Академия Арфен. Отверженные

Влага попала на Ирса, отчего тот зло ударил дракона в грудь кулаком. Принц в ярости направился в сторону Келейр. Немедленно переключаясь с вредного лиса на своего врага, Броган ударил Ирса по ноге, тот не удержался и упал на колено, стискивая зубы от боли.

– Я же сказал, что сам его прибью. Не напрягайся, – проходя мимо Эллгара, Рейн напустил на себя невозмутимый вид.

И только убедившись, что его не видят, схватился за грудь, растирая место удара. Дракон расстегнул одну пуговицу и вытащил расписание. Несчастный умбилик рассыпался, с тихим шелестом падая на каменную плиту.

– Вот дрянь… – бормоча проклятия, дракон сложил листок вчетверо и снова затолкал его в карман.

Зал Парсфаль ранее предназначался для торжественных сборов рыцарей, а теперь использовался для занятий. Оттуда от греха подальше было убрано все оружие, которым когда-то украшали стены, теперь здесь чернели лишь пустые крепления. Рейн прошел в помещение, останавливаясь у одной из высоких колонн.

Зал круглой формы впечатлял своими размерами. Выложенная на полу мозаика переплеталась в некие рунные знаки. Но когда Броган пригляделся, то понял, что разноцветные завитки вовсе не были таинственными письменами, а являлись символами тех самых орденов, к которым относились когда-то пребывавшие в этих стенах рыцари. Парсфаль был двухъярусным, с длинными рядами бело-серых колонн из кардамского мрамора. Девять мраморных же ступеней вели к круглому помосту, сооруженному в самом сердце зала. Там должно было находиться что-то важное, по мнению Брогана, но ничего, кроме пыли, не оказалось.

Сокурсники собирались кучками по три-четыре человека и переминались с ноги на ногу, то поглядывая на помост, то переводя взгляд на стеклянный купол, сверкавший у них над головами. Ветви ияра мерно покачивались, создавая на мозаичном полу причудливые тени. Рейн заметил Гварена: волк в одиночестве листал учебник, словно это было самое интересное и захватывающее чтение в его жизни. Дракон собрался подойти, но тихий ровный голос, раздавшийся в центре зала, остановил его.

– Я приветствую вас в Парсфаль. Прошу сесть и не тратить попусту драгоценное время.

Черные брови Брогана поползли вверх, а в зале послышался недовольный ропот. Куда сесть-то? Пусто ведь!

Друт – хранитель истории пригладил скудную бороду, спускавшуюся до пояса. Рукава его серой мантии колыхнулись, отчего усилилось его сходство с призраками, с которыми порой сравнивали эту расу. Мастер молчал, не повторяя своего требования, только присел на пол, скрестив ноги. Он опустил ладони на колени и обвел выцветшим взглядом собравшихся молодых людей.

– Приветствую вас, мастер. – Келейр вышла из тени колонн и уселась перед друтом у помоста, на котором тот устроился.

Каменный пол оказался на удивление теплым и прогретым щедрым солнцем, лившимся сверху через стеклянную крышу. Ладвик усмехнулся, закрыл свою книгу и, постукивая ею по ладони, последовал примеру лисы, садясь неподалеку. Рейн вздохнул, направляясь туда же и намереваясь занять место поудобнее, если это вообще возможно.

Едва ученики расселись под стоны недовольных девиц, которые платками оттирали пол, прежде чем рискнули опуститься на него, друт поднял голову и развел в стороны костлявые руки. Вообще никто никогда не встречал молодых друтов. Ходили слухи, что эти создания рождались уже с бородой и кряхтящими как старики…

Так вот, стоило хранителю истории махнуть руками, как стало понятным отсутствие предметов мебели в зале. Перед юношами и девушками, сидящими полукругом, возникла призрачная карта их королевства, звавшегося Грахеймном. Карта жила своей жизнью, постоянно меняясь. Возводились дворцы, перекидывались мосты через реки, что текли, словно настоящие. Келейр даже удалось разглядеть стайку птиц над королевским дворцом, взлетевшую с остроконечных крыш.

– С воцарением Дарема в Грахеймне настала эпоха глубоких внутренних перемен, – принялся повествовать друт, полностью погрузившись в глубины истории, которые им воспринимались как собственные воспоминания. – Последние события затронули многое, многое изменилось.

Мастер повел рукой, изменяя границы, прорисовывая новые земли и возводя города.

– Для укрепления своего политического могущества принц Дарем, а ныне – король Грахеймна, ввел новую систему владения землями, что вызывало волну восстаний, которые подавлялись твердо и без сожаления.

Рейн услышал, как часто задышал позади него Ирс. Не хотел бы он быть сейчас на месте принца. Бородатый старец затронул слишком болезненную тему. Друты хранили в памяти все факты истории, сухие и точные, не поддаваясь чувствам, которых попросту не испытывали. Не стоило удивляться и тому, что мастера не трогала ненависть к новому королю опального Эллгара, которому на собственной шкуре довелось узнать всю горечь поражения в одном из восстаний.

Именно его мать не так давно носила под сердцем ребенка того, кто лично приказал казнить предыдущего правителя Грахеймна, отца Ирса. Приближенные к прежнему королю лорды не принимали его политику. Иллес Эллгар был слишком мягок к неугодным и слишком самодостаточен, чтобы прислушиваться к чужим советам. Вот и поплатился…

– Объединение десяти государств, проведенное ранее Иллесом Эллгаром, едва ли способствовало укреплению политического могущества Грахеймна, так как повлекло за собою распри в королевской семье, продолжавшиеся в течение многих лет. Старший сын Иллес был казнен, а корона досталась его родному брату – Дарему Эллгару. В истории Грахеймна это первый случай. Чтобы вернуть расположение народа, который продолжал благоволить казненному Иллесу, новым королем была издана хартия. В ней он обещал восстановить некоторые законы и облегчить многие повинности. Впрочем, королевская власть очень мало потеряла от этого. Единственный сын Иллеса был лишен права наследования, наследником престола был объявлен малолетний сын Дарема и Шейны Эллгар, вступившей в брак с новым королем.

