Рассказы о любви

– По делам. Ешь без меня, зайчонок.

И он ушел. Просто закрыл за собой дверь. И я осталась совсем одна.

Я в расстроенных чувствах побрела к холодильнику.

Уже тогда в моей голове всплыла фраза знаменитого психолога о том, что нет ничего хуже, чем от одиночества прятаться в отношениях. Искать утешение в другом человеке. Потому что исходом таких отношений будет еще худшее одиночество.

Я распахнула дверцу холодильника и приготовила себе привычный безвкусный салат.

Мирон пришел поздно ночью. Я ждала его, облачившись в красивое белье. Он был веселым и очень милым. Принес мне очередной подарок – букет дорогущих цветов и духи на свой вкус. Он скинул с себя одежду и плюхнулся, так и не дойдя до душа. Стоит ли говорить, что пахло от него не очень приятно? Естественно, он без зазрения совести моментально уснул, наплевав на мое белье и просящий взгляд. Я потом лежала и пялилась в потолок, слушая его храп. Я и подумать не могла, что мой идеальный мужчина издает рыки во сне, от которых переворачивается все внутри, а барабанные перепонки натягиваются как старый носок, на разрыв, и вот-вот лопнут.

Утром он проснулся как ни в чем не бывало наспех позавтракал и уехал на работу. Я тоже собралась и поехала на свою.

Так и повелось. Мирон продолжал меня заваливать подарками, но абсолютно отсутствовал в нашей совместной жизни. Более того, он не спешил решать мои проблемы с машиной, отмахивался, давал денег на такси или ремонт. Но мне-то нужно было совсем не это. Деньги у меня и у самой были. Я хотела внимания.

Честно говоря, я с трудом понимала, зачем мы съехались, потому что отношения до этого были гораздо ярче и продуктивнее. Сейчас я как никогда чувствовала себя одинокой и ненужной. И это при наличии красивого мужика под боком.

Я терзалась вопросом, почему так произошло, пока… Пока к нам не приехала его мама.

Она с порога схватила меня за руку и страстно прокричала:

– Ну наконец-то Мироша одумался. Я боялась, что он будет в бобылях ходить до седых волос. Или свяжется с какой-нибудь шалопендрой.

Она меня внимательно рассмотрела, как какую-нибудь лошадь, разве что рот не попросила открыть, чтобы проверить мои гланды. Даже спросила, русская ли я. И какая у меня вера. Я, честно говоря, на вопросы отвечала, но чувствовала себя очень неуютно. Когда допрос закончился, она изрекла:

– Хорошая девочка, мне нравится.

Тогда Мирон обнял свою мамашу и поцеловал:

– Мамулечка, все для тебя, как видишь.

Вот тогда-то я и поняла, что идеальных мужиков не бывает.

Весь вечер он как какая-то девчонка щебетал с мамой, рассказывая обо мне в третьем лице, а я сидела и ковыряла еду в своей тарелке.

– Кстати, – сказал Мирон, – у меня кое-что для вас есть.

Он встал и вышел. Вернулся через пять минут с двумя свертками. Мать с визгом принялась разворачивать подарок. У меня было не так много энтузиазма. В коробках оказались одинаковые браслеты на руку. Ничего особенного, но, наверное, дорогие.

Мать бросилась целовать сына, а я тепло его поблагодарила. Мирон заметил мое смущение и поэтому решил объяснить мне:

– Мама меня воспитывала одна. Она всю жизнь мне посвятила.

Мама Мирона кивнула, подтверждая его слова.

– Вот теперь и я ее стараюсь баловать. Знаешь, она пережила не самые легкие времена со мной. И то, что у меня есть – это полностью ее заслуга.

Я кивнула. Теперь мне хотя бы были понятны его поступки и повышенное внимание к этой женщине.

