надеялась, что после крещения крылышки отвалятся и расти больше не будут.

Батюшка перекрестил Лу, потрепал ее по рыжим волосам, подарил маленькую иконку с изображением Матроны и уехал. На прощание он сказал Ольге:

– На все воля Божья. По возможности приезжайте к нам в церковь.

Но Ольга так ни разу и не приехала. Не хотела, чтобы их разглядывали.

Каждый год, ближе к лету, у Лу просыпалось страстное желание летать. Ольга не сообщала об этом Касьяновой. В эти дни она уводила дочку из деревни на огромный луг, раскинувшийся между лесом и березовой рощей. Лу легко подпрыгивала и летала над лугом, весело горланя любимые песни. В эти моменты Ольга ложилась на траву, закинув руки за голову, и наблюдала за полетом дочки. Теперь такая жизнь казалась ей абсолютно естественной. Луговые цветы и травы слегка дурманили, у Ольги слипались глаза, она тихонько дремала, находясь в обволакивающей сладкой истоме. Но у внешне спокойной и тихой женщины, внутри бушевала настоящая буря. Она сильно тосковала без мужчины и с грустью осознавала, что ее молодость, свежесть и привлекательность постепенно исчезают. Как исчезают зеленые травы и листья с неотвратимым приходом осени.

Это был конец сентября. Деревья окрасились в золото и багрянец. Из-за частых дождей земля пожирнела, набухла и источала приятный, ни с чем несравнимый запах – петрикор. Лу обожала этот запах и вычитала, что термин «петрикор» был придуман австралийскими учеными в 1964 году. А один известный метеоролог, проводя исследования атмосферы, объяснил, что появление петрикора вызвано маслами. Лу с небольшой корзиной в руке шлепала резиновыми сапогами по дорожке и гордо сообщала маме о своих познаниях «о природе и дожде». Ольга кивала, но о петрикоре слушала вполуха. Она устала от жизни в деревне и постоянного безденежья. И еще ей хотелось замуж. Ей грезился мужчина, который полюбит ее и примет со всеми ее проблемами, старой матерью и дочкой, не похожей на нормальных людей. Ольге мечталось, что этот воображаемый мужчина наконец материализуется и возьмет на себя ответственность за ее жизнь.

– Мама, смотри! – закричала Лу и подбежала к ели, рядом с которой бордовым цветом рдела тонкая осина. Под елью красовался толстоногий белый гриб. Лу ловко сорвала его.

– Дочка, —сказала Ольга, —грибочки нужно срезать. Иначе грибница исчезнет.

– Нет, мамочка. Это не так. В старину все ходили в лес и рвали грибы. Так и говорили друг другу: «Пойдем в лес, нарвем грибочков».

Ольга не хотела спорить. Лу побежала дальше, на свою заветную грибную поляну. Ольга осмотрелась: вокруг красиво, спокойно, даже торжественно. Рядом раздался стук – задолбил дятел. Под ногами в траве запрыгала толстая жаба. Из жирной пахучей земли вылез дождевой червь. Ольга вдохнула полной грудью свежий осенний воздух и ощутила блаженство. Солнце выглянуло из-за тучки, заскользило лучами по лесу. Ольге вдруг сделалось радостно, и она в душе посмеялась над теми пустыми, вымышленными глупостями, которые она себе напридумывала. Она поправила косынку и поспешила вслед за дочкой. Лу укладывала в корзину очередных крепышей – белые грибы.

– И вот еще, мамочка, смотри – подосиновик! – Лу протянула гриб.

Ольга взяла подосиновик за упругую шершавую ногу, понюхала глянцевую красную шляпку:

– Как же хорошо тут, Лу.

– Я очень-очень люблю лес. Мы никогда отсюда не уедем? Правда?

– Не уедем. Если ты сама этого не захочешь.

– Ма, я люблю тебя!

Лу прижалась к Ольге. Она обняла дочку и ощутила под ее плащом упругие крылья.

Они возвращались обратно по тропинке вдоль леса, и Ольга внезапно почувствовала какое-то движение, тихое, неуловимое похрустывание веток, но не придала этому значения. Они не успели дойти до поворота, как из леса выскочили трое парней и преградили им путь. У Ольги вмиг пересохло во рту, она понимала: убежать невозможно.

