Чумовые истории. Пёстрый сборник
– Не отмалчивайся. Как друга прошу.
Ксандр стоял неподвижно, скрестив руки за спиной, избегая встретиться с ней взглядом.
– Да или нет? Да скажи же что-нибудь. Спишь что ли?
– Этой ночью луна слишком яркая. Глазам больно.
Он двинулся медленно вдоль могил в тень дерева. Одетый, как всегда, элегантно, от пары кожаных ботинок до галстука и перчаток, в вечных министерских брюках и синем бархатном пиджаке, в голубом свете огромной луны, как в свете неумолимого лагерного прожектора.
– Ты не меняешься. Всё такой же. Норок! – подняла над головой и опустошила еще стакан. – Что тебе предложить, чтобы ты согласился?
Ещё стакан, и её зеленые глаза стали чудным образом одновременно мутными и пронзительными. Слово за слово, незаметно, они перешли на понятный им обоим немецкий. Голоса звучали тише, тише, фразы выходили сухими, как старая шкурка ящерицы.
– Дорогая, вы могли бы воспользоваться обыкновенным телефоном.
– Такая весна, скоро черёмуха проснется! Ты мне всё о технологиях, о прогрессе! Я так не могу. Это слишком личное, понимаешь? Мне не нужна эта трескотня в пустоте. В проклятых горах часты грозы и землетрясения.
Словно в ответ, в тишине, вдали громыхнуло, и отблески молний надломили синий небосвод трещинами, выхватили на миг приблизившиеся пики черных громад. Собаки вновь бешено залаяли и завыли. Маргит прорвало:
– Они напуганы. Ты же знаешь, в этом чертовом доме даже не всегда есть электричество. Нет газа, нет воды. Связи тоже нет. Ты же талант и душка, ну, организуй нам встречу? Давай на будущей неделе, в Сфанта-Ана? Знаешь, где Сфанта-Ана? О, вот если бы в миске чорбы как по волшебству можно было прозреть будущее!
Она хрипло рассмеялась.
– Дай закурить. Скажи, а твой стеклянный глаз видит будущее или прошлое? О, мои дети, молодые и гордые, жадные, как и мы когда-то. Они не понимают пока всей тяжести моего чувства вины. Бывает, среди ночи слышишь знакомые шаги, кто-то ходит хромой, вокруг дома, силуэт высокий, в черном. Что рыщет, чего потерял? Спрашиваю – молчит. Странно, да? Наверное, цыгане опять провода срезать хотели. Мертвецы, как коты, любят поиграть с живыми, с трепещущей добычей. Да, Ксафа? И что нам остаётся сегодня? Ждать и курить, рабдаре ши тутун. Ах, Сашенька, я ж тебе так завидовала, когда ты был жив, пока не сделался, как мы, вечно голодный и бесприютный, да. Твоим ногам, твоему голосу. Он спорил с тобой лишь затем, чтобы подольше послушать, чтобы заставить задержаться у нас, я знаю, это меня жутко бесило, и всё же я ждала, когда ты к нам заглянешь. Парадиз д'элеганс. Все машины поломались. Василь в Брэиле квартиру снимает. Дьярдья к себе давно не зовет. Весна, весна! Огород затопило. Всё богатство – бесплатное, подсолнухи да кузнечики.
Загрохотало ближе. Порывы ветра стали более резкими. Начал накрапывать дождь. Ксандр раскрыл над ними зонтик. Легкий поклон, слова почти потерялись в шелесте листвы:
– Мне очень жаль, Маргит, но напомню, у нас соглашение.
Она посмотрела на него устало и неприязненно. Глухим грудным голосом сделала выводы:
– Всё по букве, по протоколу, у, щелкопёр. Ждала тебя, как праздника. А чего ждала?
Спутанные волосы развились, давно отросли, седина в половину головы, кончики огненно-рыжие, крашены хной. Подведённые глаза в сетке морщин. Юбка и пальто испачканы землей, как и огрубевшие пальцы.