– Мирон был тем еще хулиганом, – сказала мама. – Ну ничего. Он остепенился, точно тебе говорю. Сейчас замуж тебя возьмет, внуков мне подарите. И будем жить долго и счастливо.

Мирон явно смутился, а я, мягко говоря, ошалела. Наши отношения стремительно развивались, ничего не скажешь. А главное, меня порадовала последняя фраза: будем жить долго и счастливо. Это вместе что ли?

– Мам, не торопи события. Мы сами с Сашей договоримся. А то ты ее сейчас испугаешь. – Мирон словно прочитал мои мысли и попытался угомонить мамашу.

– Все-все, молчу-молчу. – сказала свекровь и начала собираться домой.

Конечно же, Мирон поехал ее провожать, а я опять осталась одна.

Ночью я опять слушала какофонию его храпа и думала о том, что мечты сбываются не всегда так, как хочется. Но ведь и Мирона нельзя было осуждать. Он был просто хорошим сыном. Может, и мужем он будет хорошим? Стоит просто немного подождать. В конце концов, какая разница, кто занимается моей машиной и моими проблемами. Он ведь тоже предлагает решение – дает деньги, а, значит, ему не все равно. Кому покажи и расскажи про него, все будут в восторге.

Я лежала и думала о нас, но в душе почему-то нарастала тревога. Была у еще одна проблема. С тех пор как я поселилась у него в доме, у нас напрочь отсутствовала близость. Поцелуи не считались.

Да, прошло не так много времени. Но Мирон всегда был занят. То на работе, то с мамой. А я так упахивалась на своей, что засыпала еще до того, как мой идеальный мужик оказывался рядом. А он и не думал меня будить. Вот так мы и жили. Душа в душу, но каждый своей отдельной жизнью. И меня это совсем не устраивало.

Мне очень хотелось все бросить и вернуться в свою холостяцкую берлогу. Была только одна проблема – я сдала свою квартиру, чтобы она не пустовала без хозяйки. Да и деньги разве бывают лишними?

Конечно, это был опрометчивый шаг с моей стороны, но Мирон меня убедил, что так будет правильно. Более того, он сам нашел человека, которому я отдала свои ключи.

И теперь, чтобы вернуться в свою привычную жизнь, мне нужно сильно постараться. И проявить решительность.

Нет. На самом деле все было не так плохо в наших отношениях. Мирон баловал меня. Он был очень нежен и внимателен по телефону, смс. Он заезжал за мной после работы, когда не был очень занят, мы вместе ходили ужинать. Мы много общались и смеялись. Более интересного собеседника нельзя было представить. Но он был…не тот. Не мой. Я это поняла после нескольких совместных ночей, проведенных по разным углам, слушая его мирный и дерзкий храп. Вся любовь куда-то улетучилась, а страсть исчезла! Лошадь явно сдохла, пора было с нее слазить быстрее. Но я не знала, как? Как это сделать лучше всего.

Ответ напрашивался сам – просто сказать ему прямо о своих чувствах и уйти. Но почему-то я тянула, тянула. Он говорил о свадьбе и нашем будущем. Его мама присылала мне фотографии разных нарядов, проспекты ресторанов, фотографов. А я… я все чего-то ждала. Разоблачения? Слов: «Саня, это все шутка!»

Мне казалось, что то, что происходит между нами – это какой-то фарс. Сказка, которая так красиво началась, закончилась резким фальшивым рекламным роликом, где все счастливо улыбаются за деньги. И как будто бы не было тех самых недель любви.

Я превратилась в паршивую актриску, которая отрабатывает гонорар – сладкую жизнь.

Хотя что значит отрабатывает? С работы я так и не уволилась, я продолжала пахать в режиме цирковой лошадки, хотя Мирон предлагал мне сидеть дома. Но не так яростно предлагал, да еще и с бонусом в виде его мамы, чтобы я вдруг не заскучала.

Он вообще постоянно пытался мне навязать свою маму. И знаете что? Я лучше буду упахиваться как лошадь, чем проводить свое свободное время в беседах о маленьком миленьком Мирончике.

