Ромейская история

Как-то во время одного из бесчисленных выходов императора к нему подошёл старый знакомый, патриций Константин Лихуд.

Константин Лихуд преподавал право и риторику в столичном университете и был известен среди знати своей учёностью и знанием законов. Не так давно юный Катаклон обучался у него языковым и юридическим премудростям.

Высокую фигуру важного сановника облегал длинный узкий белый лор[58 - Лор – одежда знатных лиц в виде длинной узкой пелены.] с тёмно-синей каймой из дорогого шёлка. Слегка вытянутое лицо его, на котором резко выдавался большой горбатый нос, обрамлённое короткой каштановой бородкой, всё испещрённое морщинами, расплылось при виде Катаклона в широкой улыбке.

– Полихронион![59 - Полихронион! (греч.) – Многая лета!] Приятно встретить одного из своих лучших учеников, – мягко, елейным голосом заговорил Лихуд. – Да, Кевкамен, вот ты и ступил на стезю государственной службы. Я вижу, ты хмур, чем-то недоволен. Скажи, может я сумею помочь.

– Я рад видеть тебя, достопочтимый патриций, – низким поклоном приветствовал его Кевкамен. – Но что тебе до моих мелких забот? Они не стоят твоего высокого внимания.

– Нет, поверь, я воистину хочу помочь тебе, Кевкамен, – Лихуд подал ему руку. – Ваш выпуск был одним из лучших в школе Магнавры. Счастливые были времена! К сожалению, теперь об этом остались одни воспоминания. Судьба безжалостно разбросала всех вас в разные концы империи. Знаешь, где сейчас Неофит – моя самая большая надежда? Уехал в какой-то там городок на Гипанисе, принял священнический сан, несёт свет христианской веры в тёмные души славян. Вот как. А добрый приятель твоего отца Константин из Далассы! Говорят, он впал в немилость и сослан на остров Митилена. Ты слышал об этом, Кевкамен?

– Ты говоришь о Константине Мономахе? – сдвинув брови и опасливо озираясь, пробормотал вполголоса Катаклон.

– Да, о нём. Мономах[60 - Мономах – значит «единоборец».]. Странная фамилия. И к нему совсем не подходит.

– Да, я слышал, что он впал в немилость.

– Вот что, Кевкамен. – Лихуд неожиданно перешёл на шёпот. – Сегодня же, прошу тебя, посети мой загородный дом. Это в Эвмолах, ну да ты ведь знаешь. Я постараюсь кое-что для тебя сделать. Похоже, начинается большая интрига. Будь во всеоружии. Готовься. И главное: никому ни слова о нашей встрече.

Мимо прошли несколько патрициев. Лихуд с любезной улыбкой приветствовал их и сделал Кевкамену знак, что разговор пока закончен.

С трудом дождался молодой спафарокандидат конца долгой торжественной церемонии. Никем не замеченный, он выскочил за ограду дворца и едва не бегом бросился домой. Надо было тщательно обдумать сказанное Лихудом, но мысли путались, всё тело било как в лихорадке.

Что задумал Лихуд? Зачем он понадобился этому хитрому дворцовому интригану? Наверное, опытный сановник хочет впутать его в какое-нибудь тайное рискованное дело. Что ж, он готов на всё, только бы получить сан патриция. Будет власть, золото, он добьётся, непременно добьётся славы, он повернёт лицом к себе капризную фортуну, и, наконец, щедрыми дарами и любовью он покорит сердце гордой красавицы Анаит.

Катаклон вытер со лба пот и улыбнулся. Надо верить, надеяться и иметь хоть малую толику терпения.

…С робостью и волнением прошёл Катаклон, сопровождаемый слугой в ярко-фиолетовой короткой тунике, в широкую залу, уставленную столами, крытыми белыми скатертями, с драгоценной фарфоровой и серебряной посудой. Высокие лекифы арабской работы, персидские вазы из голубого фарфора, блюда с изображениями сказочных птиц, красочные росписи на стенах – всё это на миг ослепило молодого человека. Он приложил руку к сердцу и отвесил хозяину глубокий поклон.