– Вы так и не научились читать и писать? Я прав? В этом заключается ваша проблема?
– Нет, не так. Мы просто говорим на разных языках. Нет, не так. Я не знаю правильных слов. Ты же у нас дипломат, амбассадор. Подумай. Помоги мне, пожалуйста.
Ксандр некоторое время сосредоточенно молчал, слушая дождь, ветер и раскаты грома. Голова его едва заметно механически покачивалась в такт ровным мыслям.
– Хорошо. Я передам вашу просьбу. Но вы знаете, это не гарантия ответа. И тем более – положительного ответа. И тем паче – немедленного ответа.
– Значит, ждать и курить? Дай мне еще две сигаретки, они у тебя непростительно сладкие и легкие, как грёзы гейши в послеполуденный час. Пшик! Вот и жизнь, она такая. В полночь весна. На рассвете лето. На закате осень. И камень на холме. Всё. Не провожай меня, не надо!
Она со смехом отвела поданную ей руку.
– Как вы поедете?
– Поездом. Помнишь вокзал в Клуже? А, нет, тебя тогда с нами не было. Мы везли подушки и большую бутылку сыкырикы. Была весна, как сейчас. Цвели яблони и сливы. В открытые двери к кассам с важным видом вошли утка и селезень… – она резко сменила тему: – Думаешь, я не пробовала дозвониться? Я несколько раз специально ездила на почту, там есть телефон. Но каждый раз короткие гудки. То ли занято, то ли номер спутала. Делала запрос в справочное. Отправляла телеграмму. Она тебя обязательно послушается.
– Ву'зэт фу, – повторил Ксандр, вытащил из её ослабших рук выпивку. Вблизи стали хорошо видны его мелкие, острые зубки, длинные, как набор напильников, как зубы хищной рыбы, – оскал трупа, трупа с припудренными как крыло бабочки щеками, трупа с шуршащим накрахмаленным тугим воротничком. – Вы же не задались целью сегодня напиться в стельку?
– Всё равно. Кому какое дело до пьяной старухи? Да-да-ди-да, да-да-ди-да! – она напела мелодию забытого вальса. – Начхать мне, что они подумают.
Она расслабленно откинула голову назад. Уголки рта печально опущены вниз, губы иссиня-черные, припухшие. Мокрые волосы липнут к лицу.
– Правда, мне было грустно продавать дом с виноградниками, он бы еще простоял сотню лет, но мне не оставалось другого выхода. Дети и внуки, а их у меня шестеро, все отказались, он был им не нужен. Сейчас, в новое время, другие темпы. Никто не захочет пахать и трудиться, как их предки, есть козий сыр да мамалыгу, спать на тюфяке сена в землянке. Результат нужен быстрый, прогнозируемый. А тут то засуха, то тля, то саранча. А дел хватит не на одно поколение, так что и результатов, может, никогда не увидишь.
Гроза прошла стороной. Тучи рассеялись. Луна медленно, величаво склонялась к западу.
– Серьезно, может, это моя первая и последняя просьба к тебе? Сделай это ради памяти Феодора, если опасаешься рисковать за-ради меня своей многострадальной и многоопытной *нюанс*.
– Вы странно возбуждены сегодня и говорите много вздора. Мадам Марго, вы живете здесь уединённо, в счастливом неведении, и не в курсе, как после войны изменилась расстановка сил. У меня с моими бывшими могущественными союзниками отношения не просто испортились, а, я бы сказал, основательно подгнили.
Маргит усмехнулась и долго пристально разглядывала его, хитро прищурясь:
– Черт… А ведь не врешь. Мне ужасно повезло встретить в Трансильвании единственного честного покойника. Скажи, пожалуйста, если всё так изменилось, не может ли однажды всё поменяться обратно?
– Трудно сказать.
Он вздохнул и потупился. Переступил с ноги на ногу, как журавль.
– К чему такая секретность? Мы могли спокойно поговорить, не скрываясь, в любом месте. Думаете, до нас еще есть кому-то дело? Уверяю вас, нас уже все забыли. И почему именно здесь? Вы же знаете, ма шери, чито эта могила пустая? У меня самого теперь в Ленинграде два фальшивых надгробия.