Короче, мой энтузиазм пал. Я совсем скисла и надо было что-то решать. А я как страус засунула голову в песок и ждала, что кто-то сделает это за меня.

Вечером Мирон пришел с работы и сказал, что нас приглашают на мероприятие. Важное для него. По этому случаю он принес огромную красивую коробку, в которой лежало шикарное вечернее платье, туфли и сумочка.

Естественно, у меня даже никто не спрашивал, хочу ли я куда-то идти.

Но, честно говоря, я желала этого всей душой. Мне до безумия хотелось вырваться из круга: работа – Мирон – его мама. Мне хотелось новых знакомств, встреч, какого-то разнообразия. Поэтому я собрала все силы в кулак, привела себя в порядок, натянула платье и туфли, которые идеально подошли по размеру, взяла сумочку, и мы отправились на прием.

Мероприятие проходило на высшем уровне. Повсюду красивые люди, безупречная обстановка, шик, роскошь, комфорт. Но я не могу сказать, что чувствовала себя уютно. Мирон с кем-то общался, улыбался. А я была вроде той самой сумочки, которую просто носят с собой. Без всякой видимой надобности, просто потому, что она подходит к наряду. Чувство так себе.

Я решила оторваться от своего кавалера и прогуляться к столикам с едой и напитками. Мне было очень любопытно, чем угощают «сливок общества».

Кстати, ничем особенным. Шампанское, привычные закуски, фрукты. Никаких омаров и крабов с улитками я не увидела.

Я взяла бокал, оторвала виноградинку и принялась рассматривать гостей. Больше всего меня интересовали дамы. Потому что это были женщины высшего сорта. Рафинад. На моей работе дамочки были другими. Да, ухоженными, да, красивыми. Но хваткими. Деловыми. Они соревновались с мужчинами за повышение, за выживание, за власть. Тут же женщины держались своих кавалеров. Дамы были не просто красивыми, а невозможно красивыми! Их внешность была вкладом в счастливое будущее. Конечно, я была совсем другого сорта. И именно тут я чувствовала, насколько отличаюсь о тех, к кому так стремлюсь.

– Нравится?

Прервал мои размышления какой-то голос. Я повернулась, чтобы посмотреть. Передо мной стоял мужчина очень своеобразной внешности. Простоватый, я бы сказала, для такой вечеринки. Но мое внимание привлекли его волосы. Не на голове, там как раз волос было немного. А вот тело было таким волосатым, что даже рубашка не могла этого скрыть.

– Что вы имеете в виду? – спросила я.

– Обстановку, конечно. Очень красивый прием, не находите?

– Ах, да. Очень. – смутилась я, сама не зная почему.

– Я Тимофей2.

– Александра, – представилась я.

Он устроился рядышком, и мы стали рассматривать гостей и перебрасываться шуточками. Несмотря на свою отталкивающую и простоватую внешность, Тимофей оказался очень веселым и обаятельным. Среди всей этой мишуры и дороговизны он соответствовал мне полностью. Поэтому с ним было очень легко.

– Вы от какой организации? – неожиданно спросил он.

Было видно, что он сам не так часто посещает светские мероприятия, потому что не очень вписывается в обстановку.

– Я с Мироном пришла. – Я указала в сторону своего кавалера.

Тимофей приподнял брови:

– Сестра? – спросил он с любопытством.

– Невеста. – Ответила я с обидой, а Тимофей удивился.

– Невеста?

– А что в этом такого? – не поняла я.

– Да нет, ничего. Просто не думал, что у него кто-то есть.

– Почему? – я удивилась, а Тимофей окончательно замялся и сник.

– Да так…, – только и ответил он, а потом покраснел как помидор.

Я тоже смутилась и почувствовала себя неловко, поэтому отпила от бокала и пробормотала:

– Ладно, пойду пройдусь.

