Красный камень Каррау
Сила легким облаком прошла через Историка, не причинив вреда. Мощи не хватило. Внимания. Сознания. Себя.
Тварь рассмеялась и сунула руку в пламя, обволакивающее меня, как кокон. Прижалась мертвыми пальцами к обожженному плечу. Я заорал. Демон не вырвал мне ребра и не сдернул кожу, чтобы я быстрее горел. Царапнув когтями, он выхватил нечто из-под моей куртки, которая почему-то еще не распалась. Нечто еще более горячее, чем огонь.
Отступая, Яншааер сжал предмет в кулаке – от него разлетелись черные лепестки пепла. Демон подул, освобождая рожденный камень.
Красный камень.
Я даже забыл о боли и о пламени – на мгновение. Как камень оказался у меня? Его производят долго, это труд, это Работа. …Рукопись.
Под куртку я спрятал завещание Лара, и сам Лар его так и не забрал. Минли решил, что она фальшивая потому, что ни бумага, ни чернила не соответствовали критериям века. А я думал, что многочисленные места, где слова были сцарапаны почти до невидимого – следы его проб. Красновато-коричневый цвет чернил, их могущество – вытянувшее из меня мою силу, создавшее и зашвырнувшее в Каррау проклятье.
Эракан отдал студенту тинктуру, сам не зная этого. Рукопись была написана полуготовым продуктом – и Историк понял. Яншааер понял. Он поджег меня, чтобы я трансмутировал огонь – и довершил создание. Реализацию. Всё здесь – реализация.
Яншааер сжимал новорожденный камень мертвой рукой и улыбался его пылающим граням. Тяготению реальности, которое он создавал.
“Тхить Куанг Дык.” – Я повторял имя монаха, как заклинание. Вновь и вновь. Гася им ужас быть сожженным заживо. Возвращая контроль над сознанием – вопреки разъедающей боли.
– Я знаю твое имя. – Прошептал я пламени, взывая к самой его сердцевине. – Я знаю твой знак. Я знаю, чего ты жаждешь.
Дух огня проявился почти-видимо и прижался гибким горячим телом. Я проглотил вопль.
“Я накормлю тебя, – Пообещал я духу. – Дам многое. Освободи”. – Представил, как расплавляются веревки, удерживающие руки.
Лицо Огня изменилось, став удивленно-женским. Она склонилась к моим запястьям, целуя и кусая их. Выпрямилась, недовольно хмуря рыжие брови. Веревки были негорючего материала.
“Отойди на шаг. Мне нечем дышать”.
Недовольная, дух отступила. Жжение не исчезло – жар остался в моих поврежденных тканях.
– Отдаю тебе Яншааера. – Шепнул я Огню.
Рыжая изменчивая женщина озадаченно моргнула.
Мысли путаются. Конечно, Яншааер – так назвался дух. Как звали Историка, чье тело он занял? Демон прятал имя даже сейчас, когда сущность бедняги погибла.
– Я тебе отдаю его. – Указал я взглядом на демона. – Возьми эту плоть. Съешь это тело.
Дух грациозным танцевальным движением метнулась к Яншааеру. Закружилась, обволакивая его, целуя его – и отпрянула. Ни кожа, ни одежды Историка не горели. Демон смахнул элемента, как насекомое.
– Убей колдуна. – Велел он тому, кого я не видел.
Нечто белое, плотное и человекоподобное метнулось от Давида за мое плечо. Давид каким-то образом освободился от веревок и вскочил следом, опаздывая за собственным призраком. Я повернул голову, но зрения не хватало, чтобы увидеть, что происходит. Удары, падения, звук борьбы.
Я звал Тень – всё это время звал, чистая привычка – и она не отвечала. Тогда я стал тянуть… иначе. Иначе, другое.
Последний резерв силы хлынул в меня, унимая обжигающую боль в коже, рокочущие барабаны в висках, жар в горле… Чистая свежая сила, как будто кислород, и сладость, и вода.