Маргарита слушала невнимательно, крутила на пальце прядь волос.
Top secret
Всегда, в любом процессе, что-то может пойти не так. Из раза в раз найдется хоть один пункт в списке, одно ненадежное звено в цепи. И никогда не знаешь, где и как тебе аукнется…
Участники сверх-секретного совещания в Невероятно Засекреченном Управлении (НЗУ) сидели ни живы, ни мертвы. Но кто-то же должен был начать.
– Я не знаю, с чего начать… – честно признался Председатель.
– Ну вы уж начните с чего-нибудь. Желательно, с начала. Задайте ноту, так сказать. А мы уж… Подтянем, – поддакнул Первый Помощник.
– Да уж, следует прекратить уже это мучительное ожидание, режьте, сударь! – тяжело вздохнул Второй Помощник.
– Мы здесь все в неведении, – присоединился к ним Ответственный Секретарь.
Старший Советник проявил осторожность:
– Мне кажется, нет, нет, я ни в коем случае не настаиваю, я не исключаю ошибки…
Председатель вспылил, шея вывалилась через галстучный узел, глазки заплыли, в горле заклёкотало, лицо покрылось малиновыми пятнами, того и гляди, его хватит удар:
– Чтооо?! Ошибки?! Ошибки?!
Присутствовавшие чиновники посерели и позеленели. Второй Помощник в нервном состоянии принялся грызть ногти. Ответственный Секретарь сломал карандаш.
– Я спросил, почему?! Почему, спрашиваю я еще раз, нет пленума?! Я же за две недели лично всем звонил и выслал пригласительные?!
Все закивали. Первый Помощник закатил глаза и промокнул лоб платочком.
– Так точно, звонили и высылали. Ну да б-г с ними, ведь их голоса не имеют особого значения. Пусть нет пленума. Кворум всё равно обеспечим. Их позвали-то больше по привычке, по протоколу.
– Кстати, а кто знает, почему они не пришли?
– Так ведь… – начал Второй Помощник, но Ответственный Секретарь больно наступил ему носком ботинка под столом на ногу, и тот прикусил язык.
– Что? Я что-то не знаю? – трагически пропыхтел Первый Помощник, мысленно прощаясь с портфелем и семьей.
– Заместитель Главнокомандующего уже как десять лет на пенсии, занимается селекцией незабудок в деревне Большие Голодухи. Бывший Главнокомандующий пустил себе пулю в лоб. А Третий Помощник того… Повесился.
– То есть, они не придут?
– Нет, никак не смогут.
– Выходит, зря только на них по тридцать серебрянников потратил. Смерть не является уважительной причиной закосить сверх-секретное совещание. Могли бы и предупредить! Вычеркивай, вычеркивай! – Председатель зашипел на Ответственного Секретаря и смял бумагу со стенограммой.
– Я… Я… – Ответственный Секретарь начал заикаться, взял новый лист и новый карандаш, – я не записывал!
– Хорошо. И не надо. Это – не надо. Пиши вот что: числа такого-то сего года в 11 утра при полном кворуме и без перерыва на секретном совещании постановили следующее…
– Но ведь сегодня уже …
– Пиши, говорю! Надо инсценировать, что мы всё предусмотрели заранее! Так. Не сбивай меня с мысли. Пиши. Теперь с красной строки. Пункт первый. Вопрос основной.
Повисла гробовая тишина. Чиновники, кажется, задержали дыхание. У Старшего Советника задергался глаз. У него в кармане уже были два списка, одним из которых, в зависимости от исхода заседания (он надеялся подкупить Верховного Судью), был готов подменить оригинал пресловутого документа.
Второй Помощник вытягивал из себя самого жилы, представляя, как с понятыми вскрывали сейф и нашли одни непокрытые убытки. За последние … Тут он струхнул всерьез, потому что долгов наделал изрядно. И не за свой счет. Кто знал-то, что игра войдет в привычку?..