И двинулась в сторону уборной.

Я сидела в кабинке туалета, когда услышала голоса двух женщин. Они обсуждали… Мирона. Я замерла и прислушалась:

– Ты видела, с кем он пришел? С какой-то ужасной теткой.

Женщина захихикала, а я покраснела от ярости.

– Да, простушка какая-то. Но эта хоть русская. Тянет его на всякую экзотику. Такой мужик, а никого поприличнее себе найти не может.

– Прошлая барышня была вообще мрак. На рынке что ли он ее нашел? Не помнишь, как звали? Зебра? Или Зера?

– Зера. Точно. Просто ужас. У парня явно проблемы со вкусом. Или со зрением.

Дамы мерзко захихикали.

Мне стало противно выслушивать эти гадости, а еще очень захотелось посмотреть на этих красоток, которые решили оценивать вкус моего потенциального жениха. И называть меня теткой!

Я решительно открыла дверь кабинки и подошла к умывальнику. Дамы притихли. Одна усиленно делала вид, что красит губы, вторая рылась в своей косметичке.

Да, они, конечно, были красавицами. Выглаженными до блеска, без единой морщинки.

Я смело подошла к умывальнику и обратилась к одной из дам:

– Я тут краем уха слышала ваш разговор. – дамочка от этих слов скуксилась, как будто я прыснула в нее лимоном. – Хотела бы попросить проконсультировать меня. Давно мечтаю сделать губы примерно как у вас. Это не больно?

Дама замялась, а потом выдавила:

– Терпимо.

– А дышать не мешают? – спросила я невинно.

– Что? – Недоумение растекалось по ее глазам и лицу.

– Ну у вас нос на верхней губе почти лежит, дышит свободно? Когда разговариваете, все нормально, по носу себя не шлепаете? А насморк? Ничего по губам не стекает во время простуды? Хотя, это удобно, наверное. Как кадка для соплей.

– Ну ты и… – прошипела она.

А я мерзко улыбнулась:

– Все-таки стекает, да?

Я протянула ей салфетку и вышла из уборной, громко хлопнув дверью.

Настроение было гаденьким. Общество и вечеринка перестали мне нравиться. Я чувствовала себя паршивой овцой, которая забрела не в то стадо. Мирона не было видно, поэтому я зацепила взглядом Тимофея и подошла к нему.

– Что вы знаете о Мироне? – прямо в лоб спросила я.

– В каком плане? – Тимофея явно удивил мой вопрос.

– Про его возлюбленную. Бывшую. Зеру. Или Зебру?

– Слушайте, Саша. Это не мое дело. И если он вам ничего не рассказал, то и не ваше. Согласны?

– Да знаю я, просто. Просто я совсем не понимаю, что происходит. И чувствую себя полной дурой.

Я вздохнула и села на стул. Взяла очередной бокал и посмотрела на Тимофея с отчаянием. Сделала глоток, почувствовала, как пузырьки кусают за щеки и, наконец, выдавила:

– Я тут нечаянно подслушала разговор в уборной. – сказала я, пока Тимофей усаживался рядом со мной.

– И о чем нынче болтают в уборных?

Тимофей усмехнулся и взял бокал. Я не смогла отвести взгляд от его лапищ, сжимающих тонкую ножку хрусталя.

– Обо мне говорят. Кости перемывают, что у Мирона вкуса совсем нет. И со зрением проблемы.

– Врут. Вкус как раз вполне человеческий.

– Думаете?

– Уверен. Посмотрите вокруг. У всех дам одинаковые лица. Врач, скорее всего, тоже один на всех. Тот, кто эти лица натягивал. Или что они там с ними делают, что ни одной морщинки не появляется, даже во время смеха. Страх, как жутко.

– У них у всех одинаково красивые лица. Ну не будете же вы спорить, что девушки идеальны.