Они заполнили меня, вдохновили меня. Излечили меня. Свежесть, и радость, и свет. Заемная чистая сила. Я должен был взять раньше. Почему я медлил?
– Не трогай моих детей! – Эракан возник таким, как я его видел в первый раз: бодрый старик в деловом костюме с алым поясом мага крови. Выплюнул: – Я вызываю…!
– Сейчас не особенно.… Не к месту. Не могли бы вы…
Старый маг огляделся. Скривил гадливо губы. Не знаю, что он видел со своей стороны.
Кровавый двинул меня кулаком в живот. Прозрачная, зеленоватая рука, прошла внутрь моего тела – и выдернула связь. Поток кислорода-воды-сладости разорвался. И пока я глотал горячий воздух, унимая шок разрыва, старик приблизил лицо к моему лицу. Сердце зашлось острой болью – и стуком вразнобой само с собой.
– Не трогай. Моих. Детей. – Произнес он раздельно. Отступил – и начал стремительно таять.
– Стой! – Выдохнул я. – Подождите! Как… как призвать помощь города? …Манов?
За спиной бывшего мага Каррау, словно тончайший прозрачный набросок, просматривалась палата и он сам, лежащий на единственной узкой кровати. Маленький почти мертвый старик.
– Никак. – Отрезал Эндрюс. – Маны сами чувствуют, когда город в опасности.
– Но вы натравили их на меня!
Эракан улыбнулся мягко. Как будто был моим любимым дядюшкой, а я не знал, отчего когда дождь – гремит гром.
– Я попросил. – Ответил он. Понижая голос: – Нужно очень любить город.
Эракан обвел медленным взглядом комнату. Демона, дующего на камень – пока ничто иное его не интересовало. Привязанных вампиров, кричащую Принца.
– Ты не сможешь. – Подытожил маг. И исчез.
Эракан уничтожил мою связь с Заной и Мером, каким-то образом почувствовав, что я их использую. Он убил бы нас троих, будь связь чуть старше. Но я успел сделать два глотка чистой заемной силы настоящих, пусть и молодых магов. Ничего лучше в жизни не пробовал. Не испытывал. Она уменьшила боль, она освежила мышцы.
Я смог развернуться к Давиду, который возился на полу, сражаясь с незнакомцем. Давид был сверху, но противник не отпускал нож, пытаясь пырнуть им парня – чтобы потом зарезать меня.
– Позови манов! – Крикнул я Давиду.
Тот отвлекся. Лезвие скользнуло по его скуле, брызнула кровь. Зарычав, Давид врезал противнику кулаком в переносицу. Не настоящей рукой – а третьей – светлой и призрачной, появившейся в воздухе, ударившей, и тут же пропавшей.
– Позови манов! Позови своего короля!
Взгляд у Давида был дикий и белый. Он сам был бел, всё время двигаясь вразнобой: его призрачные руки опережали настоящие, или, наоборот, запаздывали. Критичная рассинхронизация.
– Я не…
– Да зови же!
Давид закричал. Одно слово – так громко, что не разобрать какое. Я швырнул в его голос всю оставшуюся силу, наполняя звоном, наполняя призывом – наполняя приказом.
Элемент огня прыгнула на баллон с газом – и тот взорвался синим облаком, пронзив осколками и жидким пламенем стоявших рядом.
Дух рассмеялась веселым девичьим смехом и побежала к следующему резервуару. Огонь растекся по полу, съедая газ, обнимая ноги людей и вампиров.
Вопль прикованных к дереву подхватили другие глотки. Глотки, вопящие нечленораздельно – откуда-то позади и всё ближе.
Кажется, с силой я перебрал.
Давид едва успел развязывать меня – и отшатнулся, закрывая лицо рукой, когда огненный элемент вернулась. Она украла образ Принца. Задела краем платья парня, с которым Давид дрался, и тот вспыхнул спичкой.