– Итак. Пиши. Пункт первый. Что нам делать с кошками?
10. Сам себе звезда. Карелия
Постарайтесь не отморозить себе брови, их так сложно отращивать! (с) Майлз с другой планеты
"я понимаю, что МЫ пришли с миром, а если ОНИ – нет?! А как вы решаете все ваши споры? – Шахматами.»
Однажды на майские Денис Гарюнов поедет на скалы. Возьмет с собой брата Сашку, естественно. Пригласит с собой еще Лизу и Кольку. И Арсена. Коля, может и откажется – молодой отец, хлопоты-заботы. А вот Арсенчик? Если отгул на работе оформит, то охотно метнется. Он ж звездаааааа. Опасные себяшки. Арсен и двухдневный поход в Карелию. На скалы. Две ночи в палатке. Комары. Клещи. Скалы. Клещи. Змеи. Комары. Арсен спрашивает, а это будет считаться уже летом или всё-таки зимой? Он же должен с собой коллекцию модных плавок взять, чтоб арабский мир ахнул, а японцы поумирали от зависти. Мужской купальник-бикини. И несколько пар зеркальных очков. Так и вижу эту наигранную беспомощность, чтоб ему спинку маслом от и для загара помазали. Он будет мечтать, пока едет. А когда пребудет на место, так до конца заезда и не вспомнит про масло-то.
Ладно, он с собою действительно хороший термос взял. И химических грелок. Вот только – предупреждаю, мало ли, вы забыли, он у костра сидеть откажется, даже если комары и мошки заедят. Потому что боится огня. Но ноги промочит и сотрет в кровь, они распухнут и будут дико болеть. Еще у него будет фляжка с отличным армянским коньяком. Сам он его не пьет, но угостит Кольку. Ах да, и он же никуда без своего водяного матраса.
Вижу прям Арсенчи, расчесывающего укусы на руках, и поминутно глядящего на яблокофон, лежащий на камне, с прицепленной станцией, которая должна подпитать его аккумулятор от солнечного света. Вот только света-то как раз… Прогноз был плюс 18, ясно. Арсен тоже ЗА экстрим! Просто лайт-вершен, ноль калорий. По-быстренькому и по-модненькому, чтобы все эффектно смотрелось, но ручки-ножки не натерло. По страшилкам у нас Сашка Р. главный – по нему не поймешь, он шутит или всерьез. Брат Дениса подмигнул: «Йети… они тут всегда. Следят за тобой.» Арсен будет гуглить инфу об этом весь вечер.
Арсенчикова сестра Карина постит на своей странице фото братнины: «поглядите на эту беспомощную *опу! Лмфао – ты закрываешь своей ..мне вид на водопады ы» – «водопады это вчера было, мы уже в другой точке <джипиэс привязка>» – «о, спасибо, что сказал, я думала, ты ходишь кругами там до сих пор, не зная, с какой стороны склон более пологий. Я вообще думала, типа ты лежишь на валуне поближе к мешку с провизией и только делаешь вид, что куда-то там карабкаешься.» – «не смешно, сама иди попробуй.» – «больно надо, хм.»
Май, Карелия, ночь. Коля в одной палатке с Арсенчиком. Видео-дневник Арсенчика. День второй. Шепотом. В темноте. "Если вы найдете мои останки, прошу…" В палатку влазит Коля за луковыми крекерами:
– Чё тут делаешь? Д…шь?
– Ничего!
– Ну, чего у тебя, не знаю, вчера трескал в одно жало, такое разноцветное, в бумажном пакете?
– Макаруни. На, забирай, только отвяжись.
– Ну, чего, как, герой, прекращай уже чесаться, ворочаться, петь в наушниках, хрустеть чипсами и вздыхать, ты мне мешаешь.
– Тогда я пойду, поплаваю. Не могу уснуть. Слишком много кислорода для жителя каменных джунглей. Мне бы от выхлопной трубы подышать, помогло бы.