– Лу, лети! Сейчас же! Лети, лети! – истошно заорала Ольга. —Лети!

Лу бросила корзину – грибы неохотно выкатились на дорогу. Лу подпрыгнула и вмиг взлетела, но ей сильно мешал плащ. Оторвавшись от земли, она быстро и судорожно расстегивала пуговицы. Парни бежали к Лу.

– Стой, сучка! Не улетишь! – взвизгнул красномордый прыщавый бугай.

Ольга перегородила ему путь:

– Не трогайте ее! Она совсем ребенок! Возьмите меня…

– С тобой тоже успеем, – усмехнулся бородатый, и с силой отшвырнул Ольгу.

Она упала прямо лицом в мокрую пахучую землю, ощутила ее сладковатый вкус во рту. Но тут же она резко рванула вверх, словно у нее самой выросли крылья, и в два прыжка догнала бородатого, схватила его за ноги, повалила на землю и ударила сапогом в бок.

– Сука сраная! – прохрипел бородач.

Два других поддонка подпрыгивали вверх, чтобы схватить Лу, продолжающую возиться с плащом.

– Рви этот чертов плащ! – заорала Ольга, —Лети! Лети, дочка! Ты знаешь, что делать!

Лу изо всех сил рванула плащ, он треснул, и, как летучая мышь, стал опускаться вниз. Девочка взмахнула крыльями и полетела в сторону деревни. Ольга радостно захохотала и моментально получила жесткий удар в спину, затем еще более сильный по голове. Подонки раздирали на ней одежду, продолжали наносить удары по ее обмякшему телу. Красномордый схватил Ольгу за лицо и закричал:

– Смотри мне в глаза, сучка. Мы по-любому оттрахаем твою крылатую дочку. Повесим ее за крылья в сарае и отымеем по очереди.

Ольга хотела что-то ответить, но вместо слов изо рта полилась кровь. Подонки насиловали несчастную женщину, продолжали угрожать сотворить тоже самое с Лу. Но, даже находясь в полубесчувственном состоянии, Ольга чувствовала сердцем и материнской чуйкой, что эти подонки никогда не доберутся до Лу. Она знала, что Лу в безопасности, и благодарила Бога, что он подарил ее дочке крылья. Последнее, что она увидела, был яркий луч солнца, снова выглянувший из-за тучки. Солнечный луч погладил Ольгу по грязной щеке, то ли подбодрил, то ли попрощался. Женщина в ответ улыбнулась и мгновенно погрузилась во тьму.

Глава 7. Голос

К Лу уже несколько дней никто не приходил. Таблетки, заменяющие человеческую еду, доставлял робот. Лу в очередной раз попыталась соскрести с окна коричневую пленку – бесполезно. Она также пыталась вызвать врача 157, настойчиво нажимая на белую кнопку на черном блестящем ящике, но на ее сигналы не было никакой реакции.

– Они хотят свести меня с ума, – тихо произнесла Лу и села на край кровати. – Не выйдет. Это всего лишь очередная тюрьма. Как…

Она хотела сказать: «Как Клиника Сомова и Касьяновой». Но осеклась, понимая, что ее могут слышать и чуть не сболтнула свой главный секрет.

С детства у Лу развился сильный инстинкт самосохранения и выживания в самых разных условиях. Она протерла лицо, сделала зарядку, ощутила бодрость в теле и упругость мышц. Затем приняла таблетки, полагающиеся на завтрак, и стала вслух повторять стихи из школьной программы. В данных условиях чтение стихов наизусть было единственной возможностью тренировки памяти и мозга. И вдруг почувствовала, как в ее голову, в ее сознание откуда-то извне нагло и напористо вторгается чужой голос. Лу замерла, прекратила декларировать стихи. Она испугалась, что над ней опять проводят эксперимент, и они в итоге докопаются и вычислят правду о крыльях. Затем продолжила читать стихи, но запаниковала и стала ошибаться в тексте.

– Здравствуй. Не бойся. Я – твой друг, – в голове Лу спокойно и настойчиво зазвучал мужской голос. – Я – твой друг.

– Кто ты? – мысленно спросила Лу.