Элемент коснулась скользяще опаляющим поцелуем моих губ. Рассмеялась, блестя чернотой в глазах – и закружилась, поджигая всё вокруг. Отказываясь слышать, как я кричу, чтобы шла за Яншааером.
Демон, прижав к себе двумя руками камень, побежал прочь.
Крестовина, к которой была привязана затихшая Принц, лопнула, и глава вампиров города упала на пол. Медленно поднялась, срывая с себя горящие дерево, пылающую ткань платья и мешка, закрывавшего её голову.
Вампир схватила первого попавшегося человека – бессознательного – и впилась черными от сажи клыками ему в горло. Два глотка – отшвырнула от себя. И двинулась ко мне.
От лица ее остался лишь череп с прилипшими клочками кожи. Тело было обожжено и наго. Давида, который встал передо мной, увеличивая мой долг и мою вину, она отшвырнула одним движением руки.
Я вытянул ладони вперед, пытаясь оттолкнуть её. Челюсти Принца клацнули и сомкнулись на моем предплечье. В следующий миг она отпустила и вцепилась в поднятое плечо. Сжимая так, что я слышал хруст костей. Как лопается горелая кожа ее рта – и как движется язык, нажимая на рану. Я отталкивало ее, но не хватало силы.
У той, что подошла к Принцу сзади, хватило.
Терция, с белоснежными гладкими волосами, в черном плаще, волочащемся за ней по пятам, схватила сестру за уши и рванула на себя. Падая, Принц разжала челюсти, но не кулаки. Я упал на нее.
Терция пнула Принца в локоть, а меня отшвырнула, как досадную помеху. Поставила ногу на грудь обгорелому вампиру.
– Да. – Выкрикнула она. – Как же сестра рада!
Давида подхватил меня сзади под руки и потащил в сторону. Зал заполняли немертвые – безумные от голода подданные Терции.
Пол горел.
Давид дернул вверх, помогая мне встать. Я зажал рукой рану на плече. Пошел было к коридору, в который он подталкивал – единственному пока свободному от вампиров. Остановился, почувствовав взгляд.
Кто-то знакомо и пристально смотрел в спину. Я медленно обернулся.
Вампиры пожирали тех, кто и так должен был стать жертвой, кто хотел быть жертвой – правда, чужой. Принц и Терция дрались как кошки. Одна – больше и сильнее, но палёная и раненная. Вторая поменьше – но целая.
Акрам, привязанный к перекладине, поднял голову и впился в меня темным взглядом Боаза.
Я оттолкнул руку Давида и приблизился к одержимому немертвому.
– Пошел вон отсюда,– Приказал я, нажав тыльной стороной ладони на лоб Акрама, оставляя кровавый отпечаток. – Пшшел, Боаз.
Вампир обмяк, вновь напоминая больше мертвого, чем живого. Мертвого вампира, то есть. Я взял у Давида кукри и перерезал веревки, державшие Акрама – и заклятье, наложенное поверх пут. Акрам рухнул.
Ругающийся шепотом, то и дело оглядывающийся, Давид, помог мне дотянуть его до ниши в коридоре.
– Убей его, – сказал я, возвращая Давиду нож, – если очнется невменяемым. Или… слишком сладкоязычным.
– Ты в своем уме?
– … и накорми, если будет в норме. Более-менее. Мне он нужен. … А тебе нужен я.
Давид, двинулся за мной следом, но остановился, когда я положил ладонь ему на плечо. Кожа парня горела жаром:
– С тобой что-то не так. Сам чувствуешь. Ты не в порядке. Найди меня. Завтра.
Если я останусь жив.
– А ты куда?
– Должен забрать камень.
Я развернулся и пошел прочь. Вновь – через зал с квадратами, стены которого светились – и из них стройными колоннами выступали маны. Защитники города убивали тех вампиров, кто пытался утолить голод за счет живых. Терция и Принц вопили, отрывая одна от другой клоки волос и кожи, катаясь по полу, ударяясь о предметы. Маны не обращали на них внимания. Я обогнул по дуге их короля и поднялся, как мог быстро, по лестнице, по которой убежал Яншааер.