– Плавать, ночью, в незнакомом месте? О, да, это подлинный хардкор, ты – тру экстремальщик! Э, трубку не намочи, а то как мы тебя отыщем в трех соснах от палатки?
– Ничего, не бойся за меня. Я специально надел на него водонепроницаемый чехольчик и смотри, прицепил карабинчиком к ремню, и я в опасной ситуации очень громко кричу.
– Как ненормальный нервный поросенок, которого режут?
– Да нет, как обычный джи эй уай, попавший в беду. Сладких снов.
– Псст!
– Ммм?
– Ты захватил огненно-рыжий парик и розовый топ в виде ракушек?
– Зачем?
– Сделал бы селфи на камне, как диснеевская принцесса, литл мэрмейд.
– Я так и знал, что чего-нибудь непременно упущу! А Лиза всё с братьями-гитаристами?
– Да, они, похоже, тоже собираются спать в электричке. А мне вот и здесь не плохо. <сладко зевает> Будешь возвращаться – на меня не наступи. И комаров не напусти.
– Ты же спиральку поставил.
– Ну и что.
– Нет, ты знаешь, моя борода с рыжими локонами не пойдет.
– Вернешься – проверь спальник, а то туда могут ужики наползти.
– Шайзе! Готтен…!
Арсен страшно шокируется, и чтобы такого не случилось, встряхивает спальник и вешает его вертикально под потолок.
– Теперь всё?
– Да, чао, аморе мио. Пусть тебя пиявки в … целуют.
– Мяу! Ты меня заводишь! – светит себе фонариком и спускается к речке.
Первую ночь в походе Арсен не сможет спать, он выползет на берег реки, любоваться на ясные звезды. А днем поэтому будет отпаиваться кофейком, клевать носом и мало болтать. Пока ваши удальцы палят костер, Арсен будет тихонько в ночи шептать-медитировать на черную текучую воду. И тишинаааааа… Только потрескивают веточки, которые ломает и пожирает огонь…
Лиза: Вот отчима я, честно, немного побаиваюсь. Хотя вот тоже поговорила тут с ним по душам, и, не скажу, что поняла его, но начинаю. Я его слушаюсь.
Денис: я удивился, как Виктор тебя отпустил с нами, с четырьмя мужчинами старше тебя да еще другой веры в лес.
Лиза: а он не знает. Конечно, не пустил бы. Я маму упросила, она меня прикроет, что я у Вани. Ведь это почти правда.
Ну, допустим, Витька, естессссна знает всё. Но пусть девонца думает, что она крута. Пусть у неё будет маленький праздник непослушания. Скажи она отчиму правду, не отпустил бы? Отпустил, но дооолго бы читал выдержки из аль-курана в напутствие. Поорал бы, что её дело – учеба в престижном ВУЗе, раз голова-то на плечах есть, а не ползать по камням, чего удумала, это всё наверняка этот поползень, как его, Армен? Амаяк?
Сашка с Лизой сейчас гуляют по берегу реки… И натыкаются на упомянутого поползня, в эмпорио армани.
Лиза: ой, у тебя еще одна татушка?! <Арсен краснеет, потому что именно этой он хвастать не собирался> Класс! Онли вэй из лав, только любовь! Я себе тоже хочу! Еще надо автомобильный знак одностороннего движения там приколоть для смеха.
Арсен поддергивает плавки к ушам и бульк в воду.
Арсенчик сидит на берегу на песочке, в наушниках, ловит кайф в ласковых лучах утреннего солнышка, напевает:
– Вис сонг из нот эбаут бэд ромэнс, бат вот'с инсайд ё пэнтс! У, у, ю вонна байт ми!
Коля тихонько спустился с обрыва, вычистил зубы у реки, прополоскал рот, обернулся:
– Сколько тебе лет?
– Двадцать три.
– Хосспадя, о, да, какой ты старый! А ума… Птичка-вертижопка, – и шлепнул по заднице полотенцем. – Не работай под площадкой без упора.
– Что, а?