– Знаете, я как человек, который был почти пять раз женат скажу, лицо – это не главное. А идеальное лицо – это вообще повод хорошо подумать.

Я замерла

– Неужели пять раз?

– Ну почти. Так вот, я в браке красоты женской наелся с лихвой. Теперь, почему-то хочется борща.

Я засмеялась.

– Борща?

– Борща и заботы. Уюта.

И я кивнула. Мне тоже почему-то очень захотелось не шампанского и этого шика, а оказаться на кухне, где накрыт стол, а на столе большая супница борща, как у бабушки в гостях по выходным. А еще тарелка с нарезанным тонкими ломтиками замороженным салом, с чесноком, хлебом и вазочкой горчицы. Макать лук в соль, есть борщ со сметаной и говорить, смеяться. Что-то обсуждать.

Внезапно мне стало очень одиноко. Я окинула взглядом банкетный зал, увидела, как Мирон с кем-то общается, размахивая руками и улыбаясь. Я смотрела на него, а потом неожиданно спросила у своего соседа:

– А вы сами-то борщ умеете готовить?

Он улыбнулся.

– Пельмени могу сварить. И шкаф собрать. Люблю руками что-то делать.

– Пельмени – это неинтересно. Нужен борщ.

Тимофей внезапно заулыбался.

– Точно нужен?

– Определенно. Только он мне сейчас и нужен. С луком. И с салом. Со сметаной желательно. Свежей, жирненькой такой.

Я сглотнула слюну.

– Тогда поехали.

Тимофей сказал это с таким видом, как будто каждый день зовет новых знакомых есть борщ. Он встал. Я не раздумывая поднялась следом за ним. Хотелось побыстрее смыться, поэтому мы быстренько вышли. Мирон даже не проводил нас взглядом.

– Ты сама-то борщ варить умеешь? – спросил меня мой новый знакомый.

Я задумалась. Конечно, я не мастер готовки, но когда-то, когда работа не занимала львиную долю моего времени, я любила проводить время на кухне. И рецепт приготовления борща знала, конечно.

– В теории, – ответила я не очень уверенно.

– Ну и отлично. Тогда поехали в магазин, а потом ко мне.

Меня его предложение нисколько не смутило, хотя раньше, конечно, никто меня на борщ не приглашал.

Мы купили продукты и отправились к Тимофею домой.

Он жил в старом доме, но квартира выглядела очень уютно. Вот с ходу и не скажешь, что это холостяцкая берлога.

– Ты один живешь? – запоздало спросила я.

– Один, один. Я уже давно один живу.

– А твои пять жен?

– Они все тоже неплохо устроились, насколько я знаю.

– Я займусь бульоном, а ты давай овощи чисть, – скомандовала я и поставила кастрюлю на огонь.

– Есть, мой капитан! – улыбнулся Тимофей и взялся за нож.

Удивительно, но мне было очень комфортно. В этом нелепом дорогущем платье на уютной кухоньке Тима я чувствовала себя как дома.

– А ты как оказалась в невестах у Мирона? – спросил он, отчищая картошку от кожуры.

– Я замуж очень хотела. – сказала я правду.

– А сейчас?

– А сейчас не хочу.

– Что же случилось?

– Столкновение с реальностью случилось. Мало хотеть замуж и легкой жизни. Надо еще и чувствовать хоть что-то.

– Понимаю. Как человек, который неоднократно вступал в брак, очень понимаю, – Тимофей рассмеялся. —Я всю жизнь был трамплином для других. Нет, не подумай, что я жалуюсь. Своих жен я сам выбирал. Так что знал примерно на что иду.

– А любовь?

– Какая такая любовь? – усмехнулся он. – Мне другое было нужно. А когда влюбился, наконец, тогда я оказался не нужен. Сердцу не прикажешь.

Тимофей вздохнул.

– Точно. Сердцу не прикажешь. У меня такие себе новости – бульону нужно свариться. Это минимум час, а лучше два. Чем займемся?