Я шел по следу крови – даже мертвое тело Камень заставлял кровоточить. Путь Яншаера был отмечен алым, сажей и запахом гари.
Лестница вывела меня в светлый холл главного корпуса, с полом из голубого мрамора, ионическими колоннами и выбитой центральной дверью.
Вдоль стены холла тянулось зеркало, и из него следил Боаз. Тень шляпы полностью скрывала лицо демона. Он двинулся параллельно, играя роль отсутствующего отражения.
– Не ходи за Яншааером. – Скрипучий сухой голос. – Ты умрешь.
Я ускорил шаг.
– Ты умрешь без защиты. Позволь мне стать твоим щитом, позволь найти тебе настоящий дом.
Я побежал. Боаз в отражении тоже побежал. Как в дурном сне – выход тем дальше, чем быстрее мчишься к нему.
– Я спрячу тебя, и мы успеем покинуть город. – Обещал Боаз. – Еще есть время. Немного, но есть. Поворачивай к вокзалу, Керри, мы уедем…
Он не был больше моей частью. Слушать Боаза “снаружи” было… отрезвляюще. Всего лишь голос, всего лишь слова, лишенные приправы веры. Вера – простая эмоция.
И все же, даже будучи снаружи, он читал меня. Знал, что я задыхаюсь, что в желудке – словно ледяной сгусток, что сердце бьется быстро и жестко, мешая думать. Сильнее даже чем мысль: я всё еще могу повернуть. Не мой город, не моя битва, не моя ответственность.
– …Каррау не хочет тебя, – произнес Боаз, – это не твоя битва. Оставь его. Мы никому не обязаны, мы найдем другой. Солтис? Помнишь, его предлагал Эракан? Солтис, в котором нет ни магов, ни вампиров, ни демонов…
Я ударил кулаком в зеркало, и оно треснуло. Сеть трещин разбежалась, вспыхивая как молнии. Разорвала отражение холла и лицо демона – сначала надвое, затем на сотни кусков. Боаз прошипел ругательство – и исчез.
Кровавый отпечаток ладони историка темнел на дверной раме. Сама дверь, сорванная с петель и треснувшая, отлетела к ступенькам.
След крови вел наружу. В Каррау.
Глава 9
Я прочел проклятье Лара и Каррау лишился кожи. Кожи, что защищает живых изнутри. И теперь сокрытое, выдавленное, становилось внешним. Стремилось само обрести плоть, кожу и глаза.
Фонари светили тускло и желтовато. Мокрый снег превратился в острую крупу и она больно била в глаза. Я шел по следу, сам оставляя кровавые пятна. Холод остужал лицо и руки, холодил обожженные легкие. Но каждый вдох был болью и напоминал, что я – палёная курица. Волосы обгорели и воняли, кожа пылала жаром.
Поворот, угол кирпичного здания – я остановился, медленно дыша и держась за него двумя руками. Земля закружилась, перед глазами к мельтешению снега добавились мелкие белые точки, гул в ушах. Яншааер опережает и мне его не догнать. А настигнув, что я смогу?
Я стоял, держась за крошащуюся стену, и смотрел на городской сквер. Он казался лесом: помимо прямых деревьев к низкому небу тянулись их узкие, подвижные как водоросли, тени.
Прохожий, спеша против ветра, закрывал лицо лацканом тонкого пальто. Поэтому не заметил черноты, разлитой поперек тропы. Даже не замедлил шаг. Он поскользнулся и упал, и тени набросились на него, входя в поры, в нос, в глаза. Человек вскочил, распахнув рот в немом вопле, и бросился вперед – на дерево. На следующее дерево. Мечась среди них, как будто был в не проходимом лесу. Хватаясь за ветки, обрывая руки.
Он носился минуту, может, меньше. Я все же двинулся к мужчине, но он упал прежде, чем я преодолел половину пути. Падальщики закрыли его темной массой.