Лихуд с тою же ласковой улыбкой приветствовал его.

– Вот и наш юный друг, – обратился он к двоим восседающим за столами мужам в долгих белых придворных одеяниях. – Кевкамен Катаклон, спафарокандидат.

– Не заметил ли ты, юноша, на улице ничего подозрительного? – спросил Катаклона один из мужей, солидный толстогубый человек с чёрной окладистой, как у русов, бородой.

– Нет. Я был внимателен, останавливался, присматривался. Везде царят тишина и покой.

– Хорошо. Надеюсь на твою наблюдательность.

– А также на твоё благоразумие, – хриплым голосом добавил второй гость Лихуда, сухощавый седой старичок, маленький и подвижный.

– Перейдём сразу к разговору о деле, – предложил Константин Лихуд. – Садись на скамью, Кевкамен. Начинай ты, дорогой Михаил Кируларий, – обратился он к чернобородому. – Введи нашего юного Кевкамена в суть дела.

– Могу ли я быть откровенен при этом юноше? – насупив смоляные брови, пробасил Михаил, окидывая Катаклона полным недоверия недобрым взглядом.

– Можешь. Кевкамену тоже досталось от проэдра.

– Проэдра! – скривившись, злобно передразнил Лихуда старичок. – Какой проэдр из этого ничтожного евнуха? Позор империи ромеев – вот кто такой Иоанн Пафлагонец!

– Конечно, ты прав, сиятельный Никифор Кампанар, – любезно улыбаясь, согласился Лихуд. – Но я хотел рассказать вам ещё об одной подлости евнуха. Этому юноше Иоанн обещал сан патриция, если он выполнит данное ему поручение – убедит отряд русов остаться на службе у базилевса. Кевкамен блестяще исполнил свою задачу, и что же? Проэдр и не подумал сдержать своё обещание!

– Какая подлость! – воскликнул Михаил Кируларий.

– Чего ждать от такой крысы, как Иоанн! – проскрипел Кампанар. – Надо обить ему крылья! Сбить ворона с высоты!

Кевкамен сидел поражённый. Откуда Лихуд мог знать о поручении Иоанна и о его обещании?! С подозрительностью и даже некоторым испугом переводил он взгляд с одного патриция на другого.

Лихуд, видимо, догадавшись, какие мысли витают в мозгу юноши, счёл нужным поддержать его:

– Не удивляйся, юный друг, моей осведомлённости. Пока что я слишком нужный базилевсу человек.

Он рассмеялся скрипучим коротким смехом.

– Так я буду продолжать? – спросил, приподняв густую лохматую бровь, Михаил Кируларий.

Лихуд всё с той же ласковой улыбкой согласно кивнул ему.

– Ты, Кевкамен, должен обещать нам, что будешь хранить в глубокой тайне всё услышанное здесь. Поклянись на кресте. – Михаил подал Катаклону большой серебряный крест.

Кевкамен с благоговением поцеловал его и тихо вымолвил:

– Клянусь. Ни одна душа не будет знать.

– Помни, что Господь жестоко карает за нарушение крестного целования, – подняв вверх указательный перст, торжественно изрёк Кируларий. – Но перейдём к делу. Дабы ты разобрался во всём, выслушай меня, спафарокандидат. В столице сейчас есть много недовольных базилевсом Михаилом и его дядей. Патриции не хотят больше видеть над своими головами уродливую фигуру неблагодарного и коварного евнуха. Пора свалить проклятого Пафлагонца! Вот мы и собрались здесь обсудить кое-какие дела.