– Да это юмор такой. Я – технарь, у крановщиков на стройке нахватался. Завтракать придешь? Или опять, как в стихах Агнии Барто, будешь сидеть в одиночку, в обнимку с арбузом?
– Каким арбузом?..
– Э, да, ты же вырос на других книжках… Порой не верится, друзья, но всё,таки бывает. Капитан.
– Какой? очевидность?
–Нннне, Врунгель.
Арсен делает лицо как у героя Футурамы. Он в самом деле никогда не смотрел этот советский мультсериал и не держал в руках книжку. Капитан очевидность иногда необходим. Дабы некоторых не уносило в высокие выси и далекие дали в погоне за мечтой.
Тут Арсен проводит рукой по загорелой шее, покрытой живописными татуированными орнаментами из кубиков и черными волосками, блестящими и гладкими, как собачья шерсть, в поисках зеркальных очков.
– О-о!
– Что "о, о"?
– Посмотри… У меня под пальцем… Это что там такое, клещ?!
– Убери палец, мне ж не видно.
– Я уберу, а он убежит!
– Если он присосался, то уже никуда не денется.
– Он шевелится!
– Это не клещ. Не надо психов.
– А кто?!
– Это твоя собственная любимая бородавка.
– Что ты гонишь? У меня нет никаких бородавок!
– Нет, есть. И под пальцем именно она. Принц-лягушонок.
10.1 За что купил, за то продал
– Пан Заможский, мне вот любопытно. Раз уж мы тут такие темы затронули. Неожиданные. Ваша коллекция старинных предметов… Я не говорю, что нечестным путем, но… Всё же как образовалась? Накопительство… Мне, перелетной чайке, претит. Как вообще вы смогли коллекцию вывезти, с квартиры на квартиру? Сохранить и приумножить? Торги, аукционы, интернет?..
Александр Феликсович даже прикрыл веки от удовольствия, дирижируя в воздухе неслышимой мелодии. Так ему понравился вопрос. Накрашенные ресницы добавляли взгляду томности. Клочок волос из паричка сбился на лоб.
– Милая Сусанна. Вы не представляете, через сколько обысков я прошел и сколько раз менты мне задавали этот же вопрос, но короче и грубее.
Вам я расскажу. В прежние времена это, конечно, попахивало статьей и каторгой. Конституция, уголовный кодекс… Редактуры мало что привнесли. Часть статей не менялись с двадцатых годов. В моем случае я даже был недостоин … считаться невиновным до факта доказания моей мнимой вины. Из-за той, первой судимости. Из-за того, что не партийный. Из-за носа, может быть.
Век космических машин, метрополитена, телевидения. Н.ушел скоропостижно. И откуда-то появились сразу же, как будто караулили, новые жильцы, кажется, с Украины. Я пришел, а вещи Н.выставлены как сор за порог. Это и стало основой моей, как вы называете, коллекции. Всё унести я не мог. Взял архивы, рисунки, стихи, альбомы, несколько дореволюционных книг, фигурки шинуази, часы.
Выбросить эту рухлядь и заменить на лыжи и телеприемник?.. Для меня означало предательство. Оскорбление памяти. Н.умел парой слов с легкосцью объяснить тот сумбур, что тогда был в моей душе, в моей голове, в моей жизни. Вы же посмеивались, пани Сусанна, сознайтесь, не со зла, но как и все, над моими чудачествами, над манерностью как бы ушедшей эпохи? Вы думаете, это мои маски, я отрепетировал и играю?..
В словах Ксафы не было ни следа укора. Они были мягкие и похожи на тонкие вензели вышитых золотой нитью монограмм по темному бархату.
– Щекотливые темы вы поднимаете, – Сусанна погладила кошку и рассмеялась. – Если серьезно, то нет, я думаю не так. Вернее… Я не чувствую никакой натянутости, дискомфорта. Мне хорошо. Мне интересно. Даже если это окажется игрой, вы живете этой ролью. Продолжайте, пожалуйста.