– Ты видела меня в коридоре. Я пытался убежать. Мы встретились взглядами.

Лу прекрасно помнила мужчину в оранжевом комбинезоне, яростно сопротивляющегося охране.

– Вспомнила?

– Да.

– Благодаря нашей случайной встрече я могу проникать в твое сознание и тайно разговаривать с тобой.

Лу осознавала, что у нее могли начаться слуховые галлюцинации. Она читала о людях, проводивших много времени в одиночестве и из-за этого сходивших с ума. Безусловно, это также могла быть ловушка Центра. Сотрудники могли вторгнуться в ее сознание, начать манипуляции, чтобы выяснить правду о крыльях. Но также этот ворвавшийся голос мог реально принадлежать мужчине, пытавшемуся сбежать отсюда. Все могло оказаться и правдой, и обманом.

– Ты знаешь, что происходит там, за окном? – спросила Лу.

– Нет, —ответил мужчина. – Я хочу выбраться отсюда. Увидеть все своими глазами. Даже если впереди смерть. Не хочу умирать здесь, как подопытная крыса.

По телу Лу пробежали мурашки. Она тоже больше не хотела быть ни подопытной крысой, ни участником очередного эксперимента. У нее были крылья. Она могла бы взлететь высоко-высоко и потом броситься вниз, чтобы разом остановить все предстоящие издевательства.

– Как тебя зовут? – спросила Лу.

– Роман. Рома. А тебя?

– Лукерья. Сокращенно Лу. Так и называй меня – Лу.

– Хорошо.

– Как мы можем помочь друг другу?

– Мне отсюда не выбраться. А ты сможешь, Лу.

– Как??

– Притворись больной…

– Какой смысл? – перебила Лу. —Они объявят карантин! Я не выйду из этой комнаты.

– Нет, послушай, не перебивай! Притворись, что у тебя болит зуб. Они не станут лечить его здесь. Поведут в другое помещение, к стоматологу. Там у них аппарат вроде рентгена или сканера. Черт знает. Я там был. Слышишь, Лу?

– Ага.

– Они поведут тебя. В этот момент мы будем на постоянной связи. Я помогу тебе выбраться. И если все получится, возможно, ты найдешь людей. За пределами Центра. Тогда вы вернетесь за мной. И за другими пленниками Центра. Другого выхода нет.

– Роман, сколько здесь таких, как мы?

– Лу, они идут ко мне. Временно прекращаем связь.

– Роман? Роман?

Мужской голос исчез. Лу была крайне возбуждена. Она ощутила, как ладони и ступни вмиг стали холодными. Крылья напружинились, готовые вырваться из-под одежды. Лу ощутила нереальную потребность взлететь и с огромным усилием погасила в себе этот порыв. Она походила по комнате из угла в угол, села на кровать, затем встала и снова походила. Потом успокоилась и улеглась. Знала, что за ней наблюдают. Закрыла глаза. Лу ждала возвращения Романа и отсчитывала удары собственного сердца. Она подумала, что Роман может больше не вернуться. Но Лу это не расстроило. Идея оказаться в кабинете стоматолога казалась ей привлекательной. Это был шанс расширить познания о месте, в котором она находится. Лу успокоилась. Решила продолжить вспоминать о своей жизни до катастрофы. Врач 157-я часто спрашивала Лу, рожала она или нет. Лу дотронулась до живота. Она не помнила, есть у нее дети или нет. Но она помнила, как поливала какой-то зеленый росток в пластиковом стакане и очень радовалась его росту. Лу помнила, что сильно любила этот росток и почему-то называла его доченькой.

Глава 8. Смерть и новая жизнь

Ольгу Золотову похоронили на деревенском кладбище. Лу была в отчаянии, она никак не могла понять, почему умерла мама.

– Потому что у твоей мамочки не было крыльев, —объяснила бабушка Лукерья. – Не плачь, Луша. Теперь твоя мамочка на небе. Вместе с ангелами. Они подарили ей крылья.

– И она прилетит к нам?

– Нет, милая, когда-нибудь мы полетим к ней. Не забывай мамочку. Говори с ней мысленно. Она слышит тебя.

– Хорошо, бабушка.

– А теперь собирайся, милая. Скоро приедет Алла Николаевна. Ты будешь жить с ней.