Я отвернулся и двинулся дальше, держась дорожки, образованной светом фонарей. Поднимая невольно плечи, каждый раз, когда слышал крики, превозмогающие вой ветра и пробивающиеся сквозь снег.
Успел отойти на двадцать метров от парка, прежде чем из ближайшего здания полетело стекло. Женщина выбила окно третьего этажа, обернулась – как будто смотрела на что-то за спиной, и выпрыгнула. Упав, ее тело беспорядочно двигало конечностями, как будто пыталось плыть . Я обошел это место, обошел брызги крови, которые чувствовал как жгучие головешки в стылом воздухе.
Мелкая тварь, похожая на кошку с кривыми лапами крокодила, рванула от трупа ко мне.
Я представил меч в руке. Меч для атаки, а не защиты – длинный алый клинок, начинающийся от запястья – являющийся моей рукой, измененной так, чтобы нести смерть. Оружие проявилось тускло, но устойчиво.
Я взмахнул мечом, целясь твари в голову – она извернулась в прыжке и, на той же скорости, рванула в сторону – искать жертву слабее. Или просто сбегая в тень, чтобы преследовать – пока я не упаду.
Клинок требовал внимания – головокружение усилилось.
Я дошел до ближайшей уличной скамьи и положил левую руку на спинку. Сначала легко, затем сильнее опираясь – удерживая вращающийся мир.
Ждал, что приступ слабости пройдет. Но он не проходил.
Еще двое покончили с собой, пока я стоял. Став пищей тому, что пришло через тень. Тень моя, украденная Ларом, перезрела и выплеснулась. Обволокла Каррау, освобождая всё неоформленное, голодное, вечно отнимающее.
Если я не верну камень, Яншааер сделает нечто гораздо, гораздо худшее с этим городом. …С этим миром?
– Пожалуйста? – Женщина подошла ко мне с противоположной стороны улицы.
Она была молода. Лет двадцать, может быть, двадцать два. Волнистые рыжие волосы, на которых не таял снег, широко расставленные черные глаза. Узкий рот, который она всё время облизывала. На плечи наброшен домашний мягкий халат. Она шла – а ноги, обутые в шлепанцы на высоких каблуках, подворачивались то в одну, то в другую сторону.
– Пожалуйста, – говорила женщина, обхватив себя накрест руками. Она смотрела куда-то мне за спину. – Я больше не буду. Пожалуйста, прости. Я же не специально. Это так… я слаба, да. Да, это потому что я слабая.
Она виновато и нежно улыбнулась.
Упала в грязь на колени, прижимая руки к щекам:
– Ну не надо, не говори так,… пожалуйста, пожалуйста?
Плотный серо-грязный кокон окружал её, прилипнув к халату, к волосам, к коже. Мерцал, проявляясь иногда распахивающимися, впивающимися в плоть ртами.
Я подошел ближе. Не удержавшись, сел в грязь перед женщиной. Как будто видя меня, она вцепилась в мою руку. Ту, которой я держал клинок. Паразиты отхлынули от лезвия, сместившись ей на спину и лицо, залепив глаза. Пальцы женщины были холодными и отчаянно-крепкими.
– Пожалуйста, прости? – Шептала она. – Я знаю, знаю, это всё правда, я так виновата…
Паразиты проели её почти до ядра. Сквозь кожу просвечивал разрушенный каркас: сияние скелета и каждая кость истончена, уже разгрызена.
Я погладил незнакомку по волосам, пробиваясь пальцами сквозь серую жижу.
– Помоги. – Сказала она вдруг внятно. Как будто видя меня, а не того, у кого вымаливала прощение.
Я знал, что должен сделать. От этого внутри было холодно.
– Так сильно болит. – Пожаловалась, кривя губы, женщина. – Мне надо в больницу…
– Нет. – Успокоил я. – Скоро станет легче.
Я прижал её голову к плечу, и вдвинул меч, сотканный из моей эфирной руки, в грудь женщины – пока физическая ладонь не прижалась к области сердца. Слушал кожей её пульс – до затихания.
