Стали чище, чище…
Вот уже огонь в глазах
Полыхает прежний.
И затеплилась в душе,
Волчяя надежда.
Застучала кровь в висках,
И заплакал Серый:
– Я же братцы виноват.
Что же я наделал.
И зачем я так решил,
Столь народа порешил:
Хвата, пастуха, солдата,
Мясника и лесника?
Что наделал я, ребята?
– Это на тебе тоска.
Не кори себя волчище,
Потому что живы все.
Проживают все в деревне,
Кроме лесника, вообще-то.
– А лесник?
– Подался в город.
Дом его пустует.
Ставни позаколотили.
Ветер не продует.
Коль найдётся молодец,
Да, с образованием…
– Есть такой! Так, это – я, —
Улыбнулся Ваня.
– Ты – прекрасный Серый Волк!
Самый настоящий!
Прихворнул совсем немного.
Есть – болеют чаще.
Отчего то ты решил
(Может и приснилось),
Что людей ты порешил.
Вот и покатилось…
В горло, ведь, кусок не лез.
Ты – здоров. Спокойно ешь.
Лес без волка жить не может.
Волки – санитары.
Отчего-то ты решил,
То, что стал ты старый,
Злой и серый людоед.
Всё – неправда.
– Значит, враки?
– Говорю тебе я: "Нет".
Ты прекрасный зверь полезный,
Серый весь, почти седой.
У тебя больное место —
Сердце: «Болен Добротой».