Возможности слов

– Если твоя подруга… даже и не знаю. Я впервые с таким вопросом сталкиваюсь… У тебя ж ни одной подруги за всю жизнь не было! Ты ж такая падла, Лизавета, что вряд ли такое вообще…

Лиза от возмущения толкнула его в плечо, вынуждая умолкнуть. Она только значительно позже все хорошенько обмозговала и поняла, что стала инициатором совсем другой игры – теперь несчастную Ксюшу будут делить не только Вадим с Киром, а все они втроем. И положение бедняжки в итоге будет сильно зависеть от того, кто доберется до нее первым! А значит… значит, Лиза не имеет права проиграть.

***

– Ваш кофе!

Ксюша поставила чашку перед Семеном Ивановичем и выпрямилась, ожидая распоряжений.

– Что это?! – девушка не поняла, чем шеф так сильно недоволен, поэтому просто замерла на месте. – Что это, твой голос?!

– Д-да.

– Так не подавай его без нужды! Я, по-твоему, сам не вижу, что это кофе, или меня должны терзать сомнения, что он именно мой?!

Ксюша и не думала обижаться на такую реакцию. В конце концов, на работу ее как раз за молчаливость и брали. И если шеф хочет, чтобы она не издавала лишних звуков, это его право. Конечно, можно до бесконечности страдать от нанесенных самолюбию ран, а можно просто попытаться взглянуть на ситуацию с другой точки зрения. Старик был требовательным и несдержанным, но непосредственно про ее обязанности ни разу не высказался грубо. Наоборот, вчера он даже потратил сорок минут на то, чтобы подробно объяснить, как вести его расписание и что конкретно нужно вносить в компьютер. И что с того, что у него есть определенные заскоки в некоторых вопросах? Ксюша вполне может с ними ужиться, раз именно они и были сразу обозначены.

Она не была загружена обязанностями – кофе по требованию шефа, звонки, оглашение расписания утром и составление нового плана на следующий день, принеси-подай, отправь файл, получи файл, отредактируй файл, перешли файл. Ксюше вся эта рутина пока рутиной не казалась. Вслух общаться ей приходилось крайне редко – только с директором или по телефону, да и то, всегда за закрытыми дверями кабинета. Для остальных сотрудников она так и оставалась немой. К счастью, это позволяло ей не отвечать на некоторые вопросы девушек из общего отдела – например, неужели шеф сам договаривался о встрече с поставщиками? Или это сделал Вадим Александрович? А за что тогда она сама деньги получает? Это не страшно, они сами придумают ответы на все вопросы – у них для этого достаточно фантазии, энтузиазма и свободного времени. В общем, саму ее все полностью устраивало.

Она нажала на кнопку, принимая очередной вызов от Семена Ивановича:

– Ксения, там сейчас файл должен прийти от «Инварианта». Распечатай и отнеси Валентину Михайловичу.

«Кому?» – Ксюша вовремя остановилась, чтобы не озвучить свой вопрос. Она уже успела убедиться, что начальник не любит ничего уточнять – получила задание, справляйся сама. Приготовив нужные листы, она заранее написала на планшете сообщение и отправилась прояснять ситуацию к Вадиму Александровичу. Но в коридоре ее перехватила Елизавета Николаевна – Ксюша с самого утра недоумевала, с чего вдруг та ею так заинтересовалась, но становиться постоянной жертвой ее насмешек намерена не была.

К сожалению, Елизавета Николаевна тут же смогла прочитать вопрос на экране: «Где найти Валентина Михайловича?» – и решила оказать помощь.

– Так это же Вильдо! Только шеф его продолжает звать Валентином-как-там-его… Ты к нему?

Ксюша кивнула и тут же попыталась сбежать, но назойливая замдиректора по рекламе поспешила зачем-то за ней. Но перед дизайнерским отделом Ксюша насторожилась. Там происходило что-то странное – раздавались крики и шум. Хотя она не могла знать наверняка, не обычная ли это текучка. Осторожно открыла дверь.

Вильдо, как и вчера, был обмотан лоскутами, но теперь их течение по воздуху обозначало не «счастье» и «эйфорию», а что-то наподобие «унылых руин». Ксюша уловила это до того как поняла, что происходит. Все помощники главного дизайнера, почти настолько же эфемерные, как и сам он, кучковались поодаль и заметно трепетали. А в центре помещения стоял улыбающийся Кирилл.

– А-а, – равнодушно прокомментировала за спиной Елизавета Николаевна. – Кир опять над Вильдо издевается. Дело привычное.

– Тебя, как всегда, продадут! В смысле, твою коллекцию, конечно, – Кирилл обращался к трясущемуся дизайнеру. – Но название! «Небесные лучики добродетели» – серьезно? Вильдо, ну вот зачем ты лезешь в мир людей из своей параллельной вселенной?

– Это мой посыл человечеству, негодяй! – Вильдо пищал в тональности на грани улавливания слухом. – Как ты смеешь осквернять своими грязными ручонками возвышенное?

– Меня не хочешь слушать, других послушай! Вот, Лизавета как раз тут, – Кирилл заметил вошедших.

– Конечно, я тебя не стану слушать! Ничтожество, паразитирующее на отце и ничего не умеющее, будет учить меня творить?!

Кирилла это заявление ничуть не уязвило – наоборот, он искренне расхохотался:

– Фу-фу, какая банальная зависть! Мне-то не нужно изображать из себя «небесные лучики добродетели», чтобы получать зарплату!

Вильдо подскочил и, как показалось Ксюше, даже на мгновение завис в воздухе.