Женщина распахнула рот, хватая холодный воздух.
Твари ринулись врассыпную, испуганные близостью смерти. Смерть – коллапс, выбрасывающий колоссальное количество энергии. Мне тоже хорошо бы отодвинуться, не трогать ее в последний миг. Но еще есть несколько минут. Смерть не мгновенна.
Я касался женщины двумя руками и касался взглядом её взгляда. Пробивая три широких отверстия в тонком теле – в дополнение к бесчисленным укусам хищников. Позволяя её сущности хлынуть в меня. Не делая усилия – просто разрешая вливаться. Ибо я – почти пуст. Закон минимального потенциального работает даже для метафизических вещей.
Ее сила, ее жизнь, ее существование, заполнили меня молочно-теплым сиянием, изгоняя головокружение и подкрадывающийся обморок. Успокаивая жжение в коже, от которого хотелось кричать – я бы кричал, если бы знал, что поможет. Унимая боль в разорванном плече и прокушенной руке.
Возрождая меня. Делая сильным и пьяным.
Глаза рыжей закатились – словно некто перерезал невидимые нити, удерживавшие их. Будто она кукла. Кукла начала заваливаться назад.
Еще глоток жизни. Еще один глоток. Еще немного.
Освобождаясь, её ядро сияло ядерным радиоактивным светом. Стряхивало оболочку за оболочку. Я выпивал их, поглощал без разбора долги, связи, силу, страхи, беспомощность, глупость и привязанности. Всё, что могло удержать ядро у затухающего тела.
Еще глоток. Всего один. Это же сила, сила, силы не может быть много.
Я положил незнакомку на землю и разорвал контакт. В последний момент успел – сияние хлынуло наружу, прожигая зрачки, оставаясь отсветом в памяти и в зрении.
Мелкие хищники разбежались.
Крупные скоро будут здесь в количестве, которое не измерить.
Я поднялся и пошел по следу Яншааера. Не оглядываясь. Прогоняя воспоминание о рыжей. Пробиваясь сквозь снег и эйфорию. Чувствуя себя сильным, живым, всемогущим. Запоминая это ощущение, вливая его в бутылку памяти и крепко закупоривая.
Пока я переходил площадь (еще один самоубийца спрыгнул с крыши), оно улеглось. Украденная сила срасталась с моей собственной, подпитывала ее. Помогала латать поврежденное тело.
Голова больше не кружилась.
На перекрестье четырех дорог все светофоры горели тревожным красным. Здесь я догнал Яншааера. Потому что его остановил Лар.
За спиной Начальника Крепости, как хребет ихтиозавра, колыхалась Тень. Она возвышалась над Ларом на три роста, а затем превращалась в яму, из которой артериальными толчками хлестала чернота. Ближайшей целью был Лар – и тысячи ртов сзади вцепились в его голову, его плечи, руки и ноги.
Мешая ему сражаться.
Даже в таком состоянии Лар дрался.
Длинный изогнутый меч в его руке встречался с предплечьями Яншааера-Историка, отскакивая от них, как от железа. Проворачиваясь. Метя то в единственный глаз на теле твари, то в шею.
Историк изгибался нечеловечески, избегая касания меча к уязвимым частям тела, сам атакуя Лара. Параллельно обоим его предплечьям мерцали электрически-синие линии – именно они встречали меч Лара, словно лезвие на лезвие.
Лар, которого жрали хищники, на лице которого светились белым бескровные раны, орал – и наступал. Наступал, тесня Яншааера к стене.
Здесь было холоднее, чем в центре города – снег сформировал белые пологие сугробы. Снег светился, Лар и его меч светились, фонарь над книжным магазином раскачивался. Зрелище, единственным свидетелем, которого был я. Победа, единственным свидетелем которой буду я.
Лар сейчас победит.
Яншааер в теле Историка пятился, и его мертвое лицо исказилось пониманием конца. Свирепость Лара оставалась равнодушной.