Ирс медленно поднялся, глядя исподлобья на друта, невозмутимо продолжавшего свои речи. Конечно же, последние полчаса грифон стал центром всеобщего внимания. Присутствующие принялись шептаться, и только некоторые молчали, понимая, что завтра могут сами оказаться на месте опального принца.

– Король Иллес Эллгар был слаб и проиграл. Все могло бы…

– Мой отец не был слаб! – хрипло выкрикнул Ирс, сжимая кулаки в бессильной ярости. – Он сражался достойно и до конца!

Друт поглядел на раскрасневшегося ученика, добивая того очередной фразой:

– В таком случае он бы не проиграл Дарему.

– Он сдался, чтобы спасти меня! – Эллгар швырнул к ногам мастера учебник. – Он спасал меня! Этого нет в твоих записях, проклятый друт?!

Голос Ирса сорвался, и грифон просто выбежал из зала. На какое-то время воцарилась тишина. Мастер поднял брошенный учебник, оттер его от пыли сухой морщинистой ладонью и положил рядом с собой.

– Надо искать свою суть, свои человеческие истоки, свои внутренние силы, свои потенциалы. Высота человека зависит не от его физического роста, а от грандиозности его мечты. Открывающиеся ему горизонты очерчиваются не горами, – тихо проговорил друт. Моментально карта ожила, снова меняясь. – Не горами, а его верой в себя. Если человек имеет сердце, он носитель и хранитель надежды, он обладает вечной силой, позволяющей сохранять способность исполнить то, к чему стремится. Истинным же поражением является добровольное отречение от своей веры. Помни это, каждый живущий.

Потом мастер замолк и прикрыл глаза. Келейр пододвинулась ближе к Гварену, толкая его локтем в бок.

– Заснул, что ли? – прошептала лиса.

Волк оторвался от чтения, поворачивая к ней голову. Глаза у него были интересные, то карие, как шоколадная крошка, которой матушка Муль, кухарка, любила посыпать печенье, то переливались темным янтарем. Сейчас, когда Гварен глядел на нее, взгляд его был янтарным.

– Тай, чем очерчиваются твои горизонты?

Он умудрялся читать и при этом слушать мудреные речи мастера? Келейр скривилась. Оборотень-заучка!

– Ты странный. Ты это знаешь? – проворчала она, усаживаясь поудобнее.

Ноги затекли, хотелось последовать примеру Эллгара и сбежать из этой обители дурных воспоминаний.

– Ты встречал тут хоть одного нормального? – белозубо улыбнулся Ладвик.

– И то правда!

Тишина продолжала терзать слух сильнее грома. Потихоньку все стали перешептываться, обсуждать свои впечатления от пребывания в стенах академии, и гул от голосов учеников становился все громче.

– Грех таким шансом не воспользоваться… – раздалось у лисы под ухом.

Келейр неожиданно задохнулась от навалившейся на нее тяжести. Узнавая голос дракона, она попыталась развернуться, но Рейн только удобнее умостился, прислоняясь спиной к ее спине. Он сложил руки на груди, опустил голову и закрыл глаза.

– Ты совсем сдурел?! – возмутилась лиса и снова заерзала, пытаясь оттолкнуть соседа от себя.

– Тебе ночи не хватило, Броган? – окликнул его волк.

– Нет. Кто-то спать не давал. Выл под окнами. Не твоих рук дело, а Ладвик? – ухмыльнулся дракон, не открывая глаза.

Волк покачал головой, возвращаясь к своей книге. Зато Келейр буквально закипела от услышанного. Не спал ночью?! Под окнами выли?!

– Ах ты, ящерица песчаная… Спать тебе не давали?! – Лиса изо всей силы ударила Рейна головой по затылку, отчего в глазах ее потемнело.

Дракон резко поднялся, зарычал и схватил своего мелкого соседа за грудки, с легкостью поднимая перед собой.

– Не нужно дразнить меня, мелкий! Иначе этот друт покажет на своей карте твое жалкое надгробие… – грозно заявил юноша.

– Приглядись, глупая ящерица! На этом надгробии – твое имя! – Келейр воспользовалась тем, что ее ноги свободны, и стукнула Рейна по коленке.

Пока дракон хватался за ногу, лиса проскользнула между сокурсниками, которые уже принялись подниматься. Она успела выбежать из зала раньше, чем до нее добрался разгневанный сосед. Своевременный перерыв между занятиями спас ее. Лиса отдышалась в коридоре и, смешавшись с толпой шумных учеников, поспешила выйти на улицу. Во внутреннем дворе тоже было людно, а хотелось уединения.

Келейр осмотрелась, увидела пустую каменную скамейку, рядом с которой блестела на солнце уже знакомая ей лужа, и поспешила туда. Пускай тут и не было тени, да и грязь под ногами разгоняла брезгливых девиц, но ей не нужна была компания обитателей Арфена. Келейр с ногами забралась на скамью, улеглась и зажмурилась от яркого солнца. Она закинула ногу за ногу и принялась помахивать грязным ботинком. Красота… почти идиллия. Внезапно тень заслонила солнце, и лисе пришлось приоткрыть один глаз, чтоб проверить, что за туча повисла над ней.