– Я начал ездить по городу и добывать буквально с помоек редчайшие штуки. Молодежь стремилась отречься от поколения отцов и дедов, поскорее сбросить старые шкуры. Из деревень после войны приезжали работяги на пролетарские стройки века, на заводы. Краснопутиловский. Красный маяк. Красный треугольник. Красный… Красный… Ордена Ленина… Имени Октябрьской Революции… И я. С подлинником Висконти в саквояже.
Со временем у меня стало отчаянно не хватать места для предметов искусства. Часть я свозил на дачу. Часть выставил в госцинице. Хорошо, до пожара, как знал, перевез на хранение в начале дзевяностых одному надежному товарищу. А ведь могли сказать – спекулянт. Милиционеры с Центрального, те, что постарше, до сих пор считают меня скупщиком краденого, барыгой и вором.
Вкус изначально мне привили тетушки, что при театре, классический балет, музыка, книги, бабушка Фиса, и, конечно, покойный Н. Он развил во мне чутье. Заразил какой-то гонкой бесконечного самопознания и самосовершенствования. Я глотал книгу за книгой, учился ночами напролет, с Машенькой, а потом и с Боренькой на руках. Блеск Византии, гордыня венецианских дожей, плоды великих географических открытий…
Вы вот знали, Сусанна, чтобы попасть не-ученому в Публичную Библиотеку, о, сколько надобно было преодолеть? Да мне в ряды комсомола, наверное, было легче попасть. И да… Библиотекари обязаны были… "стучать". Кто и какие книги заказывал. И был список тем запретных. Скользких. Опасных.
Конечно, когда стали открываться "Березки" стало отчасти легче дышать. Тут уже я мог и приторговывать иконами и серебром с иностранцами. Но все равно по мелочи, с оглядкой.
Обмена валют, как сейчас, на каждом углу, в каждом отделении сберегательной кассы, не было. Помните, пани, у Мишеньки Булгакова, страшная вещь, скажу я вам, "накопления реализовать не удастся"? Европа умерла несколько раньше, чем я смог распорядиться моей… Хуссхусс, "нумизматической коллекцией". Так что и поныне в старых пиджаках, в саквояже, в картонках от шляп и ботинок я нахожу итальянские лиры, голландские гульдены и дойчмарки ГДР.
– Вы скопили колоссальную сумму, если пересчитать в доллары? Неужели все труды коту под хвост? Деньги не сделали вас богаче, вы даже не сумели ими распорядиться? Кризис и реформы оказались шустрее опытного перекупщика антиквариата?
– Ке бель э бо… Право, пани, ви чудесссно мыслице. Нет, бОльшую часть денег я сумел использовать в восьмидесятых, в перестройку, они не лежали мертвым грузом.
В той еще, прошлой, ленинградской жизни… Расскажу вам безделку, анекдот-с. Как мне удавалось отделаться малой кровью, сберечь жемчужины своей коллекции, почему их не конфисковали.
– О, да, расскажите!
– Режимы менялись. Новые поколения – новые элиты. Да, квяточка… Раза четыре или пять вашего покороного слугу призывали на суд человеческий, приходзили с ордером и дзелали описи… Отказать таким гостям я не мог. Но я использовал один трюк, который мне отлично помог. Милые дзеци, они же ничего не смыслили в искусстве. В авангарде или классике – не разбирались. От слова совсем. "Баба голая с крыльями – одна штука, мелкая ". Из списка пункт. Вот за хранение валюты я сесть мог, да. Три поколения родзились, страдали и умерли, чтобы появился я. Я учился танцам и музицировать. Читобы встать у станка?..
Ньец, у меня, как у горожанина, коренного лениградца, были и паспорт и трудовая книжка, стаж, всем было всегда вЕдомо, гдзе искать Сашеньку Заможского, я так и жил по прежнему, довоенному адресу, вплоть до двух тысяча одзиннадцатого. И работал тридцать лет и три года в гостинице. На одной и той же должности. Заведующий. Одна строка всего. А вот личное дзело, кто любопытствовал, открывал, чито они там прочитали?.. Национальносц. Судимосц. Неблагонадежный во всех отношениях тип.