– Не хочу, бабушка, —слезы потоком хлынули из глаз Лу. – Не хочу в клинику! Не отдавай меня, умоляю, умоляю!

Лу прижалась к бабушке, вцепилась в нее, зарылась лицом в обмякшие груди. От бабушки пахло хлевом.

– Бабушка, миленькая, родименькая, не отдавай меня, —Лу не могла успокоиться.

По морщинистому лицу Лукерьи текли слезы. Сердце разрывалось. Она гладила рыжие непослушные волосы Лу, целовала ее в макушку. Больше всего на свете Лукерья не хотела отдавать свою внученьку, свою кровиночку. Но Ольга подписала бумаги. Да и бабка Лукерья была стара, она знала, что никак не вытянет Лу. Да и оставаться здесь девочке было опасно. Подонки не были пойманы. Они могли вернуться, надругаться над ней. Были в деревнях и такие, кто считал Лу чудовищем, дьявольским отродьем. Они открыто говорили, чтобы девчонка с крыльями убиралась от них подальше. В людях было много злобы, и она не вылечивалась, не вытравливалась. И еще Лукерья знала, что скоро умрет, уйдет к своей Олюшке. Она сдержала вырывающийся стон и сказала как можно спокойнее:

– Слушайся Аллу Николаевну. Она теперь тебе заместо матери будет.

– Нет, бабуля, нет! Она мне никто! Они опять станут раздевать меня. Щупать! Смотреть мою спину.

Лу оттолкнула бабушку, выбежала во двор. Она решила улететь в лес, остаться там, но ни за что не возвращаться в клинику. Лукерья поняла ее намерения, побежала следом, схватила внучку. Лу яростно вырывалась, кричала. Вместе с бабушкой они упали на навозную кучу.

– Не надо, милая моя, не надо, Господи, помоги, —причитала бабушка и слезно молила Лу смириться.

Лу уехала с Касьяновой. Всю дорогу до Москвы она не проронила ни слова. Грустно смотрела в окно машины и игнорировала все вопросы Аллы. Лукерья долго смотрела им вслед. Потом взяла тяпку и пошла в огород.

Алла Николаевна привезла Лу в свою квартиру. Девочка была удивлена и обрадована этому обстоятельству. Она осторожно осматривала свою новую комнату и впервые с момента встречи с Касьяновой заговорила:

– Я буду жить здесь? Ты не повезешь меня в клинику?

– Не повезу. Теперь это твой дом. А это – твоя комната. Если что-то понадобится, я все сделаю.

– И меня больше не будут осматривать в клинике?

– Будут. Все люди без исключения ходят на медицинские осмотры. Делают прививки, сдают анализы. И тебе придется. Я тоже прохожу медицинские осмотры.

Лу с недоверием посмотрела на Касьянову: ее глаза улыбались по-доброму, дружески, без заискиваний и фальши. Она была все той же Ла. Или нет? Лу не могла разобраться. Она подошла к окну и увидела внизу шумную улицу со спешащими машинами и людьми. Лу еще никогда не видела столько людей сразу. Касьянова подошла к ней, обняла за плечи.

– Все будет хорошо. Ты привыкнешь. Я помогу тебе.

Лу не нравилась Москва. Ей бы не понравился никакой другой большой город мира. Комфортнее всего она чувствовала себя в уединении, вдалеке от людей и врачей. Она тосковала по деревне. Единственный раз Лу вернулась туда на похороны бабушки. Лукерья умерла через год после отъезда внучки. Бабушка приснилась Лу перед самой ее кончиной. Во сне Лукерья улыбалась и выглядела моложе. Она держала в руке белую голубку, потом подняла руки вверх и выпустила птицу. Утром Лу обнаружила под подушкой белое перышко. Она знала, что это было послание от ее бабушки. Лу решила не рассказывать об этом Касьяновой. Она спрятала перышко между страниц книги Экзюпери «Маленький Принц».