– Пошли, квартиру покажу. А потом вина можем выпить.

Он показывал квартиру и рассказывал о своей жизни. И чем больше я его слушала, тем сильнее понимала, как я ошиблась с Мироном. Да и с жизнью, наверное, тоже ошиблась. Я смотрела на Тимофея, который рассказывал, как сам делал ремонт, как придумывал шкаф, как выбирал плитку. С такой страстью он это все говорил, что я увлеклась. Заслушалась. Передо мной был человек, который горел идеей своего дома. Который мог руками своими волосатыми сделать все, что угодно. От полки до шкафа. Умный, интересный мужчина, который пять раз был женат. И вот тут у меня возникали сомнения: почему девки такие дуры? Почему не видели это сокровище, не рассмотрели его, не удержали?

Или не все так просто под луной?

В моей душе было много вопросов. А вот с ответами было туго.

Мы болтали, потом пили вино, а потом вернулись на кухню.

Мы так слаженно готовили борщ, как команда. И шутили, смеялись.

Мой телефон периодически звонил, но мне не хотелось отвечать. Мне не хотелось объясняться с Мироном. Мне не хотелось нарушать эту идиллию. Пусть временную, одноразовую, но такую счастливую картинку семейной жизни.

– Так ты мне так и не скажешь, кто такая Зебра? – спросила я.

– Это та, что лошадь, полосатая?

– Нет. Это та, что бывшая Мирона.

Тимофей напрягся, а я взяла в руки шумовку.

– Женщину на кухне лучше не злить, сам знаешь. А то я любопытная до одури. Выведешь меня, начну пытать.

– Ладно. Испугала. Зера. Ее зовут Зера. И, насколько я знаю, она совсем не бывшая.

– В смысле? – опешила я.

– В прямом. Я их частенько вижу. Они вместе.

– Ничего не понимаю. А я ему тогда зачем? Это же он настаивает на браке.

– Он?

– Он и его мама. Все интереснее и интереснее. – задумчиво произнесла я.

– Сам удивился, когда ты сказала, что с Мироном пришла. Я точно знаю, что от Зеры он без ума. Она девчонка простая, работала у него. Уж не знаю как, но зацепила его крепко.

– Ничего не понимаю. Наш роман тоже развивался стремительно и очень красиво. Как такое возможно?

– Не знаю, Саш. Это не мое дело.

– Ну да. Это точно. Что там у нас с борщом?

С борщом было все отлично. Мы разлили его по тарелкам, нарезали сало, взяли горчицу и лук с чесноком. Собрали все необходимые атрибуты вкуснейшего времяпрепровождения и с наслаждением принялись есть.

Это был чудесный борщ. И чудесный вечер.

– А кто эта женщина, что тебя отвергла?

– Случайная знакомая. Мы познакомились тут. Другу моему помогали. Она тоже отлично готовила. И вообще, была особенной что ли.

– Вы с ней встречались? Ну по-взрослому, я имею ввиду.

– Нет. Мы общались какое-то время, а потом она дала понять, что я не ее мужчина.

– Ну и зря она, конечно. Разве же от таких рук добровольно отказываются?

– Волосатых? – усмехнулся он.

– Золотых, – сказала я. – Золотых.

Я не осталась у Тимофея на ночь, хоть он и предлагал, ведь идти мне было некуда. К Мирону совсем не хотелось, а в моей квартире кто-то жил. Но я не думала, что стоит начинать новое, когда столько неразобранного хлама в моей собственной жизни. Слишком все сложно. Сложно, чтобы начинать.

Я попросила Тима вызвать мне такси и скрепя сердце и повизгивая мозгом, отправилась к Мирону. Надо было расставить все точки в наших запутанных отношениях и выяснить, что он от меня хотел по-настоящему. Участвовать в цирке клоуном больше не хотелось.