Лезвие Начальника Крепости метнулось к шее Яншааера, прижатого к стене книжного. Демон открыл рот – выкрикивая слово. Лар споткнулся. Тень набросилась на него, проедая изнутри. Порезы светились то слабее, то ярче – когда под ними проходило нечто, впивающееся во внутренности. Яншааер улыбался.
Начальник крепости упал на колени.
– Забери это! – Заорал Лар, заметив меня в отражении витрины. – ЗАБЕРИ ЭТО!
Вернуть Тень, которая освободилась.
Будь на его месте я – она бы давно уволокла меня в черноту, и там разорвала на трепещущие кровоточащие, продолжающие содрогаться от боли, куски. Но то, что держало Лара по эту сторону бытия, оказалось сильнее вековой Тени. Поэтому она жрала его здесь, не утягивая добычу домой.
– Ты жив. – Вряд ли он слышал. Я уже шел к нему – и к Яншааеру. – Я не могу.
Во рту стало кисло от разочарования, приправленного страхом. Не быть мне единственным зрителем. А Лару не победить.
На груди Яншааера пульсировал грязно-красным светом украденный, незавершенный Камень.
Демон попятился на одну из улиц перекрестка, таращась единственным белым глазом на провал, раскрытый за Начальником Крепости. Дыру, в который он не желал возвращаться.
Тень дергалась и тянулась ко мне.
Лар, вместо того чтобы упасть и позволить тварям бездны разорвать себя, поднялся, опираясь на меч. Разочарование и боль перекосили его лицо. Он что, ждал, помощи? Даже если бы я мог, я бы не стал.
Начальник Крепости выдохнул – и бросился на Яншааера. Вновь. Опережая меня на два шага.
Я обогнул его, пытаясь зайти твари за спину. По сравнению с мечом умирающего Лара мой двигался медленно и неуклюже. Не имело значения. Хорошо даже, что демон отвлекается на Начальника. Тень растекалась, тянулась ко мне. Я позволял ей, глупо стоя на месте. Мои неважные атаки Яншааер не отклонял и не блокировал – он смещался, так, чтобы я перекрывал траекторию ударов Лара.
Я поддавался этому, подступал близко – чтобы Тень рефлекторно выплеснулась в мою сторону. И делал шаг назад (лезвие-нить, светящееся в сантиметрах от предплечья разлагающейся руки, едва не отсекло мне голову). Тень вытягивалась. Преследовала. Облизывалась голодно.
Лар, не соображающий, что я делаю, рычал, чтоб я ушел. Я мешал.
Ни ему, ни мне, не победить Яншааера. Несмотря на съеденную чужую силу, я уже задыхался. В висках пульсировало, ноги дрожали от усталости, тело требовало отступить. Дать одну секунду отдыха. Всего одну. Пусть Лар убедится в своем бессилии. Поймет, что без меня не справится.
– Чтоб ты сгорел, Боаз. – Выдохнул я.
Мой удар был случаен – я метил в плечо Яншааера: перерубить кость, лишить его хотя бы одной руки. Но он поднырнул вниз, спасаясь от лезвия Лара – и наткнулся на кончик меча щекой. Холодное гадкое ощущение рассекаемой мертвой плоти, скрежет зубов по металлу.
В следующий миг лезвие Лара настигло его – пересекая горло. …И замерло.
Демон поймал меч Лара и дернул на себя. Меч и Лара. Схватил Начальника Крепости за горло. Встряхнул, как куклу. Выронив в снег оружие, Лар вцепился в руку Яншаера. Пинал его ногами в колени и бедра, но демон не замечал.
Как не заметил моего меча, задевшего лицо, и острия Лара, ткнувшегося в шею.
Я отступал – пятился, пока демон сосредоточился на другом.
Целью Яншааера с самого начала был Лар. Это не Лар его нашел, это демон, преследуя, гнал его по городу. Дрался с ним, чтобы ослабить. Подвести к этому мигу.