После похорон бабушки Касьянова по просьбе Лу отвела ее на большой луг с сухой травой, выгоревшей после жаркого лета и набухшей почвой от осенних дождей. Лу сняла плащ, побежала по лугу, расставив руки, закричала от нахлынувшего восторга и взлетела. Алла услышала, что Лу поет, звонко, трогательно, чисто, от души. Она залюбовалась свободным полетом девочки, заулыбалась. Но тут же вспомнила, что она не просто женщина, а в первую очередь – ученый. Алла быстро достала мобильник и стала снимать на видео полет Лу. Видимость была прекрасная. Касьянова снимала крупным планом крылья Лу. Она думала, что наконец-то дождалась звездного часа. Целый год Лу не летала и не подавала никаких признаков желания полететь. Несмотря на то что Алла вывозила ее в прекрасные заповедные зоны, где были идеальные условия для полета. Теперь Алле было необходимо заманить Лу в клинику. Чтобы девочка отправилась туда добровольно, с желанием участвовать в новых обследованиях и экспериментах. Но никакие ухищрения Касьяновой не помогали. При любом намеке на поездку в клинику с Лу начиналась истерика. Она убегала в ванную, запиралась там и часами не выходила. А однажды просто убежала из дома. И Алла, сходя с ума от страха, носилась по району в поисках рыжеволосой дочки.

Касьяновой было необходимо наблюдать за развитием крыльев Лу. Она хотела установить истинную причину их возникновения. Алла была вынуждена несколько раз усыпить Лу и тайно привезти в клинику. Спящую Лу тщательно осматривали, сканировали ее спину и крылья. Брали для анализов кровь, мазки, кусочки кожи с крыльев. Однажды крылья были сложены и убраны в спину таким образом, что их было невозможно увидеть и вытащить для очередного осмотра. Тогда доктор Сомов, потирая лицо от возбуждения, нервно куря, шептал Касьяновой:

– Алла Николаевна, тут не обошлось без инопланетян. Мы не видим крыльев. И сканер их не видит. Но они есть. Все, что происходит с Лу, не поддается логике. Мы не в состоянии объяснить все это.

Живя у Касьяновой, Лу продолжала вести затворнический образ жизни. Она училась удаленно, категорически не хотела знакомиться со сверстниками. Она не любила, когда в квартиру Касьяновой приходили гости. В такие моменты Лу не выходила из своей комнаты, читала книжки или делала уроки. Она любила узнавать информацию о достижениях науки и новых технических новинках. Лу была в восторге от изобретения настоящего летательного костюма, изготовленного на 3D-принтере. Этот чудо-костюм был оснащен пятью реактивными двигателями, он мог летать со скоростью пятьдесят километров в час. Мог поднять человека на высоту три тысячи шестьсот метров. Таким образом изобретатель костюма хотел доказать, что человек может летать. Костюм вышел тяжелым. И человек, облаченный в него, был способен оставаться в воздухе не более четырех минут.

– Разве люди хотят летать? – спросила Лу Касьянову.

– Да, очень хотят. Люди стремятся к новым знаниям и новым возможностям человека.

– Разве? В этом мире никому не нужны летающие люди. Меня ненавидят из-за этих крыльев.

– Неправда, Лу.

– Нет, правда! После смерти мамы меня никто не жалел. Только бабушка. Остальные называли меня дьявольским отродьем с крыльями. Они стояли под нашим домом и кричали: «Убирайся! Убирайся отсюда!»

Лу нервно тряхнула рыжей копной волос и ушла к себе. Касьянова ничего не могла возразить. Лу была совершенно права. Люди не приходят к взаимопониманию из-за религий, социального статуса, мировоззрения, манере поведения, вероисповедания. Общество не принимает тех, кто мудрее, наблюдательнее, нравственнее. В обществе людей постоянно всплывает неприязнь ко всем, кто чем-то отличается от большинства. И с этим ничего не поделаешь – такова человеческая и животная сущность.

С десяти до тринадцати лет физическое развитие Лу шло неравномерными скачками. В двенадцать лет она выросла за год на десять сантиметров и поправилась на семь килограмм. Скелет и крылья Лу становились крепче. С интенсивным ростом организма менялось и тело Лу. У нее началось половое созревания, росла грудь. Лу превращалась в прекрасную девушку. Но нервная система подростков не успевает адаптироваться к активному росту тела. Поэтому психика Лу либо находилась в состоянии чрезмерного возбуждения, либо опускалась до полной апатии и равнодушия к происходящему. Касьянова поддерживала изменения в организме Лу правильным питанием, насыщала ее рацион витаминами и микроэлементами, заставляла делать зарядку и гулять на свежем воздухе. Время шло. Лу и Алла притерлись друг к другу. Они делились новостями, мыслями, обсуждали волнующие их темы, но так и не стали близкими подругами, родственными душами. Лу не раскрывала перед Касьяновой полностью свое сердце, не делилась своими сокровенными мыслями и желаниями.