– Поди прочь! Прочь! Высмеивать меня…

– А над тобой невозможно не смеяться! Ты только посмотри на свои тряпки, мечта наркомана! Убожество и божество – не одно и то же!

Ни в тот момент, ни после Ксюша не смогла бы объяснить, что ею руководило. Она никогда не была особенно импульсивной, и уж точно – агрессивной, но что-то в ее голове взорвалось. Наверное, осознание того, что «счастье» не должно превращаться в «унылые руины» вот так запросто – на глазах у равнодушных зрителей, которые словно этого не замечают. Она подлетела к Кириллу неожиданно для самой себя и даже замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Остановилась в последний момент, но прекрасно понимала, что и в драку кинется, если он только не заткнется.

– Ты на кого бросаешься, рыбеха?! – веселье и расслабленность Кирилла на глазах превращалась в ярость.

Ситуация разрешилась в доли секунды. Появившийся только что и сразу же сообразивший, что происходит, Вадим Александрович просто оттолкнул Кирилла от Ксюши, а потом и потащил его вон из дизайнерского отдела. Елизавета Николаевна не слишком-то утешительно успокаивала Вильдо:

– Твори свои шедевры, гений. Название обсудим позже. При других магнитных бурях, окей? И да, твоя гениальность ни у кого сомнений не вызывает, даже у Кирилла.

Ксюша же пыталась унять сердцебиение. Зачем она сорвалась? Ради чего рискнула таким долгожданным рабочим местом? Судя по всему, подобные ситуации случаются тут чуть ли не ежедневно, так что все привыкли. И Вильдо тоже – раз он неожиданно воскрес из "унылых руин" и заверещал, указывая на нее пухлым пальцем, увешанным перстнями:

– Вот! И среди вас есть ангелы, которые не выносят несправедливости! Но какие тонкие лодыжки в таком безобразном наряде! Кто-нибудь, убейте ее на месте, чтобы не оскверняла мир дисгармонией!

Благодаря Елизавете Николаевне отдышаться Ксюше удалось уже вне этого приюта гениальности и мракобесия. Ей предстоит еще многому научиться… если ей вообще позволят остаться после того, как она кинулась с кулаками на сына шефа.

– Ты меня удивила… – Елизавета Николаевна из себя даже не собиралась выходить, но сейчас говорила мягче обычного. – Не ожидала, честное слово. Но ты это зря – Кирилл, конечно, доводит Вильдо до белого каления, но тот потом творит с еще большим усердием. Видимо, чтобы доказать, что весь мир не прав. Так что с точки зрения нервов – затратно, зато для компании – полезно. Так что это было глупо, но дико как-то… смело.

Несмотря на то, что эта была самая настоящая поддержка, Ксюше не понравились ее объяснения. Если они равнодушно смотрят, как избалованный пацан доводит художника чуть ли не до нервного срыва, да еще и выгоду для фирмы в этом нашли, то ничего хорошего в этом все равно нет. Поэтому Ксюша кивнула и решительно потопала от нее в свой кабинет. Необходимые файлы она все же выронила из рук в дизайнерском отделе – не потеряются, а возвращаться туда сейчас она физически не могла.

Такие эмоциональные порывы никогда ничем хорошим не заканчиваются. И Ксюше, когда она совсем остыла, приходилось только сожалеть. Она, не умеющая даже слова сказать самому Кириллу, вряд ли годится на роль героического защитника, но зато показала себя очевидцам, что называется, во всей красе…

Теперь она была вынуждена настроиться на очередной всплеск решительности, потому написала на планшете: «Меня уволят?» и направилась в кабинет Вадима Александровича.

Тот встретил ее улыбкой – его лицо, и без того до невозможности приятное, теперь показалось ей каким-то светящимся. Она неловко улыбнулась в ответ, но увидев Кирилла, развалившегося в кожаном кресле, сразу запаниковала.

– Проходите, проходите, Ксения, – подтолкнул Вадим Александрович внутрь. – Не бойтесь. Кир у нас не маньяк-убийца, хоть и производит такое впечатление.

Ксюша спонтанно, скорее по инерции, протянула ему планшет. Тот, прочитав, показал запись и Кириллу. Тот осклабился:

– Ох, не знаю, не знаю! – но тут же сменил интонацию. – Может, и не уволят, но только при одном условии – поужинай со мной!

Вадим Александрович тут же подхватил:

– Вас за это происшествие не уволят в любом случае. Мы еще никого не увольняли за приступы милосердия. Но вот попробуйте пару раз опоздать…

Кирилл быстро поднялся и шагнул к ней все с той же улыбкой на лице.

– Не уволят, конечно, я пошутил. Так что на счет ужина?

Ксюша думала недолго. Она взяла планшет и выбрала нужную запись, которая в этом офисе, судя по всему, будет использоваться чаще остальных: «Нет!!!».

Глава 4. Скучная

В жизни Кирилла единственным двигателем для любого действия всегда выступала скука. Неподготовленному к таким тонким материям зрителю могло бы показаться, что скука скорее тормозит, чем что-то двигает, но в реальности это совсем не так. По крайней мере, в жизни Кирилла Семеновича Симонова.

Ему вряд ли бы грозило остаться на улице при благосостоянии родителей или без женского внимания, учитывая внешние данные. И это только на первый взгляд кажется преимуществами. К счастью, природная любознательность оживляла изредка в Кирилле интерес к учебе, но это никогда не являлось необходимостью. Как бы ни стрекотала над ухом мать, какую бы кислую мину ни изображал отец, все трое прекрасно понимали, что их осуждение ровным счетом ничем Кириллу не чревато.