Я шла по лестнице с тяжелыми мыслями, ожидая не самую приятную беседу. Но все оказалось куда хуже.

Мирон был в истерике. Нет. В панике.

Он схватил меня за руку и втащил в квартиру.

– Ты где была? – еле сдерживая эмоции, спросил Мирон.

– Гуляла. Мирон. Нам надо поговорить.

– Ничего не говори. – Сказал он мне в ухо и судорожно стал меня раздевать.

Я попыталась отпихнуть его, но Мирон действовал как придурок. Дышал мне в ухо, пытался поцеловать в шею, метался и что-то шептал. Я не выдержала этого издевательства и что есть сил отпихнула его.

– Нам нужно поговорить. – решительно сказала я, прошла в комнату и плюхнулась на диван.

– Я тебя слушаю, милая.

– Кто такая Зера, и что тебе от меня нужно?

– Ты о чем?

Мирон пытался сохранить лицо равнодушным, но у него ничего не получалось.

– Ладно. Давай начистоту. Мы не можем быть вместе. Я ошиблась. Ты мне не нравишься.

– Милая, не надо так.

– Дослушай. Я не буду с тобой. Я сейчас соберу свои вещи и поеду в гостиницу. Но мне хочется знать, зачем я тебе была так нужна? Почему ты решил сделать меня своей женой, если у тебя есть какая-то Зера?

Мирон закрыл лицо руками и притих. Я сидела молча и ждала. Любопытство было сильнее меня, поэтому я знала, что без ответов на свои вопросы я никуда не уйду.

– Это все мама.

– Что? – не поняла я.

– Мама. Она всю душу из меня вынула. Ей хочется внуков, чтобы я, наконец, женился.

– А я тут при чем?

– Когда она узнала, что я влюблен в татарочку, у нее случился приступ. Она чуть не умерла, честно. Я очень испугался. Она настаивает на том, что моя жена должна быть русской. Из приличной семьи. Зера в эти рамки не вписывается. С семьей ей не повезло, там пробу ставить некуда. В общем, я понял, что жизни нам мать не даст. Но я люблю ее.

– Прости, а сколько тебе лет? Ты вроде бы уже даже бреешься… Неужели не можешь поставить маму на место?

– Не могу. Она меня одна поднимала. Ты даже не представляешь, чего ей это стоило. Я мальчиком еще был, когда у нее нашли опухоль. И это было самое черное время. Ни денег, ни сил. Она на моих глазах таяла. Ее рвало, она даже выла от боли. Но вставала. Она все ради меня делала. И выжила тоже ради меня. Поверь, я на всю жизнь это запомнил. Когда сейчас вижу ее такую красивую, стоит на секунду закрыть глаза, как передо мной возникает ее образ, скелет, обтянутый восковой кожей. Черные глаза, полные боли и улыбка с вечным: «сыночек, все наладится». Все наладилось. Но я никогда не забуду, чего ей это стоило.

Я молча вздохнула. А потом не выдержала:

– Ну ладно мама, тут понятно. Ты хороший сын, Мирон. Но Зера? Она-то как смотрит на то, что ты решил семьей обзавестись? Да и со мной ты живешь, спишь в одной постели. Ей вообще это как?

– Она знает, ради чего терпит. Да и у них с этим проще. У них у мужчины может быть много женщин.

– Это она тебе так сказала? – скептически спросила я.

– В любом случае, мой план она одобрила. Ей не хочется убивать мою мать. И меня терять не хочется. Мы любим друг друга.

– Ну-ну, – сказала я, – Только в вашей схеме дырка. Я в ней участвовать не собираюсь. Мне такая любовь не по силам

– Саш. Я обеспечу тебя. Любые желания и капризы, все что захочешь. – Он смотрел на меня с мольбой в глазах.

Я лишь криво усмехнулась.

– Это не моя жизнь. Вот это все. Наелась, не мое. Я лучше пойду борща поем.

– Чего? – с непониманием спросил он.