– В Константинополе сегодня негласно действуют три партии, – перебил Кирулария Константин Лихуд. – Первые, те, что стоят за нынешнего базилевса Михаила Пафлагона и держат сторону евнуха. Вторые – их возглавляет патриарх Алексей Студит, и среди его сторонников друнгарий Георгий Маниак, доблестный, но немного безрассудный воин, – хотят свергнуть Пафлагона и императрицу Зою, а вместо неё возвести на трон Феодору, её младшую сестру. А нам… Нам не нужна ни Феодора, ни пафлагонские евнухи. Мы хотим… Я не случайно вспоминал Константина Мономаха. Этот человек популярен в среде черни, он – обиженный, обделённый, сосланный, пострадавший от притеснений пафлагонской клики. Кроме того, Мономах неглуп, а нынешний базилевс и его дядя думают только о своих барышах, как рыночные торговцы. Во главе империи должен стоять державный муж. Допускаю, что Георгий Маниак хороший военачальник, но… Он человек вспыльчивый и недалёкий. Константин Мономах представляется нам более стоящей фигурой.

Кампанар и Кируларий одобрительно закивали.

– И ты думаешь… Достопочтимый Константин… Мономаха на трон, – пробормотал изумлённый Кевкамен.

У него в голове не укладывалось, как может его старый знакомый, добрый товарищ по университетской скамье его покойного отца восседать на золотом троне.

– А что? – Лихуд развёл руками. – Константин Мономах – человек знатного рода. Первый из известных нам Мономахов, некий Евстафий, выдвинулся ещё более двухсот лет тому назад, в правление базилевса Феофила[61 - Феофил – византийский император, правил в 829–842 годах.]. Он был судьёй. Высокую должность занимал и отец Константина – его звали Феодосием. Но он оказался причастен к заговору против базилевса Василия, дяди нынешней базилиссы, и хотя не был казнён, но карьеру свою погубил. После тех событий и его сына не подпускали близко к императорскому трону, пусть он и не подвергался преследованиям. Зато при следующем базилевсе, Романе Аргире[62 - Роман III Аргир – византийский император в 1028–1034 годах.], Константин Мономах стал членом синклита, но потом пафлагонская клика, опасаясь его влияния, отправила сего мужа в ссылку. Так что происхождение у него достаточно высокое. К тому же вспомни: в прошлом базилевсами не раз становились даже выходцы из простонародья. Император Юстин[63 - Юстин I – император Византии, правил в 518–527 годах.] был обыкновенным крестьянином из Фракии, а Василий Македонянин[64 - Василий I Македонянин – правил с 867 по 886 год.] – конюхом на императорском ипподроме.

– А Анастасий Дикор[65 - Анастасий I Дикор – император в 491–518 годах.] – простым солдатом, – хрипло добавил Никифор Кампанар.

– В этом нелёгком деле у нас, думаю, появится крепкий союзник, – с улыбкой сказал Лихуд. – Не опасайся, Кевкамен, мы тщательно всё взвесили.

– Какой союзник? – ошалело озираясь по сторонам, почти шёпотом спросил Кевкамен.

– Императрица Зоя. Разве ты не слышал, каким унижениям и какой мерзости подверглась порфирородная? Это она возвела на престол Михаила Пафлагона, своего любовника. И чем ответил он ей? Первое время он ещё строил из себя пылкого влюблённого, а уж потом… Вместе со своим дядей они по сути заточили несчастную в гинекее. Базилисса тяжело страдает от их чёрной неблагодарности.

– Я этого не заметил. – Катаклон с сомнением качнул головой.

– Базилисса умеет великолепно притворяться. Она никому не показывает своих чувств. Таково воспитание порфирородных, дорогой Кевкамен, – постарался рассеять сомнения юноши Лихуд. – Так вот. Мы имеем к тебе важное поручение. Ты тайно поплывёшь на Митилену, к Мономаху. Передай ему: в Константинополе у него много верных друзей. Добейся его согласия на брак с базилиссой. Да, именно так. Мономах и Зоя – вот наш план.

– О деталях пусть он не думает, – добавил Кируларий. – Мы устроим в столице заговор, свергнем базилевса, умертвим Иоанна, Феодору заточим в монастырь. Вот пускай тогда Мономах въезжает в город через Золотые ворота. Мы возденем на его чело диадему. Одно условие, и главное, – брак с Зоей.