Лу было уже пятнадцать лет. Она по-прежнему мечтала стать актрисой. Лу никогда не была в настоящем театре, но пересмотрела огромное количество спектаклей в видеозаписях.

«Я бы могла сыграть Царевну Лебедь, птицу Феникс, волшебницу и гусыню из сказки про Нильса, – думала ночами Лу. – Еще можно придумать новую фантастическую пьесу. Про другую планету, где живут люди с крыльями».

Был поздний вечер. Касьянова задержалась в клинике с одним сложным пациентом. Она написала Лу сообщение, что приедет позже. И предупредила, что к ним домой должен зайти доктор Валентин Михайлович. Он передаст Лу папку с документами.

Лу сварила картошку, пожарила котлеты и уселась перед компьютером. Она смотрела запись фильма-спектакля «Пигмалион» тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, поставленного с участием актеров Малого театра по пьесе Бернарда Шоу. Лу искренне переживала и сочувствовала Элизе Дулиттл. Ей нравились метаморфозы и драматические ситуации пьесы, она мечтала сыграть эту роль. Превращение неграмотной цветочницы в шикарную женщину волновало и радовало Лу. Она пересматривала этот спектакль много раз, знала роль Элизы наизусть и продолжала мечтать о сцене. Но гораздо сильнее она мечтала о новых технологиях, которые навсегда избавят ее от крыльев.

В дверь позвонили. Лу поставила запись спектакля на паузу, пошла, открывать дверь. Лу сразу узнала ЕГО. От неожиданности язык словно окаменел, ноги прилипли к полу, губы Лу растянулись в глупой дурацкой улыбке. Перед ней был тот самый красавец-студент, ныне доктор клиники —Валентин Михайлович Ожигов. Он возмужал, посолиднел, перевоплотился из прекрасного юноши в крайне привлекательного мужчину.

– Здравствуйте, Луша. Позвольте войти. – Доктор озарял голливудской улыбкой.

Лу что-то нечленораздельно промычала и кивнула. Валентин зашел в квартиру и стал открывать замок новенького кожаного портфеля.

– Вы, конечно, меня не помните. Я впервые увидел вас, когда был студентом. А вы – совсем маленькой девочкой. А теперь вы такая… —Валентин замялся и наконец стал вытаскивать из портфеля толстую папку, —вы уже такая взрослая… такая яркая девушка…

У Лу колотилось сердце, вздымалась грудь. Она была на грани потери сознания.

– Очень рад видеть вас снова. Вы сильно изменились, очень, —взгляд Валентина оценивающе пробежал по телу Лу.

Она чувствовала, что он раздевает ее глазами. Лу стало приятно и страшно. Она видела только толстую папку, которую ей протягивал Валентин. Лу взяла папку и встретилась с ним взглядом. Мир остановился и замер. Лу ощутила, как ноги слегка оторвались от пола. В этот момент зазвонил мобильник Валентина. Он ответил и убежал, оставив в коридоре ауру дорогого одеколона. Лу отнесла папку в комнату Аллы. Потом словно очнулась, подбежала к окну. Она всматривалась в фигурки людей, но не видела Валентина. Она хотела, она должна была увидеться с ним еще раз. Не один раз. Лу знала, была уверена, что он тоже этого хотел. План созрел мгновенно. Лу не могла дождаться прихода Касьяновой. Когда она вернулась, Лу накормила ее ужином, выслушала о ее рабочих проблемах, и сказала:

– Я хочу работать. Возьми меня к себе в клинику.

– С чего это вдруг? – удивилась Алла.

– Не вдруг. Я давно хотела поговорить. Хочу работать. Иметь свои карманные деньги. И вообще. Я ведь понимаю, что не смогу учиться в театральном. Да и в любом другом месте. Я смогу учиться только заочно.